На ощупь до дна

— Поздравляю. Рейвен, сегодня ты особенно очаровательна, — улыбнулся Чарльз, обнимая свою сестру и ее новоиспеченного мужа.       Рейвен и Хэнк были прекрасной парой, поэтому Чарльз был рад за них по-настоящему искренне, пусть это и означало, что теперь он останется в доме совсем один. Однако в то же время он надеялся, что это ненадолго и что Эрик скоро приедет.       Чарльз и сам не заметил, как Эрик стал незаменимой частью его жизни, и теперь его пребывание в другой части света особенно больно ударяло по голубоглазому. Но сильнее всего огорчало отсутствие возможности по-человечески связаться друг с другом. Эрик звонил ему всего несколько раз за три месяца, и то это были короткие диалоги, не позволяющие даже насладиться голосом любимого человека. Однако жаловаться Чарльз не мог: он сам уверил Эрика в необходимости данной экспедиции.       Всю неделю, пока Рейвен без особой спешки перевозила свои вещи в их с Хэнком небольшую квартиру, Чарльз старался держаться и не выказывать ей своих переживаний. Дом стал казаться ему просто огромным для нахождения там одному, но Рейвен не желала выселять Чарльза, чтобы жить тут с Хэнком. Она была твердо уверена, что это жилье именно Чарльза и что он должен беречь дом, как последнюю дань от родителей. По сути, это единственное, что уцелело после их смерти. Как оказалось, дом в Америке его мать приобрела на случай тяжелых времен в Британии, которые как раз наступили, как только Чарльз и Рейвен переехали сюда. И хотя ничего, кроме документов, не связывало его родителей с этим домой, Чарльз чувствовал их только здесь. — Эрик так и не звонил? — Рейвен заботливо оглядела брата. — Нет. Возможно, у них какие-то перебои со связью, — Чарльз едва дрогнувшей рукой сжал покрепче вилку.        Они сидели в ресторане, который им когда-то и показал субъект их нынешнего разговора. — Прошло уже больше месяца. А что если он вернулся? — Нет, — покачал головой мужчина, — Эрик не станет избегать меня, если… — Если его чувства изменились? — Да, именно. — Но ты рассматриваешь этот вариант? — Рейвен, я еще ничего не рассматриваю. Я доверяю Эрику. Если это ошибка, то я бы хотел сам нести за нее ответственность. Прошу. — Хорошо, извини, — махнула рукой Рейвен, — я иногда слишком надоедлива. — Скорей, заботлива, — нежно улыбнулся Чарльз. — Просто я не хочу бросать тебя одного на произвол судьбы. Не стоит все же на ощупь брести неизвестно куда. — До дна. — Что? — На ощупь я бреду разве что до дна. Знаешь же, что у любой бездны оное все же имеется, и сейчас я бы просто хотел добраться до него, чтобы с улыбкой взглянуть наверх и понять, что это совсем не страшно. — Глупый братец, ты думаешь, я не понимаю, что больше всего на свете тебе хочется встретить там Эрика? — Так и есть, — улыбнулся Чарльз, — но я бы все-таки предпочел встретить его наверху. Тогда и вниз спускаться уже будет не нужно.       Когда они вышли из ресторана, город уже был окутан в ночь, полную звездного великолепия. Они шли по тихим проулкам, и Чарльз впервые не чувствовал тревоги. Обычно Рейвен старалась не говорить про Эрика, пока Чарльз сам не начнет — так она понимала, что он может это делать. Однако сегодня все пошло кувырком, и теперь она переживала, что это разбередило его душу очень некстати. — Я жду ребенка, — вдруг произнесла Рейвен, глянув на небо. — Поздравляю, — Чарльз сказал это без лишнего восторга, но с тем теплом, которое способна дать только семья, и приобнял девушку за плечи: — Хэнк, наверное, счастлив безумно. — Не то слово. Никогда не видела человека более воодушевленного. — Родители были бы рады, ведь я бы не смог оправдать их ожидания. — Не говори так, Чарльз, — Рейвен схватила мужчину за плечи и крайне обеспокоено заглянула в его глаза: — Нет никого, кто был бы мне дороже тебя. Ты поддерживал меня все это время, ты научил меня заново любить эту жизнь и видеть в ней что-то хорошее. Поэтому никогда, слышишь, никогда не смей думать, что ты не оправдываешь ожидания родителей. Они бы гордились тобой. И обязательно бы поняли тебя. — Думаю, я не единственный их повод для гордости, — Чарльз нежно коснулся щеки сестры. — Как ми-и-и-ило, — протянул незнакомец, появившись из тени.       Высокий и крепкий, он сверкнул на свету ножом с дикой улыбкой, зияющей сквозь дыру его маски. Чарльз моментально занял позицию, максимально укрывающую Рейвен от нападения. Несмотря на желание защитить самое ценное, что осталось в его жизни, он не мог справиться с сердцебиением, оглушительно пульсирующим в ушах. К счастью, мозг работал, и мысли проносились в голове абсолютно отчетливо. — Что тебе нужно? — сталью его голоса резануло ледяной воздух. — Ваши ценности. А может, и не только они.       В этот момент показался еще один мужчина. Черные как смоль волосы обрамляли его худое и белесое лицо, отражавшее самую глубочайшую скуку в мире, несмотря на маску, закрывающую все, кроме глаз. В руке он держал пистолет, которым, чувствовалось, он управлялся лучше, чем обычный человек — вилкой. — Мне надоели твои шуточки. Давай просто убьем их, и все, — бесцветно произнес он, направляя свое оружие на цель. — Эй, полегче, я не убиваю людей, — крепыш подошел к нему, пытаясь опустить его руку. — Да насрать, чего ты не делаешь. Не трогай меня! — брюнет рванул рукой.       Все, что успел сделать Чарльз, — обнять Рейвен, повалив ее на землю. От резкой ужасающей боли в его глазах потемнело, а на лбу проступил пот. Он схватил воздух ртом, но ни звука не сорвалось с его губ. Чарльз моментально почувствовал такую усталость, какой не было и после двух суток без сна. В ускользающем от него сознании еще можно было заметить Рейвен, склонившуюся над братом с миллиардами вопросов в глазах. Ему хотелось коснуться ее щеки, утешить ее, хотя бы улыбнуться, чтобы только она перестала чувствовать эту боль, которая, как ему казалось, многократно превосходила его собственную.       Грабители, недолго думая, тут же скрылись с места преступления, оставив Рейвен с Чарльзом, истекающим кровью, на ее коленях. — Чарльз, — она дрожащими руками приобняла его, — держись, слышишь? Не вздумай умереть, Чарльз.       Этой ночью тихий и безлюдный квартал наполнился оглушительным криком, полным отчаяния и слепой надежды. Рейвен никогда в жизни не чувствовала себя более немощной, чем сейчас. Она могла лишь вызвать скорую помощь и ждать. Ждать, кто из них прибудет первым: спасение или смерть.