Нуна для Сехуна

      Я стою в коридоре, облокотившись о стену, и держу сплетенные пальцы рук у лица, закрывая глаза и молясь, что с моей дочкой все в полном порядке. Я убью его, даже если у Солы будет какая-то маленькая царапинка. Я ненавижу, когда ее обижают. Лухан стучится в дверь и, когда становятся слышны приближающиеся шаги по ту сторону двери, я заметно нервничаю, отчаянно цепляясь за ладонь Чжихе. А когда доносится отчетливый голос моего биологического отца, я готова рвать и метать. Нервно дыша и пытаясь успокоить себя вздохами и выдохами, продолжаю стоять там, где меня точно не заметит Донван, когда откроет дверь.       — Доставка пиццы! — восклицает Лухан, зная, что его голос моему отцу точно незнаком.       И правда, Пак без колебаний открывает дверь и только потом недоуменно смотрит на мужчину без пиццы, но зато со злобной улыбкой и презрительным взглядом. Из квартиры слышится крик девочки. Моей девочки.       — Дядя Лу!       Поняв, что здесь что-то не чисто, Донван выглядывает из-за входа и разъяренно взглядывает на меня, намереваясь оттолкнуть Лухана и закрыть дверь, но реакция последнего лучше, и в следующую секунду я нахожусь в квартире, стою прямо в прихожей и стеклянным взглядом смотрю в глаза Сехуна, играющего с моей дочерью. Когда он видит меня, то, кажется, приходит в шок. Я же мигом перевожу взгляд на отца и рвусь к Соле, но становлюсь остановленной Донваном. Он с силой цепляется за мои волосы и оттягивает их назад, так, что я снова стою около него.       — Отпусти меня! — яростно кричу, пытаясь отцепить его руку от моих волос.       — Ни за что, — рычит отец, сильнее сжимая в кулаке волосы. — Ты скрывала от меня мою внучку четыре года, теперь моя очередь заботиться о ней.       — Это ее дочка? — неожиданно встревает Сехун, вставая с места и поднимая на руки Солу. — Ты говорил, это дочка твоей близкой подруги, и она попросила посидеть с ней. Я что-то не понимаю?       Тем временем Чжихе обгоняет меня и пытается забрать Солу с рук Сехуна, но тот не позволяет, грубо рыкнув на нее. Лухан же остался в коридоре, не успев войти, так как его просто вышвырнули. Слава Богам, что я успела вбежать, а Чжихе за мной.       — Отпусти, козел! — я совершаю еще одну попытку, но теперь и мою руку заносят за спину. — Пожалуйста, уведите Солу отсюда, — из последних сил выдыхаю, опуская глаза и подавляя желание заплакать.       Я думаю, что Сехун сам уйдет вместе с Солой в свою комнату, но немного удивляюсь, когда он передает уже плачущего ребенка в руки Чжихе и подталкивает ее в сторону комнаты. А сам подходит к нам и на секунду останавливает взгляд на мне, прежде чем перевести его на своего отчима.       — Отпусти ее.       — Я прекрасно знаю, что она посмела охмурить тебя в молодости, и за это она должна ответить. Не этого ли ты хотел, Сехун? Я читал твой дневник…       Я вижу, как с каждым сказанным словом Донвана выражение лица Сехуна меняется. Если сначала оно было слегка растерянным, то сейчас не выражает ничего, кроме злости. Неожиданно, Сехун заезжает отцу в челюсть, и я болезненно вскрикиваю, падая на пол.       — Идем, — тихо произносит О, помогая мне встать, — пока он не разозлился.       Взявшись за руку парня, я вдруг ощущаю дрожь по всему телу.       Как долго я не касалась этой кожи.       Поднявшись на ноги, я взглядываю в по-настоящему прекрасные и очаровательные карие глаза Сехуна.       Как долго я не видела этого пленительного взгляда.       Сехун поспешно отворачивается и ведет меня вглубь квартиры. Мы заходим в какую-то комнату, и О закрывает дверь на ключ.       — Теперь объясняйте, что происходит?       Вместо того, чтобы озвучить ответ на заданный Сехуном вопрос, я подбегаю к громко рыдающей малышке и поднимаю ее на руки, садясь на край кровати и прижимая к себе Солу. Я снова чувствую, что живу. Сола в порядке, Сола рядом, Сола со мной.       — Мамочка, — сквозь слезы шепчет она и обнимает за шею.       Ее голос дрожит, из-за чего я чувствую себя виноватой. Крепче прижимая к себе тело девочки и целуя ее в макушку, я также плачу.       — Дурацкая у вас семья, — вдруг бурчит Чжихе, из-за чего две пары глаз, кроме засыпающей Солы, глядят на нее. — Что? Говорю, семья у вас дурацкая!       И это подтверждают крики Донвана по ту сторону двери и его отчаянные удары. На удивление, Сехун совершенно спокоен. Он подходит к кровати и присаживается рядом со мной, закрывая лицо руками и опираясь локтями о колени.       — Пожалуйста, объяснитесь, — тихо шепчет он, а мне невольно хочется погладить его по спине, но я тут же отбрасываю эту мысль, потому что не люблю его больше.       — Нечего объясняться! Твой тупой отчим захотел внимания своей дочери, поэтому украл ее дочку с садика в Инчхоне, — в порыве злости и гнева отвечает Чжихе, рьяно жестикулируя руками. Мне становится страшно за то, что она может раскрыть всю правду.       — В Инчхоне? Вы живете там? — Сехун оборачивается на меня.       Кивнув, я отвожу взгляд, потому что не в силах долго смотреть на него. Виновника своих мук.       — Кто отец… Солы? — голос Сехуна обрывается; кажется, он встревожен и обеспокоен, запутан и… обижен? Я теперь не понимаю его чувств.       — Минсок, — поспешно отвечаю, закусывая нижнюю губу.       Я очень сильно надеюсь на то, что Сола спит, что не слышит нас и никогда не услышит. По крайней мере, в такой обстановке. Но она не спит, она слышит и чувствует, как сильно бьется мое сердце, как я переживаю.       С другой стороны Сехун, слыша чёткое имя бывшего учителя, точно удивляется, наверняка вспоминая, что было четыре года назад. А четыре года назад я рьяно утверждала, что Ким является моим лучшим другом и никак иначе. Да, мой ответ кажется Сехуну глупым, я уверена.       — Дядя Минсок?! — удивленно вскрикивает она, отстраняя свое лицо от моей шеи.       В комнате неожиданно царит тишина, разбавляемая ежесекундным шмыганьем моей девочки. Сехун отстраненно глядит в пол, хмуря брови и о чем-то думая. Чжихе чувствует напряженную обстановку; она волнительно прикусывает палец и шумно выдыхает, наконец выдавая:       — Ты отец! Ты! Доволен?       А напряженность угнетает. Дыхание Сехуна слишком слышно, и мне кажется, словно он дышит в мой затылок. Я встревоженно бегаю глазами по стенам комнаты, стараясь смотреть куда угодно, но не на парня.       — Нарим, — спустя минуту произносит он, дотрагиваясь до моего плеча. Чуть вздрогнув, я все же поворачиваю к нему голову и неуверенно взглядываю в его глаза, после сразу опуская свои. — Это правда?       — Ой, господи. Правда это, правда! — Чжихе зла и рассержена, что не может дать права ответить мне. Она нервнее нас с Сехуном вместе. — А теперь, пожалуйста, усмири своего отчима, и мы уедем к себе домой.       Сехун послушно кивает и открывает дверь, хватая Донвана за руки и кидая на постель прежде, чем тот успевает опомниться. Мы выходим из комнаты Сехуна и направляемся к выходу, пока О закрывает дверь своей комнаты. Я начинаю поспешно одевать сонную Солу, успокаивая ее тем, что это всего лишь недоразумение и что мы скоро будем дома, в кругу семьи. Уже поднимая девочку на руки, я сталкиваюсь со стоящим у порога Сехуном. Он стоит у стены, прямо у двери, и смотрит на меня как-то тепло, заботливо — это пугает меня.       — Можно… я буду навещать вас?       — Зачем? — недоуменно спрашиваю.       — Она и моя дочка тоже, Нарим, — слегка усмехается Сехун, отстраняясь от стены и подходя ближе к нам.       — Растила ее я, — бурчу себе под нос, недовольно корча лицо.       — Плевать, — отрезает Сехун, заставив меня слабо улыбнуться. Я вспоминаю, что когда-то так я ответила ему в магазине. — Дай мне свой номер.       — Я не меняла его.       — Я удалил его.       — А это уже твои проблемы! — выходя из квартиры, произношу, даря ошеломленному Сехуну улыбку и закрывая дверь с той стороны.       — Слава Богу, что Сола в порядке, — вздыхает Лухан. Наверное, он переживал больше всех, потому что не мог помочь и защитить нас.       Забрав с моих рук уже уснувшую Солу, он пропускает Чжихе вперед и спускается за ней. Я иду сзади, расслабленно глядя на спящее личико своей малышки, но всем нутром чувствую обжигающий взгляд О Сехуна на своей спине.       Неужели я снова возвращаюсь в прошлое? Я не хочу этого, всей душой не хочу. Но почему-то готова принять Сехуна в нашу семью, потому что он не заслужил такого отношения к себе. Раз он все узнал, а Сола услышала имя своего отца, разве я могу запретить им видеться? Нет, я не могу лишить Солы отца.

***

      — Мама! — радостно кричит Сола, махая передо мной большим белым медведем.       Она в припрыжку бежит ко мне и, не заметив препятствия в виде бордюра, спотыкается и падает. Я испуганно ахаю и подбегаю к дочери, поднимая ее на руки. Девочка всхлипывает, стирая мелкие дорожки слез тыльной стороной своей маленькой, тощей ладони. Но даже так она улыбается, держа в руках уже испачканную игрушку.       — Я испортила его, — грустно вздыхает Сола, выпячивая нижнюю губу.       Тут из угла выходит Сехун с сахарной ватой в руках. Он, заметив нас, быстро преодолевает между нами расстояние и вручает в руки удивленной Солы вату.       — Папа, я запачкала Хуна, — хнычет девочка, протягивая изумленному молодому отцу выигранную им игрушку.       Я слабо улыбаюсь, услышав «папа» из уст Солы. Прошло всего несколько недель с момента, когда мы в последний раз были в Сеуле. Я удивлена, что Сола так быстро стала звать его папой.       — Папа? — переспрашивает Сехун, думая, что ему послышалось.       — А разве не папа? — Сола теряется, смущенно отворачивая голову, обхватывая мою шею своими маленькими ручками и кладя голову на плечо. — Мам, ты же говорила мне, — совсем тихо шепчет она, из-за чего я смеюсь. Да, это я сказала называть Сехуна папой, а как еще? Она все прекрасно слышала, скрывать нечего. Я только волнуюсь, что так она быстро повзрослеет.       — Я выиграю тебе мишку большего размера, — уверяет малышку Сехун, дотрагиваясь до ее спины. Сола поворачивает голову в его сторону и подозрительно взглядывает на парня. — Правда-правда.       — Нет! Мне нравится Хун! — восклицает Сола, прижимая к себе мягкую игрушку ее размера.       Без понятия, почему она придумала такое имя для медведя, но я уверена, что в этом ей помог Сехун. С усмешкой взглянув на самого виновника, я ставлю Солу на ноги и, взяв ее за руку, иду к скамейке.       Пока дочка ест сладкую вату, пачкая рот и пальцы, я разговариваю с Сехуном насчет временного переезда Солы.       — Пока ты живешь с родителями, я не пущу ее к тебе. Вот купишь квартиру и…       — Я уже купил ее, мы живем с Чанелем вместе. Поэтому я подумал, что ты разрешишь забрать Солу на несколько дней. Я закончил институт недавно и собираюсь устроиться на работу, а пока я свободен. Пожалуйста, Нарим…       Тяжело вздохнув, я кидаю взгляд на сидящую между нами малышку, которая, кажется, даже не вникает в наш разговор. Взвесив все «за» и «против», я поднимаю глаза на Сехуна и киваю в знак согласия.       — Правда?! — громко восклицает Сехун, неожиданно притягивая меня к себе и крепко обнимая, несмотря на препятствие в виде Солы.       Я шокировано раскрываю глаза и затаиваю дыхание, держа руки в воздухе. Сердце, как в прошлые годы, начинает биться учащеннее; оно трепещет, как тогда, когда Сехун впервые поцеловал меня. Кажется, я теряю самообладание, потому что через некоторое время сама кладу руки на его спину. Этот момент могут испортить только слова пыхтевшей Солы, выглядывающей из-за наших рук:       — Да женитесь вы уже!