Т.ень на стене
1 сентября 2016 г. в 20:32
Она не была готова открыть глаза и обнаружить себя в окружении темных камней и угнетающе высокого потолка. Слепо шарясь ладонью по полу, она — а кто, собственно говоря, такая? — обнаружила, что пол под ней крепок, хотя и запылен ужасно; что-то в глубинах ее сознания говорило, что, господствуй она в этом месте, то уж точно смогла бы навести здесь порядок. Девушке — вроде как; по крайней мере, девушкой она себя ощущала — казалось, что ей, должно быть, невероятно страшно и боязно находиться в этом незнакомом для нее месте, но тут было так темно и так тихо, что она и не знала, чего стоит пугаться. Камней? Они лежат такими ровными рядами; не похоже, что в их планах завалить ее с головой. Может, соломы? О, так тут на полу солома; очаровательное открытие. Если девушка правильно помнила, сухая трава имела привычку колоться — эта же неприятная на ощупь, растекается под пальцами. Вымокла? Стало быть, где-то может быть окно? Она повертела головой по сторонам, но пользы это не принесло: ничего нового для себя девушка не открыла.
И тут что-то во тьме шевельнулось. Вся внутренне сжавшись, девушка вздрогнула и подтянула ноги под себя. Кто здесь может быть? Чудовище? Она не знала, какие дикие звери могут водиться во мраке, но знакомиться с ними поближе у нее желания не возникало. Как же плохо, что ей не за чем спрятаться! Хоть бы одеяло, хоть бы какой-нибудь рваный кусок ткани — и все, она будет в домике, и всякие ужасные твари обязательно обойдут ее стороной. Но нет, под ногами лишь солома, эта дурацкая солома, которую раскладывают по углам только чтобы хобгоблины могли отоспаться между дозорами.
Странная мысль, однако. Несмотря на отсутствие в голове собственного имени, образы маленьких, словно приплюснутых существ с поросячьими носами и выпирающими из-под губы зубами, всех, как один, укутанных в мрачно-темные одежды, тут же всплыли в ее памяти. У них были такие… Лапки, забавные и трехпалые; она всегда думала, удобно ли им носить в таких мечи и копья. И еще ей вспоминались костры по праздникам, большие, зеленые, вокруг которых хобгоблины водили хороводы. Была ли она в их кругу? Они так заливисто смеялись; видимо, друг друга никто не боялся. Ох, когда же это все с ней было…
Что-то чиркнуло, и девушку ослепила яркая вспышка возникшей из ниоткуда свечи. Вскрикнув и прикрыв ладонями лицо, она как можно дальше зарылась в солому, страдая от внезапной боли, резанувшей по глазам. Жжется, жжется, да что же это? Тем временем тень за свечой шевельнулась, и тишину нарушил мужской голос:
— Аврора. Аврора, что с тобой?
Поскольку больше никого в этом месте уже совсем точно не было, девушка пришла к выводу, что обращаются именно к ней, а этот нелепый набор звуков — ее имя, как ни грустно это признавать. Рискнув приоткрыть слезящийся глаз, она глянула в сторону тени и тут же снова взвыла: свет был все так же немилостиво ярок к ней. Ну что за пробуждение сегодня-то такое?
Тень, ничуть не сжалившись над страдалицей, продолжила измываться, поднеся свечу на пару шагов ближе.
— Аврора, — он еще и картавил, в довершение ко всему. — Ты меня-то хоть помнишь?
Девушка глянула на говорившего в щель между пальцами и устало покачала головой. Нет, всяких молодых людей с оленьими рогами на голове в чертогах ее разума не находилось. И что это вообще такое — человек-олень? Не бывает таких, она точно знает.
Оленемуж (Олений муж? Олевек? Орень?) подался вперед и больно дернул ее за нос, заставив обернуться к нему. Свет еще бил девушку по глазам, и она выставила ладони, чтобы и себя закрыть, и больше видеть навязавшегося собеседника.
— Значит так, Аврора, — плевать, она будет считать его просто оленем. — Мое имя Ронно, раз это вылетело из твоей светлой головы, и прими, как данность: мы знакомы. Давно. Миров двенадцать точно будет. Сюда попали по ошибке, понимаешь? Давай, ищи свои часы и свалим отсюда, пока хуже не стало.
— Почему я должна тебе верить? — спросила девушка, разглядывая странный ворот его куртки; издалека посмотришь — верное оленье горло покажется. — Ты говоришь какую-то чушь.
Знакомец фыркнул, устрашающе навис над ней со свечой и стал шариться по карманам ее платья — серого, если она правильно видела в тусклом свете. Что же, хотя бы теперь можно иметь представление, что на ней надето.
Сказав что-то короткое и явно гневное себе под нос, олень, назвавшийся Ронно, схватил Аврору свободной рукой за подбородок и резко развернул ее лицом к себе.
— Часы, — прошипел он сквозь зубы. — Где?
— У меня их не было, — тщетно попыталась оправдаться девушка, но ярость Ронно было уже не остановить. Он вскочил на ноги и начал ходить взад-вперед перед Авророй, сжимая и разжимая кулаки.
— Отлично, — рявкнул олень. — Мы просрали часы. Нет, — он опасно медленно развернулся к ней. — Это ты просрала часы. И именно из-за тебя мы застрянем непонятно где и, скорее всего, надолго.
Девушка попыталась подняться, но ноги не держали ее, и ей пришлось рухнуть обратно, на солому, больно ударившись всем, что пониже спины. Потирая поясницу, чтобы хоть как-то облегчить неприятные ощущения в теле, она спросила:
— Что это за часы были, раз тебе они так важны?
Ронно бессильно взмахнул руками и плюхнулся рядом с ней, устало зарываясь свободными пальцами в темные волосы.
— Я и сам не знаю, — ответил он. — Сколько помню, ты с ними не расставалась. Они ведь были какими-то особенными, показывали, сколько времени тебе оставалось в мире, поэтому ты очень боялась их потерять. Вся кутерьма началась, когда та рыжая, с косой, решила их исследовать. Не знаю, что она сделала, но нас выбросило сюда.
— Но я все равно не помню, о чем ты говоришь, — заметила девушка, поворачивая к нему ноги; глаза ее уже привыкли к свету, и теперь она могла смотреть без опаски.
— Это я уже понял, — хмыкнул Ронно.
Некоторое время посидев рядом с ней, олень похлопал себя ладонью по коленам и, поднявшись, пошел куда-то во тьму, туда, где исчезали ровные ряды на свету не таких и простых камней. Все они были как-то сколоты и словно поистрепаны временем; создавалось чувство, что месту этому идет не первая сотня, а то и тысяча лет. Знакомец отчего-то не подавал вида, что хоть малейшим образом смущен или напуган этим, и Аврора решила для себя, что стоит последовать его примеру. К тому же, все благодаря свече казалось таким знакомым…
Перед глазами возникали обрывки воспоминаний, о том, что ей когда-то приходилось идти и мимо этих стен, и по узким каменным ступеням, которым как будто не было конца. Некто высокий, облаченный в черное, вел ее за собой, интересуясь, не страшно ли ей и успела ли она запомнить дорогу, чтобы после прогулки вернуться домой. Она отвечала, что все хорошо. Правдой ли это было?
Сейчас она следовала за оленем и никак не могла избавиться от мысли, что где-то за поворотом кто-то поет. Такой приятный женский голос, невысокий, уверенный, как у трудолюбивой хозяйки за работой. Аврора не могла сказать, чудится ей это или здесь действительно кто-то есть, но ужаса и страха от простой песни не возникало.
Я вижу только цель, только цель.
Может, слыву сумасшедшей —
Но есть прицел.
Это точно должно быть явью. Постепенно света становилось все больше, и Ронно погасил свечу, не желая выдать их присутствие. Девушка осторожно глянула за колонну и попыталась понять, что происходит.
Сначала ей показалось, что в большой комнате, не предназначенной, чтобы быть кухней, но по итогу ставшей ей, находятся всего двое — молодая темнокожая женщина, помешивающая что-то ложкой в котле, и сидящий рядом маленький мальчик, но только спустя пару мгновений и громкого всплеска Авроре удалось увидеть третьего — вроде бы тоже женщину, только почему-то с рыбьим хвостом, виднеющимся из воды за ее спиной.
— Белль! — радостно воскликнула та, что занималась готовкой, и, подойдя к камням, ограждающим что-то вроде колодца, погладила подругу по синему плавнику. — Хочешь гамбо, русалочка? Еще не готово, потерпи, — она потрепала молчаливую и очень улыбчивую собеседницу за щеки. — Может, пока проверишь, не сдалась ли Мегара? Я буду очень довольна узнать, что она сложила оружие.
Русалка живо кивнула и, полной грудью вдохнув аромат готовящегося блюда, зажмурилась от удовольствия и нырнула под воду. Отойдя от камней, женщина вытерла мокрые руки о фартук и вернулась к котлу, мурлыча что-то себе под нос.
Аврора, наблюдавшая за всем этим действием, видимо, высунулась чересчур сильно, и двое оставшихся людей ее заметили. Мальчик, побледнев еще больше, чем был до этого, съежился и испуганно забился под лавку, прикрыв голову руками; темнокожая же женщина, закричав не своим голосом, как-то неестественно изогнулась; тень отделилась от ее ног и понеслась в сторону девушки.
Все произошло быстрее, чем она успела даже вскрикнуть. Олень, грубо оттолкнув девушку, выставил вперед рога и побежал, на ходу подскакивая, чтобы не попасть ногами на чужую тень. Ронно что-то выкрикивал, раззадоривая женщину, причем так громко и жутко, что Авроре пришлось зажать руками уши, чтобы не слышать этого. Ведьма не сходила с места, и тень ее раздваивалась и растраивалась, но сила оленя была слишком велика, чтобы это могло сдержать его. Он несся, нацелившись нижней парой рогов прямиком ей в живот, но женщина смогла обхитрить его, извернувшись и оставшись невредимой.
Одно она забыла — этот олень был еще и человеком, и потому Ронно, схватив ее руками за талию, усадил меж своих рогов и побежал до тех пор, пока не смог скинуть ведьму в колодец. Крик ее прервал громкий всплеск, и вскоре наступила тишина.
Девушка сидела на каменном полу и никак не могла отвести глаз от оленя, только что так хладнокровно расправившегося с таким же живым существом. Яростно и часто дыша, Ронно обернулся к ней; из носу его текла тонкая струйка крови, и Аврора испуганно пискнула, прикрыв рот ладонями. Шмыгнув, олень как-то ссутулился, пошатнулся и на нетвердых ногах поплелся к лавке, забыв про то, что под ней все еще прячется мальчик.
Тот дал знать о себе, совершенно внезапно заговорив:
— Бегите! — от неожиданности Ронно чуть не грохнулся. — Бегите! Она… Она вернется! Она будет искать вас!
Олень и девушка переглянулись. Может, мальчишка давал и дельный совет, но была одна проблема: они не знали, где находятся и как отсюда выбраться. О чем-то напряженно подумав, Ронно нырнул руками под лавку, вытащил единственного оставшегося из троицы и, подхватив его поудобнее, заявил:
— Вот ты нам и поможешь этого избежать, — и, не медля и секунды, направился к двери.
В этот момент в голове Авроры что-то щелкнуло. Нет. Неправильно. Это не тот путь. Покрутив головой, она заметила проход между колоннами и, вглядевшись в него, вспомнила, что когда-то проходила через подобный. Подбежав к спутнику, она потянула его за рукав бурого кафтана, подозрительно напоминавшего оленью шерсть, и, как только тот обратил на нее внимание, потащила его в нужную сторону. Не встречая возражений со стороны мальчика, они втроем пошли по длинным коридорам черного, серого и зеленого, пока один из поворотов не вывел их в огромную, но пустующую залу, явно рассчитанную на куда большее число гостей. Не без труда отворив массивные ворота, они шмыгнули во внутренний двор, мрачный и тихий, а после — на разваливающийся каменный мост.
На старых воротах девушка заметила нечто, смутно напоминающее часы, показывающие пять минут до полуночи, но, сколько бы они не подходили к ним, стрелка не сдвинулась ни на секунду.