Маскарад

Вся небольшая улочка привыкла каждую субботу наблюдать возвращение этого молодого человека в небольшой двухэтажный каменный дом, находящийся на самой ее окраине. Неспешной упругой походкой он, бывало, вышагивал по пыльной дороге, с неизменным интересом в карих глазах поглядывая по сторонам и не уставая здороваться с встречавшимися ему на пути жителями, а иногда и останавливаясь, чтобы поболтать об их проблемах. И жители всегда охотно делились с ним оными, умудряясь посетовать и на свою нелегкую жизнь, и на завышенные цены, и на противных мальчишек, обворовывающих их огороды. Юноша сосредоточенно кивал, невозмутимо выслушивая льющиеся непрерывным потоком жалобы и вставляя в нужных местах меткие комментарии, а после продолжал свой долгий путь. Довольные полученной порцией позитивного настроения, жители благосклонно глядели ему вслед и воодушевленные шли дальше по своим делам, думая о том, какой же все-таки замечательный у них сосед. Но в этот раз молодой человек не шел своим обычным бодрым, но в то же время размеренным шагом, не смотрел по сторонам, не улыбался случайным прохожим. Он до того спешил, что спотыкался через каждые несколько шагов, пару раз чуть не навернувшись в своих еще недавно блестевших чистотой сапогах, ныне покрытых густым слоем пыли. Расстегнутый темный плащ униформы развевался за идеально прямой спиной. Белоснежные бриджи посерели. Густые каштановые волосы находились в полнейшем беспорядке, придавая ему вид романтического рыцаря, спешащего на свидание к своей возлюбленной. Но, к немалому сожалению, торопился он совсем не на встречу с любимой. Из уст в уста среди соседей кочевали слухи о том, что пропал самый младший мальчик из троих, живущих в аккуратном домике, замыкающем небольшую улицу. Уехал поступать в столичную Академию искусств, одно из самых престижных учебных заведений страны, и неожиданно перестал присылать домой положенные еженедельные весточки, приведя этим своих братьев в неописуемое беспокойство. Трое одаренных необыкновенной внешностью юношей поселились в этом городке несколько лет назад и поначалу вели себя тише воды ниже травы, не донимая соседей постоянными визитами, вошедшими на этой улице в привычку и даже ставшими традицией. Многие жители впоследствии смущенно признавались, что в первые дни даже не различали их, ошибочно предполагая, что в дом вселился один юноша. Но натыкаясь на них то в бакалейной, то у плотника, то в булочной или у клубничника, мало-помалу они научились распознавать лица всех троих. Вскоре жители, отнюдь не страдая от нехватки любопытства, сами решились на знакомство с этим семейством, казавшимся им замкнутым. И позже оно не раз удивило их своей невероятной общительностью и теплотой. Самый старший из братьев, Чжинки, не обладал какой-то особенной красотой, но его добродушное лицо и неизменная широкая улыбка привлекали взгляды окружающих и покоряли даже насквозь зачерствевшие сердца. Появлялся он в доме реже всех, будучи конюхом и возницей у благородного семейства, живущего на другой, более богатой окраине их небольшого городка, и ночуя дома лишь по выходным. Все без исключения соседи считали его бесспорным кормильцем семьи. Впрочем, они не ошибались в своих предположениях. Во время отсутствия Чжинки в доме всем заправлял средний брат Кибом, юноша на вид утонченный и изящный. Но при общении в нем выявлялась слегка грубоватая природа человека, которому довелось побывать среди самых низших кругов общества. Однако ни один из жителей улицы не посмел бы возразить, назови кто его мастером на все руки, поскольку звание это было вполне заслуженным. Он и хозяйством занимался, и за внешним видом братьев следил, и при этом никогда не чурался более тяжелой работы. Чего нельзя было сказать о самом младшем члене семьи. Красивый, миловидный Тэмин, больше смахивающий на юную невинную девицу, находясь под защитой братьев, вырос очень хрупким и избалованным юношей, полностью погруженным лишь в свои интересы. Он всегда был учтив с собеседниками, но в то же время витал в своих мыслях, касавшихся либо очередной возлюбленной, либо столь обожаемого им театра. — Лодырь, — шептали одни. — Тонкая душевная организация! — заявляли другие. — Чудик, — качали головой третьи. Но самому юноше, казалось, не было никакого дела до пересудов. Очень непохожие друг на друга не только характером, но и внешностью, тем не менее, юноши легко уживались друг с другом. Вскоре и эта особенность получила свое объяснение. Все дело оказалось в том, что все трое выросли в одном приюте, единственном приюте на весь небольшой городок, и всю сознательную жизнь старались держаться друг за друга, напоминая трех экзотических птиц, по воле случая залетевших в огромную шумную совятню. Вряд ли кто-нибудь смог бы ответить, откуда появилась информация о том, что трое юношей не приходятся друг другу родными братьями, но она крепко угнездилась в головах соседей. Хотя многие находили младшего довольно странным человеком и не всегда понимали его, теперь, когда приветливый дом постигло такое горе, переживала за семейство вся улица и даже пара соседних. В особенности, жившие на них девушки. Разволновались даже те барышни, которым сладкоголосый юноша уже успел разбить сердечки. Казалось, каждый выглядывающий из занавешенного окошка житель затаил дыхание при виде того, как самый старший из троих едва ли не бежал по улице. Мысли его находились там, дома, рядом с сидящим за столом симпатичным темноволосым Кибомом, понуро глядящим в центр стола, выстланного клетчатой скатертью. — Ки! — молодой человек залетел в дом и, громко топая по скрипящим половицам, направился в кухню, где по его предположениям находился братишка. — Ки! — он нерешительно застыл в проеме двери. — Нет вестей? Ки отрешенно поглядел на него и медленно помотал головой. Он еще не до конца осознал случившееся и каждую субботу все так же надеялся увидеть заветное письмо. — Значит, решено. Я еду разбираться, что там случилось. Небось, опять втрескался в очередную юбку и забыл про братьев. Хотя Тэмин искренне любил своих названных братьев, он с легкостью мог о них забыть, если увлекался каким-нибудь делом. Такое уже случалось не раз, и оба брата успели свыкнуться с возможностью подобного развития событий. — Никуда ты не поедешь, — немного ворчливо отозвался Ки. — Как же твоя работа? Лучше я поеду. — А то у тебя работы нет, — Чжинки сложил руки на груди. — Я уже договорился, — возразил младший. — И даже подыскал себе замену. — А если и ты там пропадешь, что мне тогда делать? — Кому я там сдался. И вообще я не бессовестный мальчишка Тэмин, у меня есть голова на плечах. — Может, хватит уже, Кибом? — А что хватит? Сколько нам его еще вытаскивать из передряг? И где он только их на свою раскрасивую задницу находит. — Полегче с выражениями. — А вот не хочу! — А вот заставь себя! — Чжинки грозно навис над младшим, заставив того съежиться. — Чжинки, мне надоело, — пожаловался Ки. — Надоело, что он так безалаберно относится к тем, кто о нем заботится. — Ты же прекрасно знаешь, что он не специально, — Чжинки присел на стул напротив Ки. — Тэмин творческая личность. Они все такие рассеянные. — О, старая задрипанная пластинка, с кем я вообще говорю?! — Ки театрально закатил глаза. — Ты всегда найдешь ему оправдания. — Я, между прочим, и для тебя всегда найду оправдания, — с легким укором сказал старший. — Прости, Чжинки. Но меня беспокоит, что в последний раз мы не очень хорошо расстались. — Ки, успокойся. Не стоит хоронить Тэмина раньше времени, — хмыкнул он. — Я почти уверен, что он просто нашел себе новое увлечение. — Балда! Глупый ребенок! — хлюпнул Ки носом и оглушительно чихнул. — Ты опять дверь не закрыл? — Не знаю, — спохватился старший. — Иди посмотри. Заодно переоденься, — Ки наконец разглядел, во что был одет пропылившийся насквозь Чжинки. — Фу-у, сколько пыли! Отойди от меня! Целый день полы вылизываю, пылинки сметаю! Прекрасно знаешь, что у меня аллерги-и-я-а-апчхи! А-апчхи… а-а-апчхи!.. А-а-а-ну-марш-в-ванную-пчхи! — взревел юноша, не переставая оглушительно чихать в сложенные лодочкой ладони. Пока старший брат переодевался, Ки со смешанным чувством думал о Тэмине, являвшимся источником большей части их проблем. Так или иначе, всякое происшествие, пусть косвенно, но касалось Тэмина. Вся их жизнь крутилась вокруг Тэмина. И Ки немного этому завидовал, чувствуя в себе прорву всего, прозябающего в безвестности, но настоятельно требующего реализации. А все ради младшего. Иногда мальчик начинал ему казаться этаким лишним бесхребетным элементом, тормозящим не только его развитие, но и развитие Чжинки. Хотя последний уже давно свыкся с ролью няньки и даже не допускал мысли о том, чтобы посвятить себе хотя бы несколько часов в день. Вся его жизнь сосредоточилась на дорогих братьях, которых он видел беспомощными, неприспособленными к жизни щенятами. Так повелось еще с приютских времен, когда, стоя у кровати их умирающей наставницы вместе с маленьким Ки, Чжинки с чистым сердцем пообещал, что будет заботиться о вверенных в его попечение двоих младших мальчиках. И до сих пор он не посмел ослушаться покойную и отступиться от своего обещания, да и впредь не намерен был этого делать. — Раз ты так хочешь сам ехать искать Тэмина, — сказал Чжинки, входя в кухню в чистой свежей одежде, — поедем вместе. — Что? Вместе? С лошади навернулся? Что нам там вместе делать? — Ну, во-первых, поиски будут вестись в разы быстрее, — начал загибать пальцы Чжинки. — Во-вторых, я не буду за тебя беспокоиться, а ты не будешь волноваться обо мне. В-третьих, работать нам там в любом случае придется. Снимать комнату вдвоем получится дешевле. А в-четвертых, — он загнул четвертый палец, — мой работодатель уже предложил нам жилье. — Твой работодатель? Это тот, который торгует всякой химической дрянью из столицы? — скривился Ки. — Не ты ли недавно попросил меня еще краски для волос у него купить? — негодующе покраснел Чжинки. — И уже успел обработать ею мою несчастную голову, — он ткнул на свои каштановые волосы. — Сколько можно экспериментировать, а? — Сколько надо, — буркнул Ки. — У меня на голове не ковер для твоих экспериментов расстелился. — Тебе идет, между прочим, — разобиделся Ки. — Почему бы тебе не перекраситься тогда заодно? — Не хочу, — обиженно нахохлился Кибом. — Ладно, надувшийся попугай. Там, кстати, тебя еще ждут таблетки, которые кудри держат. — А? Мне-то они зачем? Это Тэмину. — Вот и захватишь их с собой для него. — Травится всякой дрянью. — Помнится, ты сам же ему эту дрянь и всучил. — Ну сам, ну всучил, — еще пуще надулся Кибом. — Все равно у него мозгов не хватит отказаться. Закроем эту тему. Что там с жильем? — Домоправительница — хорошая знакомая моего работодателя. Нам сделают скидку, потому что я уже зарекомендовал себя с хорошей стороны. Плюс, позволят не вносить задаток, — щеки Чжинки чуть порозовели. В действительности он очень принизил перед братом значимость своих заслуг. Работодатель был более чем в восторге от своего ответственного конюшего, никогда не сующего нос в чужие дела и добросовестно выполняющего свою работу. Конюшни, в которых работал Чжинки, славились не только чистотой, но и хорошим состоянием скакунов, получавших каждый день идеальный уход и становившихся послушными в заботливых руках. Юноша не мог нарадоваться любимой работе, но в особенности он был доволен, получив возможность ухаживать за своими непарнокопытными друзьями, которых, к слову, безумно боялся средний брат. — Ну, хоть какая-то хорошая новость, — проворчал Кибом, растирая заледеневшие от нехорошего предчувствия ладони. — Но район не очень благополучный. Честно говоря, совсем неблагополучный, — смущенно признался старший. — А это не очень хорошо, — последовал комментарий Ки. — По крайней мере, это лучше, чем ничего. Главное, не нарываться на неприятности. — Думаю, с этим проблем не возникнет, — пожал плечами Ки. — Мы там только ночевать будем. Академия в центре города, если не ошибаюсь, находится. — Не ошибаешься. Только само общежитие — на другом конце города. Ки обреченно вздохнул. — Придется вытаскивать скопленные деньги. Надеюсь, их на первое время хватит. — Эмм… Ки? — замялся Чжинки. Кибом нахмурился, ощутив исходившие от брата тревожные волны. Кожу словно искололо сотней маленьких иголок. — Ну что еще? — недовольно обернулся он. — Мне тут аванс выдали, — старший положил на клетчатую скатерть внушительную пачку денег и мешочек монет. — Что? Еще один? — Ки с подозрением поглядел на лежащее посередине столешницы сокровище. Затем принялся его пересчитывать. — Чжинки, — колко поинтересовался он, закончив, — сдается мне, ты точно с коня навернулся, — Ки поднял на него обвиняющий взгляд. — Пару раз как минимум. Давно аванс стал превосходить две твои месячные зарплаты? — он потряс пачкой банкнот. — Ну, хозяин просто проникся нашей проблемой… — начал оправдываться старший, виновато глядя в пол, в потолок, на цветок в горшке — куда угодно, только не на Ки, сидящего перед ним с видом судьи, решающего чужие судьбы. — Так! — раздраженно оборвал его младший. — Хватит мямлить, словно девка перед матерью, я не тупоголовый Тэмин, который готов вестись на любые твои оправдания, лишь бы не думать о поиске средств на жизнь. — Хватит уже так отзываться о Тэмине! — вспылил Чжинки. — Он к твоему сведению тоже работал. — Пару раз посверкать задранным задом, собирая клубничку у соседа на огороде, — это не значит пахать целыми днями, как это делаешь ты! Неужели твой работодатель так легко отпустил своего лучшего работника? — Ки, это столица, — примирительным тоном обратился к нему Чжинки, не любивший семейные ссоры. — Боюсь, твоих сбережений нам не хватит даже на три дня. Поэтому я и попросил дать нам в долг немного. — Уж больно добренький он у тебя, — Ки прищурился, меряя взглядом брата. — Какой есть, — слегка пожал плечами последний, все еще не глядя на младшего. — Я даже этому рад. Все сложилось как нельзя хорошо. С десять секунд Ки молча сверлил взглядом сцепившего руки за спиной Чжинки. — Ты меня совсем за долбоё… — начал он сердито, но был прерван возмущенным криком: — Кибом! —… за долбанутого принимаешь? — тут же исправился юноша. — С чего ты взял? — Чжинки, я не вчера родился… — Еще бы! — И тебя как облупленного знаю. — С этим не поспоришь, — вздохнул старший. — У вас какой-то договор? Ты будешь ему из столицы все это барахло поставлять? Ошарашенный догадливостью младшего Чжинки недоуменно почесал затылок. — Ну, как бы сказать, это… — Говори как есть. — Ну, да. Это правда, — кивнул старший. — Всего один раз отправлю и все, — поспешно добавил он. — Ясно. — Кибом! Нам нужно как-то продержаться первые дни. Так что не стоит брезговать возможностями. Я же для нас стараюсь. — Я все понимаю, Чжинки, не беспокойся, — сказал Ки, выходя из кухни в сопровождении семенящего за ним брата. — Ну ты, что, обиделся, что ли? — последний положил руку ему на плечо, заставляя младшего этим жестом остановиться у лестницы на второй этаж. — Нет, конечно, - пробормотал Ки. — Ты, как всегда, обо всем позаботился, и теперь мы можем не волноваться хотя бы первую неделю. А там найдем работу, и все устаканится. — Не забывай про самое главное, — напомнил ему Чжинки. — Знаю, знаю, — устало выдохнул юноша, глядя в большое окно, освещавшее всю прихожую. — Тэмин.