۞
Агни старался закрыть тяжёлую дверь так тихо, как только мог, и сразу же обернулся, услышав щелчок замка. Тяжелее этой двери был взгляд, смотревший на него в упор, на удивление эффективный, если считать, что технически это половина взгляда. Даже находясь в другом конце комнаты, Агни чувствовал напряжение Сиэля, его готовность снова атаковать. Порезы на его шее болели, напоминая ему о том, каким злобным был этот пациент, и что кроме них в коридоре никого не было. У мальчика была отдышка, он не привык бегать. Последнее, что им было нужно, чтобы у него снова начался приступ астмы. Агни отступил от двери, замечая своё отражение на стеклянной панели, и Сиэль сделал шаг назад. Они были похожи на ощетинившихся животных, ходящих по кругу, обнажая свои клыки, ожидая, кто из них сделает первый шаг. Это продолжалось до тех пор, пока Агни не сообразил, что взрослый здесь он. — Слушай, мы застряли, нам надо хотя бы попытаться быть цивилизованными друг с другом, — будучи пацифистом, Агни первый замахал белым флагом. — Цивилизованно? Это ты на меня набросился! Только Сиэль взял этот флаг, разорвал пополам и кинул ему в лицо. Агни вздрогнул больше от громкости голоса Сиэля, чем от обвинения. — Тсс! Ты хочешь, чтобы нас поймали? — прошептал он. — Слушай, прости, если я причинил тебе вред, но я не буду рисковать, я не хочу, чтобы ты ранил меня или Себастьяна. Взгляд Сиэля помрачнел ещё сильнее, если это вообще возможно. — У меня нет никаких намерений причинять Себастьяну боль, — Агни заметил, что он не произнёс его имя. — Почему ты вообще здесь? Ты не хочешь помочь Финни… Агни нравилось думать о себе, как о спокойном, рациональном человеке. Ему часто говорили, и не всегда в хорошем смысле, что у него ангельское терпение. Ему нравилось это в себе. Однако, при упоминании Финни, ему показалось, будто бы этого терпения у него никогда не было. — Ты можешь перестать притворяться! Себастьяна здесь нет! — он зашипел, и, боже, он ненавидел терять терпение. Это было на него не похоже. Он не кричал на детей, а на больных детей особенно. С лица Сиэля исчез весь гнев, и в первый раз в жизни он запутался. Ну, это продолжалось всего долю секунды, пока он не понял, что имеет в виду Агни. А потом он рассмеялся. Искренний смех бесчувственного мальчика. Не тихий смех. Агни ринулся вперёд, действуя быстрее, чем успел подумать, пытаясь всего лишь заставить мальчика замолчать. Даже он признавал, что, учитывая ситуацию, не сложно было принять его выпад за агрессию. Хотя в нем было меньше агрессии, чем в самом Сиэле. Как только Агни двинулся с места, смех Сиэля прекратился, как будто кто-то выключил звук. Быстрее, чем Агни мог вообразить, Сиэль кинулся назад, прислонившись к стене, поднял руку, в которой держал зеркальце, и сломал его о стену. Зеркало разбилось на куски и упало на землю. Агни остановился как раз вовремя, Сиэль успел выбрать кусок стекла побольше и стал размахивать им перед грудью мужчины. — Посмеешь снова ко мне прикоснуться, и я покажу тебе, почему я здесь сижу, — это было сказано не словами, этот звук сложно было назвать даже рыком. На его губах появился звериный оскал. И, чёрт возьми, Агни испугался. Действительно испугался мальчика, который был так мал, что его можно было поднять одной рукой, который вёл себя, как ребёнок, и мог дуться часами, если не получал того, что хочет. Который мог бы с радостью есть шоколад на завтрак, обед и ужин. Мальчика, который приставлял к его груди зеркало, как нож, и надавливал им так, что было больно. Достаточно хорошее предупреждение, чтобы Агни ему внял, сделал пару шагов назад, пока между ними не установилась удобная дистанция. Даже тогда Сиэль не дрогнул, продолжив держать своё оружие при себе. Теперь его переполняло самодовольство, полная уверенность, что он контролирует ситуацию, как ему всегда и нравилось. — То есть, ты думаешь, что всё это ложь? — на его лице красовалась издевка. — Сома знает, как их выбирать. Страх Агни сменила злоба. — Не смей говорить о нём, не после того, как забрызгал всё ядом, — и он снова сказал это этим ужасным голосом, который он не хотел бы, чтобы принадлежал ему. Агни видел, как на лице мальчика появилось непонимание, хотя он хорошо его скрывал, чтобы не потерять контроль, который, наконец, заполучил. Или может мальчик именно этого и хотел, чтобы казаться невиннее. Нет, он не заманит его в свою паутину лжи, как заманил Себастьяна. — Яд? Что за чушь ты несёшь, тупица? — Сиэль звучал нетерпеливо. Агни остановился. Нет, он не позволит втянуть себя в это. Он не будет играть в игры Сиэля, не потеряет над собой контроль и не начнёт закидывать мальчика обвинениями, не тогда, когда они должны работать вместе. Им нужно найти Себастьяна, и чем дольше они ругаются, тем дальше он зайдёт в полном одиночестве. Время пробудить своё известное терпение. — Слушай, Сиэль… Я понимаю, как ужасно это место, правда, но какой бы план побега ты не придумал, он тебе не поможет. Прямо сейчас ты болен. Там, в реальном мире, ты не продержишься и дня. Ты здесь, чтобы научиться приспосабливаться, научиться контролировать себя. Ты выберешься отсюда, когда тебе станет лучше. Говоря всё это, Агни внимательно наблюдал за лицом Сиэля, он видел, что мальчику еле-еле удавалось сохранять спокойствие и сдержанность, контролировать ситуацию. Последнее предложение совсем его сломало, на его лице появилась чистая ярость. Казалось, что он вот-вот заплачет, когда он закричал: Он не позволит, чтобы мне стало лучше! И Агни перестал его бояться, он чувствовал к этому ребёнку только жалость. Под всем этим самодовольством и зрелостью в Сиэле Фантомхайве скрывалось то же, что и во всех пациентах Святой Виктории. Все они были просто напуганными, одинокими и страдающими детьми. В нём не осталось и следа самообладания, он пытался сдерживаться, обхватил себя руками так, будто бы пытался защититься от ударов. Он пытался сдерживать подступающие слёзы и избавиться от этого комка в горле. Его руки прильнули к груди, и он даже не заметил, что стекло врезалось в его кулак, и по руке потекла кровь. Ему нужно было выбраться, в этой комнате было недостаточно воздуха, в этом здании было недостаточно воздуха, но он никогда не выберется, этот мужчина ему не позволит, он вечно будет сумасшедшим… Тёплые руки дотронулись до него, и его как будто окатило холодной водой. Сиэль отошёл назад, подальше от прикосновения, подальше от рук, и Агни ему позволил. Он больше не держал тот окровавленный осколок. Только тогда, когда Агни его забрал, он почувствовал боль в своей ладони, но ему проще было сфокусироваться на этой боли, чем думать. Он отвернулся от Агни и приказал себе: Хватит, хватит вести себя, как беспомощный ребёнок, у тебя есть работа. Что Фрэклз всегда говорила, когда чувствовала, что вот-вот разрыдается? Считать от десяти до нуля. Сиэль никогда особо не надеялся на этот способ, но всё равно решил его опробовать, прокручивая в своей голове цифры. Когда он досчитал до шести, он снова смог нормально дышать, к четырём его мысли перестали мчаться со скоростью света, когда он досчитал до нуля, он повернулся к Агни, и на его лице снова не было никаких эмоций. Агни ждал, Сиэлю это было нужно, хотя бы сейчас. — Я не собираюсь причинить вред Себастьяну. Агни не стал отвечать, частично потому, что знал, что мальчику ещё есть, что сказать, а частично потому, что не смог бы сказать что-то, чтобы не дало начало ещё одной ссоре. — Если честно, то… да, я думал использовать Себастьяна, чтобы выбраться отсюда. Он был новичком, ещё совсем неопытным, и им было так легко манипулировать, но… но я знаю, это бы не сработало. Конечно, я бы мог использовать его и сбежать, но они бы нашли меня и вернули обратно, несомненно, ещё и наказали бы за причинённые неудобства. Я… я не знаю, что может быть хуже, чем сбежать отсюда, а потом вернуться обратно. Какое-то время Сиэль молчал, представляя этот ненавистный сценарий. Его тишина затянулась настолько, что Агни начал было думать, что их разговор окончен. А затем Сиэль как бы вышел из своего транса. — В любом случае, тебе не стоит бояться, что я тебя обдурю. Всё дело в этой больнице, это она тебя обманет. Тебе не нужно мне доверять, Агни. Я точно не доверяю тебе. Но сейчас тебе надо забыть об этом, если ты это сделаешь, мы переживём эту ночь. Он не мог доверять Сиэлю, и точно не будет. Против него было слишком много фактов. Если не Сиэль настроил Себастьяна против Сомы, тогда кто? Если не Сиэлю, тогда кому мог так безоговорочно довериться Себастьян? Кроме того, за годы здесь мальчик заработал репутацию человека, которому определенно не нужно доверять. Более того, он был пациентом D18. Хотя мальчик был прав. Если они не начнут работать вместе, то этой ночью их точно поймают. — Ладно. Перерыв, — неохотно согласился Агни, к облегчению Сиэля. — Хорошо. Я знаю, ты не веришь мне, но Финни действительно существует, и у него неприятности. Так что хватит болтать, пошли. Когда Агни убедился в том, что это было безопасно, вдвоём они вышли из комнаты с намерением найти своих друзей.۞
Финни здесь не было. Как бы Себастьян не пытался избавиться от этой мысли, она возвращалась обратно, этот шёпот повторялся снова и снова. Её сопровождали изображения зеркальных стен и отражение в них окровавленного блондина. Ему приходилось снова вспоминать, что он уже смотрел в Комнате, и она была так же пуста, как и все комнаты, которые он открывал. Число комнат росло вместе с громкостью этого злобного шёпота. Сейчас он был на четвёртом этаже. Хотя он и решил пойти искать остальных после второго, его ноги продолжали нести его вперёд, и он повторял про себя: ещё одна комната, и всё. Но одна комната стала двумя, потом четырьмя, потом целым этажом. Он даже не заметил, как поднялся на два этажа вверх и был дальше от своих компаньонов, чем когда-либо. Точно. Он закончит проверять этот этаж, а потом вернётся назад. Так и будет. Но что если Финни был в следующей комнате? Что если он в двух шагах от него, а он просто возьмёт и повернёт назад, оставив беззащитного мальчика умирать, позволив им выиграть? Такие мысли совсем не помогали. Поразительно громкий сигнал раздался на другом конце коридора, и Себастьян застыл на месте. Он услышал, как позади него открывается дверь. Он чувствовал себя выбежавшем на дорогу оленем, которого вот-вот собьёт машина, пока ждал, когда, наконец, раздадутся эти зловещие шаги, предвещающие его плен, его неудачу, его поражение. Он ждал так долго, что адреналин покинул его, и его стало просто трясти. А потом, когда снова ничего не произошло, Себастьян медленно обернулся. Дверь в комнату 408 была широко раскрыта, она была так же пуста, как и пару минут назад, когда Себастьян туда заглядывал. Его карточка всё ещё была зажата в его кулаке, что точно исключало возможность того, что Себастьян случайно сам открыл эту дверь. Но двери открывались только с помощью электронной панели, которая находилась снаружи. В коридоре не было никого, кроме Себастьяна. Сощурив глаза, Себастьян отскочил от открытой двери как можно дальше. Из комнаты 408 не доносилось ни звука, но он не собирался продолжить стоять на месте и дожидаться, когда что-нибудь да произойдёт. Себастьян с опасением прислонил карточку к электронной панели на другом конце коридора, подальше от комнаты 408. Не переставая глядеть на открытую дверь, он положил руку на дверную ручку и… Она не поддавалась. В этот раз Себастьян осторожнее прислонил карточку к электронной панели и попытался повернуть ручку. И снова дверь не открылась ни на миллиметр. Не осознавая этого, он начал двигаться, как человек на минном поле, отойдя от этой двери, он попробовал открыть противоположную. Он не удивился, когда получил тот же результат, она не открылась. Как и все другие. Он услышал лёгкий смешок, и ему понадобилась минута, чтобы понять, что его издал он сам. Вся эта ситуация приводила в ярость, но так же казалась совершенно истеричной. Ему же нужно было войти в комнату 408, не так ли? Это был знак, поданный неизвестно кем. Этот человек пытался двигать его, как пешку на шахматной доске. Несомненно, тот же самый человек поставил его работать в ночную смену именно тогда, когда ему это было нужно. Сколько бы он не пытался, он не мог перестать смеяться. Может, у него была истерика, и именно тогда, когда вокруг не было никого, кто мог бы дать ему пощёчину. Жаль, Сиэлю бы захотелось это сделать. Чёрт, даже Агни, принимая во внимание то, что на его лице остались синяки от деревянного бруска. От этой мысли ему стало ещё смешнее. Он оказался в такой ситуации, когда оба человека, от которых он больше всего зависел, с радостью ударили бы его. Подумать только, в прошлом году в это же время он был восходящей звездой среди археологов. Как всё меняется. Качая головой, Себастьян закончил смеяться таким смехом, который ему самому стал казаться маниакальным. Хорошо, значит кто-то играет в игру, и он явно был одной из игрушек. Он не мог зайти никуда, кроме как в комнату 408. Это не значит, что у него нет других альтернатив. Повернув назад, он не спеша пошёл вперёд. Он не обернулся назад даже когда услышал звук закрывающейся двери. Наконец он достиг лестницы и поднялся на пятый этаж.۞
— …Ты это сделал? — пробормотал Сиэль, оглядываясь на комнату 217. Когда раскрылась дверь, с пола вздыбилась пыль, отчего он закашлял. — …Нет, — резко ответил Агни, глядя на дверной проём так, будто бы там стоял Грелль в чём мать родила. — Моя карточка у меня в кармане. Сощурив глаза, Сиэль прошёл дальше, жестом показывая мужчине, чтобы он последовал за ним. Когда Агни немедленно не внял его молчаливому приказу, мальчик заскрежетал зубами и рявкнул: — Двигайся! Что этот идиот делает? В таких ситуациях ты не стоишь и не ждёшь на месте, чтобы увидеть, какой именно монстр тебя сожрёт, ты убираешься подальше, мать твою. — Подожди! Просто… — Агни всё ещё стоял на месте и пялился на комнату 217, и Сиэль потерял терпение. Мальчик снова рявкнул: — Двигайся. И снова Агни не послушал. — Думаю… думаю, мы должны туда войти. Если бы Сиэль не был так раздражён, он бы рассмеялся. А он-то думал, что безумец здесь он. — Ты не можешь быть настолько тупым. Это явная ловушка! — сказал он, повернув голову, чтобы увидеть лицо мужчины, чтобы понять, серьёзно ли он это говорит. Судя по его выражению лица, он был очень серьёзен. — Вся эта ситуация ловушка, Сиэль! В смысле, подумай, почему Себастьяна поставили работать в ночную смену именно сегодня? Существуют совпадения, а существует это! Послушай, — он почти умолял, — если мы будем ходить туда-сюда, мы никуда не придём. Откуда мы знаем, может Себастьяна уже поймали… Думаю, нам стоит хотя бы попытаться. Это не подозрительней, чем всё, что уже произошло. В этом была какая-то логика, но Сиэль был не в состоянии её искать. — Если пойдёшь туда, то пойдёшь туда один. С лица Агни исчезла вся его решительность. — …Мы должны держаться вместе. — Да, должны. И снова они оказались в той же самой ситуации. Оба были настроены друг против друга, оба ждали, когда один из них отступит. Агни не сдавался, именно он поступился, чтобы хоть что-то изменить. Хотя в этот раз… Было что-то в командах этого ребёнка, что не нравилось Агни. Он был взрослым. Он был сотрудником в этом месте. Конечно он должен был быть в позиции власти. Но вот они стоят здесь, и он видит в глазах Сиэля уверенность, что Агни вот-вот сдастся и решит делать то, что скажет Сиэль. С него было достаточно. Он был взрослым. Он здесь работал. Он контролировал ситуацию. Сиэль видел, что проигрывает эту битву. Иногда до некоторых просто не доходит. Им было нельзя разделяться, у Сиэля даже не было пропуска, но он не хотел, чтобы его контролировали, как какую-нибудь лабораторную крысу в лабиринте. Не сказав друг другу ни слова, они оба развернулись и пошли в разные стороны, Агни в комнату 217, а Сиэль дальше по коридору. Мальчик услышал, как захлопнулась дверь, и он понял, что, возможно это и было целью. Теперь все трое оказались одни. По отдельности их легче было сломить.