На ощупь до дна

      Первые солнечные лучи робко показались из-за горизонта крыш зданий, когда Эрик уже допивал свой кофе, стоя перед панорамным окном в пижамных штанах. Золотистые ручейки полились по полу, скользнули по коже мужчины и прикорнули в белоснежных простынях. День обещал быть по-весеннему приятным, но Эрику было все равно: до самого заката он пробудет на съемках.       Он не любил не то что говорить — даже думать о своей работе. Его род деятельности сложно было назвать работой вообще, как считал сам Эрик. Он и так плохо сходился с людьми, а еще и говорить им, что занимаешься сексом на камеру, — летальный исход для знакомства, не меньше. Поэтому и друзей у Эрика было всего несколько человек, но любой другой бы назвал их лишь знакомыми. Какой же это друг, если вы ни черта не знаете друг о друге и видитесь пару раз в месяц от силы. Только Эрика это мало волновало.       Единственная причина его волнения погибла в прошлом году. Эта женщина спасла его от беды в свое время, и он в надежде спасти так же ее, стал порноактером, чтобы оплатить дорогостоящее и рискованное лечение. И он смог это сделать, да только результат оказался плачевным: лекарство не только не вылечило женщину, но и ускорило процесс распространения заболевания. Эта самая последняя надежда стала также последний гвоздем в крышке гроба его спасительницы, а он так и продолжил сниматься, хотя нужды в этом уже и не было никакой. Иногда ему казалось, что так он пытался отвлечься от действительности. Мир порноиндустри хоть и был достаточно важной частью общества, все же существовал отдельно от него, и это позволяло Эрику чувствовать, что люди, такие странные и непонятные, где-то там, за толстым стеклом объектива камеры.       Эрик неожиданно поймал себя на мысли, что снова слишком погрузился в размышления о прошлом, и стал собираться на работу. Единственное, что воодушевляло его на продуктивный рабочий день — предстоящий мини-отпуск в четыре дня.       С этой радостной новостью в голове он и закончил съемки. — Хорошо поработали сегодня. Все молодцы, — хлопнул ладонями пару раз режиссер Стив.       Все знали, что на самом деле этого мужчину с легкой проседью в волосах и небольшим пузиком зовут иначе, но ни один не поинтересовался о настоящем имени, и все просто звали его Стив. Когда Эрик присоединился к команде, он поинтересовался, откуда появился этот псевдоним, но внятного ответа не могла дать даже местная звезда и по совместительству близкая подруга режиссера Глория, имя которой также было выдумано для удобства.       Именно она прижалась сейчас всем телом к Эрику, умоляя его сходить с ней выпить. — Прости, у меня уже были планы, — равнодушно пожал плечами тот. — Ты вечно так говоришь, — продолжала канючить девушка, смешно скривив милое личико. — А ты до сих пор не поняла, что не интересна мне. Прости, но тут уже не моя вина, — Эрик посмотрел на нее с таким видом, что Глория только хмыкнула и сбежала плакать в гримерную.       В оправдание Эрика стоит заметить, что он все же имел кое-какие планы, пусть они и были не столь значительными, чтобы отказать девушке. Однако сам же мужчина считал потребление шикарного шотландского виски занятием куда более важным, нежели выслушивание негодований молодой блондиночки по поводу ее прошлых отношений.       Эрик вышел на улицу, и холодный ветер пахнул ему в лицо запахом прошедшего только что дождя. На секунду мужчина прикрыл глаза, приглашая в легкие этот влажный и чуть терпкий аромат. Распахивание век, правда, едва изменило ситуацию: на улице не было видно ни зги, лишь резкий свет фар изредка проезжающих автомобилей проносился вместе с ними.       Заранее собираясь идти в бар, Эрик не стал садиться за руль, а доехал утром на такси, поэтому сейчас он неспешно прогуливался пешком по улице, выискивая что-нибудь подходящее для своей спокойной уединенности со стаканом. Бар «Клевер» оказался тем самым местом. По крайней мере, именно так показалось Эрику, когда он потянул за ручку тяжелой деревянной двери.       Внутри играла какая-то ненавязчивая мелодия, немногочисленные посетители не вызывали у мужчины никакого раздражения, и он прошел к барной стойке, взяв бутылку виски и оставив баснословные чаевые, после чего нашел стол в дальнем углу и стал наслаждаться свободным вечером.       В голове было пусто и тяжело одновременно. Виски обжигал горло, разливаясь теплом в желудке, и это чувство по-своему успокаивало Эрика. Кресло стало казаться мягче, музыка — приятнее, свет — более приглушенным. Но даже это ощущение невероятного комфорта не могло превысить то тревожное состояние, в котором находился мужчина в последнее время. Отвратительные мысли то и дело лезли ему в голову, и от этого становилось так гадко на душе, что наслаждаться нынешней жизнью не было ни желания, ни сил. — Да я Вас знаю!       Эрик вынырнул в реальность, как наткнулся на небесную лазурь глаз. Он часто встречал людей с голубыми глазами, но такие яркие видел впервые: в их чистоте была своя изюминка и какая-то невинность. Оторвавшись от глаз, он быстро окинул взглядом мужчину, подошедшего к нему. — Что ж, тогда у меня для Вас плохие новости, — сказал он, подперев рукой подбородок. — Это было ради веселья. Я не ценитель любовных драм, — голубоглазый присел на стул напротив Эрика. — Вы, пожалуй, первый, кто так высоко оценил труды порноиндустрии, — Эрик усмехнулся и как бы для себя повторил: — любовные драмы. — Я не стал рисковать, вдруг Вы держите в тайне то, чем занимаетесь, — тон мужчины изменился, но Эрик не смог понять, к чему это. — Нет, — он покачал головой в ответ, — но сам об этом не говорю никогда. — Ах, точно, я же не представился, — голубоглазый тут же протянул руку, — Чарльз Ксавье. — Эрик Леншерр, — пожимая его руку, мужчина словно пытался понять намерения голубоглазого.       Чарльз отпил немного темной жидкости, предположительно виски, из своего стакана и улыбнулся: — Вы тоже любите этот виски? — Эрик посчитал, что Чарльз все же задал вопрос, пусть и риторический.       Тон голубоглазого постоянно менялся, словно он считывал мысли Эрика и подстраивался под его настроение. Эрика это несколько настораживало: не может человек так сходу подстроиться под другого абсолютно незнакомого человека. — Вы ведь англичанин? — ни с того ни с сего спросил Эрик.       Ему неожиданно захотелось узнать этого мужчину получше, словно они уже были добрыми знакомыми. — Да, но мы с сестрой давно переехали в Америку. Как и Вы, — улыбнулся Чарльз. — Что? — Эрик почувствовал себя уязвленным, словно какую-то тайну его жизни показали всему свету без его ведома. — Я говорю, Вы тоже не американец. Откуда Вы? — голубоглазый глотнул виски и уставился на него, полный внимания. — Польша. Когда моя мать погибла, я много путешествовал, после чего забрел сюда. — Нам всегда тошно оставаться там, где полно воспоминаний, не так ли?       Эрик слабо кивнул, но был абсолютно согласен со словами Чарльза. Он и сам понимал, что просто бежал все это время от прошлого, что до сих пор занимается этим, пусть и осел здесь, в Америке, уже достаточно давно.       Они просидели так до самого закрытия бара. Эрик никогда еще не общался ни с кем так тесно. Все его маленькие тайны, похороненные глубоко внутри него самого, одна за другой выползали наружу и подобно мотылькам тянулись к свету Чарльза. Женщина, которая спасла Эрика, не просила его доверять ей — она вытащила его из низов общества и помогла стать достойным гражданином Америки. Сейчас он жалел о том, что никогда не был откровенен с ней, что она умерла, так и не услышав от него простой благодарности за все, что она сделала.       Эрик существовал в сожалениях и никак не мог избавиться от них. Он понимал, что это именно та причина, по которой он не может наслаждаться действительностью, но продолжал тянуть за собой этот груз, игнорируя факт его наличия.       Когда они с Чарльзом вышли на улицу, тонкая полоска света только-только появилась на горизонте. Несколько мгновений они просто молча смотрели на нее, ежась от ледяного ветра. — Может, поедем ко мне? Рассвет приятнее встречать в тепле, — Эрику хотелось еще немного насладиться спокойствием, порожденным общением с Чарльзом. — Если только у тебя есть шикарный кофе, — улыбнулся тот своим красивым ртом. — Лучший, поверь мне, — заразился его улыбкой Эрик.       Он впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему счастливым, и желание оставаться с причиной сего прекрасного чувства крепло с каждой секундой.