Путешествие Авроры в другие миры: Таймброкен

      Вода заливалась ей в уши, глаза и нос, пузырьками воздуха шипя где-то на краю разума, перекидывая из стороны в сторону и обхватывая ледяным одеялом. Из всего мира опорой осталась лишь холодная ладонь русалки, крепко держащая ее за запястье, и Аврора готова была вцепиться в нее всем, что только имела — лишь бы не потерять этот последний оплот, позволяющий ей не раствориться в безумном потоке. Казалось, они откуда-то падают или же просто чрезвычайно быстро плывут по бурному течению — девушка не решалась открыть глаза и проверить. Вода пугала ее, напоминала о чем-то неприятном, о клешнях, так похожих на огромные пальцы великана, утаскивающего ее на дно. Раньше ее спасали, раньше Протей отважно прыгал за ней в соленую воду и вытаскивал на свой — как там это называется? — корабль и выхаживал, чтобы она не заболела. Протей… Смог бы ты спасти ее сейчас?       Она не могла дышать, не могла думать, не могла даже понимать, что с ней происходит — и потому просто позволяла Белль уносить себя все дальше и дальше от мрачного замка, в котором, наверное, до сих пор истекала кровью ведьма, пожиравшая чужих детей.       Аврора не знала, сколько продолжалось их плавание в череде морозных ударов в лицо, гулких звуков чего-то живущего над рекой и яркого света, полосами разрезавшего синее пространство, но в какой-то момент все вокруг стало громче, до ее ушей стали доноситься чьи-то голоса, а чужие теплые руки вытащили ее на мокрый и твердый пол. Все это так напоминало их первую встречу с Протеем — буквально все до мелочей, даже предложение переодеться или накрыться чем-то теплым. О, Протей, где же ты, Протей, когда ты так нужен ей?       Первая за долгое время искра разума напомнила ей, что Протей остался в далеком мире за девять переходов до этого кошмара, в своих родных Сиракузах, где мирно разъезжает на своем рыже-чалом коне и, может, даже не думает о странной девушке с лиловыми самоцветами по всему телу. Не обращая внимание на людей, что-то спрашивающих у нее, она посмотрела на свои ладони и поняла, что на них чего-то не хватает.       Ключи. У меня нет ключей.       Все до единого исчезли, оставив, как в близких мирах, ее совершенно одну, без какой-либо поддержки. Но разве это возможно? Чешир, конечно, не говорил, что камни останутся на ее теле навечно — но не утверждал и обратного. Неожиданно все внутри девушки окаменело. Значит, переход в этот мир пережил лишь Ронно? Значит, остальные погибли, так и не повидав всего, что могут готовить чужие земли, которые могли бы стать для них домом? На глазах девушки выступили слезы. Они отдали свои жизни… Ни за что?       Она схватилась за что-то буро-зеленое, теплое, что-то картавящее у нее над ухом, и разрыдалась, как не позволяла себе уже давно. Слезы все текли и текли из ее глаз без конца, словно вся вода, попавшая в них в реке, решила вмиг вылиться двумя неровными потоками. Она всхлипывала, икала, звала всех, кого встретила и потеряла за свое такое невозможно долгое первое в жизни путешествие, и нервно выдыхала, отпуская всю боль, которую держала в сердце.       В какой-то момент слезы просто кончились. Аврора продолжала хныкать, держась за бурый кафтан Ронно, а олень бережно гладил ее по спине, ничего не говоря. Найдя в себе силы поднять голову, девушка огляделась и поняла, что никого больше поблизости нет. Она посмотрела во внимательные глаза спутника, такого нехарактерно серьезного и — на счастье — уже здорового, хотела спросить у него, что случилось, но вдруг попросту обмякла в его руках и уснула.       Очнувшись и не понимая, что произошло, она поднялась и пошла на монотонное пение, не обращая внимание на то, где она спала, на чем и как долго. У Авроры складывалось чувство, что она упустила нечто важное, нечто, о чем ее предупреждали, но она так ничего и не поняла. Девушка шла по широким каменным ступеням, устланных красным ковром, и в какой-то момент обнаружила, что стоит в просторной зале. Полукруглое помещение оказалось заполнено людьми, а в центре между ними виднелся невысокий постамент, украшенный цветами. Хильдегарда, по-прежнему серая, как пепел, стояла рядом с ним, печально опустив руки, но на ее лице не читалось ни единой эмоции. Где-то в дальних рядах виднелась золотистая макушка Джона Смита.       Аврора удивленно подошла ближе. Приглядевшись, она поняла, что на постаменте лежит что-то, завернутое в красное, совсем небольшое, достающее, возможно, ей лишь до пояса…       Только поравнявшись с мессерой, девушка пораженно ахнула и прикрыла ладонями рот.       Не может быть… Этого не может быть… Он не должен был… Я же недолго копалась в книгах… Неужели такой короткий срок стал…       — Его все равно было уже не спасти, — сухо ответила Хильдегарда на незаданный ей вопрос. — Похоже, Тиана уже успела извлечь душу из его тела, — она мрачно хмыкнула. — Прямо как с моей сестрой.       Аврора вспомнила разговор о Белоснежке в тронном зале. Мессера говорила, что душа девочки спрятана в маленькой статуэтке, в издевку посланной ее матери. Поэтому Хильдегарда могла говорить об этом так спокойно — в отличие от Гримхильды и ее окружения, она давно приняла безрадостную правду о том, что же случилось на самом деле. Она поняла, что здесь уже никого не вернуть.       Перед глазами вспыхнуло недавнее воспоминание об упавшей на пол статуэтке котенка. Глаза девушки расширились от невероятного шока. Выходит… Это она виновата во всем?       Я знал, что на тебя можно рассчитывать, дорогая, промурлыкал Гиперкуб в ее голове. Вспыхивающий оранжевым демон в ярчайше-белом фраке сидел рядом с телом Артура, играясь пальцами с завязками его похоронного наряда.       Аврора нахмурилась и собиралась крикнуть, что не желала этого, но одернула себя, понимая, что никто, кроме нее, не увидит это существо. Злобно посмотрев на него, она мысленно спросила, знал ли он, что так произойдет. Гиперкуб хрипло рассмеялся и зааплодировал, хлопая ладонью по коленям.       О, дорогая, просипел он, твои прекрасные маленькие мыслишки ничем не хуже твоего крохотного сонного места. Ты так трогательно ищешь виноватых в том, что натворила сама, что мне тебя даже жалко. Милая, мне многое известно, но на то, что ты творишь, я никак не влияю. Ты сама все сделала — так, значит, и живи с этим всю оставшуюся жизнь.       Слезы обиды кололи девушке глаза, но она понимала, что Гиперкуб говорит правду. Горькую, но, как ни трудно это признать, правду. Существо внимательно следило за ней, положив голову на колено, и улыбалось, видя ее страдания.       Ну же, не терзай себя, заговорщицки предложил он. Давай это станет нашим с тобой маленьким секретом. Бедняга Джон Смит из этого мира не знал тайны черного котенка, а Хильдегарде и прочим мы ни словечка не скажем. Зачем им знать, куда там ведьма спрятала статуэтку, верно? Оставим это только между нами — мной и тобой.       Сдерживая слезы, Аврора коротко кивнула, не в силах сейчас признаться в своем преступлении. Действительно, пусть она лучше будет молчать. Не скажет ни Ронно, ни кому бы то ни было еще. Это их с Гиперкубом тайна — тайна того, как она убила мальчика, пытаясь изо всех сил его спасти.       Существо хитро хмыкнуло и исчезло в отсветах свечей, зажженных по безвременно почившему мессеру.       Оставшись наедине, странники попытались понять, что им делать дальше. Хильдегарда разрешила им переждать пару дней в ее замке, но потом они должны были уйти на все четыре стороны и не попадаться ей на глаза. Возвращаться к Патриции или Гримхильде было бесполезно — Артура спасти не удалось, и, следовательно, незадачливой паре незачем появляться перед ними. Можно, конечно, опять отправиться на Заокраинный Север и спросить совета у Мегары, но не было никакой гарантии, что эта странная женщина решит им помочь. Однако, других выходов для них не было.       — Есть еще один путь, — сказал Джон Рольф, неизвестно как оказавшийся перед ними. В его черных глазах читались обвинение и укор не послушавшейся его слов девушке, но, вздохнув, мужчина успокоился и сообщил: — Вы помогли мне воссоединить две давно потерянные детали, поэтому я помогу вам. Пойдемте.       За дверью, которую он открыл, больше не виделись серые коридоры замка. Из нее лился яркий летний свет и запах подсолнухов и солнца, такой нежный, такой обволакивающий, что хотелось тотчас окунуться в него с головой. За полем желтых цветов виднелись шпили какого-то очередного замка, не похожего на все предыдущие и более… Радостного, что ли? В нем не виднелось ни крупицы серого цвета, а купола на белоснежных башнях сияли золотом на свету, притягивали взгляд, выделяясь на горах, виднеющихся за ними.       — Куда мы? — спросила Аврора, не отрываясь от этого чуда.       — В Аграбу, — размеренно ответил Джон, закладывая руки за спину. — К Покахонтас, единственной властительнице Великой горной гряды.