Нуна для Сехуна

      Я — Пак Нарим. И я являюсь учительницей математики и классной руководительницей 3A класса в старшей школе «Човон»*. Мне двадцать пять, поэтому мои ученики всячески гадят мне, постоянно напоминая про то, что я молода для учителя, из-за этого они собираются вести себя со мной, как с ровесником. А мне это нравится? Конечно, нет. И уволиться не могу, и директору жалобу отправить — тоже. Последнее не могу сделать из-за того, что именно в моем классе учится известный всей школе парень, сын директора — Бен Бэкхен. У него есть друг — Ким Чондэ зовут, — который издевается надо мной, разными способами подшучивая. Как же хочется уволиться, но…       — Ваша зарплата.       Я грубо отбираю конверт у бухгалтера и гордой походкой направляюсь к выходу. Достаю из давным-давно потертой кожаной сумки мобильник, набираю изученный еще в подростковые годы номер, преподношу телефон к уху и жду, когда родной человек поднимет трубку.       — Алло, — слышится голос старой женщины вперемешку с кашлем.       — Мама, — радостно начинаю я, ступая ногой в салон автобуса, который возит школьников, ну, и меня, по домам. — Я вышлю сегодня деньги твоему врачу, ты скоро поправишься.       — Нарим, может, не стоит? Я все равно скоро умру, еще несколько годиков…       — Вот через несколько годиков поговоришь о смерти, а пока живи и радуйся жизни. Мне сегодня еще нужно на ночную смену в магазин, так что… Пока-а-а.       И я сбрасываю.       Вот поэтому я не могу уволиться. Мама больна, а денег на ее лечение не хватает. Папа как-то помогает, выдавая нам четверть половины своей зарплаты. Они с мамой развелись еще тогда, когда я училась в средней школе. Он женился на другой женщине. И, как я слышала, у нее есть сын. А большее мне и не хотелось и до сих пор не хочется ни слышать, ни знать.       От мыслей меня отвлекает голос какого-то очередного школьника.       — Выходить не собираешься? Последняя остановка, — хмыкает парень, выходя из автобуса, и скрывается за углом пятиэтажного дома.       — Нахал, я ведь старше него, — бурчу я себе под нос и выхожу из транспорта, напоследок пожелав водителю счастливого дальнейшего пути.       Я прохожу к ближайшему банкомату и пересылаю бОльшую часть зарплаты лечащему врачу мамы. У меня остается немножко, чтобы обеспечить себя едой, поэтому я направляюсь в продуктовый магазин, стоящий напротив дома, в котором я снимаю квартиру. Свой дом мы продали сразу, как узнали про болезнь матери, поэтому мне приходится снимать квартиру, а платить за нее всей зарплатой, которую я получаю за подработку в продуктовом. В общем, пока мне хватает денег, и я не жалуюсь.

***

      — Мне, пожалуйста, бутылку пива.       Я удивляюсь внезапному посетителю и резко поднимаю голову, чтобы взглянуть на человека. Им является парень, тот же, с автобуса. Я кладу руки на столешницу, потягиваюсь немного вперед и хмыкаю, выдавая:       — Детям до девятнадцати алкогольные напитки не продаю. Не задерживайте очередь.       — Но очереди нет, — отвечает молодой человек, оглядываясь назад, где, и вправду, никого нет.       — Плевать. Уходите или берите что-то другое, для своего возраста.       — Ты такая вредная, нуна, — грустно говорит брюнет и уходит, сначала щелкнув меня по носу.       Я нахмуриваюсь и треплю свои волосы, потому что… Да потому, что этот мальчик многое себе позволяет! Я старше него? Старше. Я его знаю? Не знаю. Так почему он называет меня нуной и говорит на «ты». М-да, какие дети пошли.       Но хочу сказать, что, пусть ребятки сейчас и наглые, они растут красивыми. Этот же школьник не является исключением. Он очень привлекательный: его глаза имеют форму полумесяца, когда он улыбается, а белоснежные зубы не скрывает ухмылка. Также он достаточно высокий и хорошо сложенный, правда, ноги очень худые... В любом случае, я надеюсь, что больше не повстречаю таких красавчиков, ибо бедное сердечко нуны, каковой незнакомый мальчишка назвал меня, не выдержит и будет сильно биться в порыве неожиданных теплых чувств.       Доработав остальные часы своей смены, в час ночи я направляюсь домой. Вот как пять лет я работаю в этом магазине, так что боязнь темноты ушла сама собой, хватая за собой все остальные мои страхи. Сейчас я, можно сказать, ничего не боюсь. Ну, кроме клаустрофобии. Вот это страх всех страхов, скажу я вам. Разве не страшно, когда вас прижимают? Вы находитесь в узком помещении, придавленные десятками людей, и вам нечем дышать. Это же… бр-р-р…       С такими мыслями я и добираюсь до подъезда, где меня останавливают голоса нескольких человек. Это компания из двух девушек и четверых парней, а в одном из них я узнаю того нахала из автобуса и кафе, а в другом — ученика своего класса, Пак Чанеля. Я незаметно подхожу к ним и рассматриваю каждого подростка, гуляющего в столь позднее время.       — Не хотите составить нам компанию? — лукаво говорит неизвестный мне парень, первым завидев меня.       Он встает с места и подходит ко мне, приобняв за талию. Я неловко отдергиваю его руку, пристально глядя на Чанеля. Последний, когда видит меня, раскрывает свои и до того большие глаза еще шире. А парень с автобуса ухмыляется, смотря на меня.       — Не хочу, — отвечаю я, приближаясь к Паку. Наклонившись к нему, я шепчу: — Родителей завтра в школу.       — О-оу! Девчонке понравился ПакЧан, — усмехается какая-то девушка.       Я лишь ядовито улыбаюсь и скрываюсь в подъезде, на ходу набирая сообщение маме Чанеля о том, что ее сын гуляет ночью и распивает спиртные напитки.       — Пак Нарим, учительница! — в дом за мной забегает Чанель. — Пожалуйста, не говорите моей маме. Она же убьет меня.       — Маме не скажу, а папе — да.       — Учительница~, — в ход идет эгье, от которого я, к слову, не могу устоять. — Не говорите ему тоже, пожалуйста.       — Что мне за это будет? — спрашиваю, пряча телефон в карман толстовки.       — Я… Я не буду задирать Вас в школе! И обзывать тоже! И слушаться буду!       — Если будешь слушаться, то сейчас же пойдешь либо к себе домой, либо переночуешь у меня, но оставлять тебя с друзьями, — на последнем слове я пальцами изображаю «кавычки», — я не собираюсь.       — Но…       — Никаких но, Чанель. Выбор за тобой. Если что, третий этаж, дверь справа.       Улыбнувшись парню, я бегу вверх по лестнице, в квартиру. Забежав в нее, снимаю с себя верхнюю одежду и направляюсь на кухню, совмещенную с залом. Квартира эта не из лучших, конечно, но и не из худших. Жить здесь можно, да и обставили квартиру хозяева хорошо.       Переодевшись в папину большую футболку, единственную, что я оставила от него, желтые лосины и носки с рисунками Пупырки, я готовлю себе рамен. Пусть и ночь, спать надо, а кушать мой организм хочет всегда. Через некоторое время, когда рамен готов, в дверь неожиданно звонят. Неужто Чанель? Подхватив со стола печеньку и закинув ее в рот, зажав между зубами, я разбегаюсь и прокатываюсь по паркету к входной двери. Отворив ее, моему взору предстает Чанель, а за ним стоит… тот нахал?       — Здравствуйте, — здоровается со мной Чанель, не забыв поклониться. — Можно же, да, чтобы Сехун остался здесь тоже?       Я молчу, поджимая губы и из-под опущенных ресниц сурово глядя на парня.       — Ну пожалуйста~.       — Хорошо, — выдыхаю я и, развернувшись, качусь обратно, то бишь на кухню.       Достав из холодильника еще две упаковки рамена, я ставлю их на стол и смотрю на двух башен, стоящих на пороге комнаты.       — Входите уж, чего стоите. Еды у меня нет, питайтесь этим. Родителям я твоим ничего не скажу, но если еще раз замечу тебя с алкоголем в руках — мало тебе не покажется. Это кто?       — Сехун, мой друг, — проходя к столу, на ходу отвечает Чан. — Он, кстати, завтра с нами учиться будет. Так сказать, новенький.       Я, от удивления, замираю с открытым ртом и палочками у рта.       — Ну чего уж ты, я же не Бред Питт, чтобы так удивляться. Обычный красавчик О Сехун, — язвит брюнет, присаживаясь рядом со мной. Какой же ты наглый, О чертов Сехун.       Минуту я молчу, а потом, как ни в чем не бывало, доедаю остаток своего рамена и протягиваю парню руку.       — Пак Нарим, твоя будущая учительница, — наигранно улыбаюсь, вкладывая в это всю свою артистичность, которой у меня и в помине нет и никогда не было. — Прошу относиться ко мне на «Вы» и не хамить.       — Вот еще, — хмыкает Сехун, отталкивая мою руку.       — Ах, так?!       Я, конечно, терпеливая и мирная девушка, но этот Сехун!..       Быстро пройдя глазами по столовым предметам, я примечаю себе нож, что лежит около Чанеля.       — Подай-ка нож, — мило говорю, протягивая ему руку и сверкая глазами в сторону Сехуна       Пак, неуверенно глядя на друга, передает мне нож и вжимается в стул. Он, как никто другой, знает, как я наказываю учеников.       — На «ты», значит, разговариваем, да? — тихо спрашиваю, вставая позади брюнета. — А если так? — спрашиваю, не дожидаясь ответа на предыдущий вопрос, и собираю в кулак несколько прядей темных волос парня, поднося к ним нож.       — Что т… Вы делаете?! — кричит Сехун, мотая головой.       — Вот что бывает, когда не слушаешься меня, — цокаю я, поправляя растрепанные волосы.       — Доедаете и спать, ясно?       — А где спать? — спрашивает Чанель.       А серьезно, где спать? Диван у меня один. Зато какой. Туда они и лягут, а уж я, как правильная учительница, лягу на пол. Хотя, когда это учителей называли правильными, если они так обращаются с учениками и приводят их к себе домой? Ох, уволят меня скоро, уволят…       — На диване.       — Теперь ясно.       Я стелю парням на диване, а себе рядышком, на полу. Включаю телевизор и, укутавшись в одеяло, поудобнее усаживаюсь на матрасе. Пока с досадой на лице переключаю каналы, даже не замечаю, как мои ученики тихо забрались на диван и смотрели на экран.       — Я вам что сказала? Спать сказала. Так спите.       — А Вы почему не спите? Вам же завтра в школу так же, как и нам, — спрашивает Чанель, садясь рядом со мной. — Я тоже хочу посмотреть что-нибудь.       — Ладно, смотрите.       В процессе переключения каналов, Сехун не выдерживает и отбирает пульт с моих рук, включая понравившийся ему канал про футбол. Под аплодисменты зрителей и броски, означающие голы, я засыпаю, кажется, на плече Пака.