Сказ про Томаса-министра, удалого реформиста.

Повествователь: Гудит дворец: король – вдовец! Не иначе как сглаз – уж который раз… У короля Генриха очередная истерика: не ходила налево Джейн-королева, а ушла навсегда – вот такая беда… Слуги да министры попрятались быстро – не попасться бы под руку королю, поскольку буен он во хмелю. Генрих бухает, набухавшись – рыгает, а когда проспится – вновь норовит напиться. Придворным впору хоть удавиться! Только Кромвеля одного не смущает, кажется, ничего – ни придворные драмы, ни придворные дамы. Генрих пьет десятый день, Стал король похож на тень. Вот такая приключилась, Извиняюсь, дребедень. Только как ему не пить? Больше некого любить – Померла его супруга. А ему-то жить да жить! Только с кем? Вот в чем вопрос. Чтоб решить его всерьез Он зовет к себе министра И бубнит себе под нос: Генрих VIII: «Дни промчались, вышел срок. Я ужасно одинок. Охладело мое сердце, Настоялось между ног. Как так, Томас, можно жить – Лишь работать да служить? Ни за сиськи ухватиться, Ни в постель ни уложить. Ты действительно монах Со спокойствием в штанах? Я тебя не понимаю – Как ты терпишь это, нах?» Томас Кромвель: «Под знаменами идей Я сражаюсь для людей. С Реформацией обвенчан, Отдаюсь я только ей. Ублажая всю страну, Я жену не потяну, Ибо я тяну исправно Королевскую казну». Генрих VIII: «Ты как хочешь – я же пас. Так что, слушай мой указ: Мне приспичило жениться! Пусть оно в четвертый раз, Но мой жребий слишком крут – Королевы часто мрут. А ведь я хочу семейный Завести себе уют. Хоть я ногу волочу – Но жениться я хочу. Коль отыщешь мне невесту – Я тебя озолочу». Повествователь: Узнав о монаршем решении, посольство пришло в движение: Мадриды да Парижи смазали лыжи, при дворе остались послы пожиже. Кромвель, не теряя времени, вцепился в посла немецкого племени: есть ли, мол, в Клеве, девицы? Государь, мол, надумал жениться. Обрадованный посол запрыгал, как козел, захрюкал, как свинья, расшаркался: «О, йа!» Хоть у его курфюрста при дворе и не густо, но имеются две сестрицы – на выданье девицы: Амелия и Анна, согласные, как ни странно, охотно – о-ля-ля! – пойти за английского короля. Рассуждения Томаса Кромвеля: Не пойму: добро иль зло - То, что с Клеве повезло? Потому как вся Европа Нам устроила облом. Было этих атташе По сто штук на этаже – А сегодня и десятка Не отыщется уже. Был месье де Кастийон – Так откланялся и он, Чуть узнал о том, что Генрих Средь мамзелей ищет жен. Шапуи-амбассадор Сиганул чрез коридор, А посол из Нидерландов Так и вовсе мелет вздор. Только Клеве – вот те на! – Протестантская страна, Раскрывает нам объятья – Знать, ей Англия нужна. Что ж, резонно – общий враг Против нас вздымает флаг. Укрепить не помешает Реформации костяк. Только есть один момент… Самый веский аргумент – Королю нужна красотка, Воплощенный комплимент. Ибо если наш вдовец Не утешит свой конец – Все труды мои насмарку, Реформации пи*дец. Повествователь: И, решившись на крайние меры ради Англии и истинной веры, вызывает он посла Хаттона, малого придурковатого. Хоть посол и не семи пядей во лбу, но не ехать же самому – у него и на месте работы, хоть тресни: билли, доносы и прочие государственные вопросы. Томас Кромвель – послу Хаттону: «Как ты знаешь, наш король Терпит ныне скорбь и боль – Целибат не переносит. Так что выслушать изволь Мой приказ, и, твою мать, Отправляйся исполнять, Ибо Генриху неймется – Он сегодня злой опять. Герцог Клевский, вот те крест, Предлагает двух невест. Поезжай к нему скорее, Попроведай тех принцесс. Хорошенько разгляди На наличие груди, Ну и, прочие детали… Ты меня не подведи! Говорят, что герцог тот Лютым жадиной слывет. Заплати ему побольше, Улыбайся, глядя в рот. Упреждаю – пользы для Охмуряй его, не зля – Делай тонкие намеки Не всерьез, а издаля. Королю нужна жена, А за мною – вся страна. Мы теперь переживаем Непростые времена. Так что, если понял суть – В руки флаг, и в добрый путь. И, как хочешь, извращайся – Но невесту раздобудь!» Повествователь: Был Хаттон из жидкого теста: такому и кобыла – невеста. А какая, собственно, разница, если дает, а не дразнится? Копаться стоит едва ли – и так нечасто давали… Герцог Клевский его встречает, по титулу величает, разносолами угощает. При такой-то снеди – как не быть беседе? Посол Хаттон: «Гутен морген, вас ист дас! Наш купец, товар – у вас. Не покажете ль невесту – В яви, в профиль и в анфас? Хороша она, иль нет? Как здоровье, сколько лет? Разрешите ль с вашей фройлян Покалякать тет-а-тет?» Вильгельм Клевский: «Да, сестрица подросла, Но тоща, как полвесла… За кого ее я выдам? Разве только за осла…» Посол Хаттон: «Что не вышла красотой – То не вижу я бедой, Потому как и рябые К нам не ломятся гурьбой. Государю моему Ковыряться ни к чему: Хоть кривая, хоть хромая - А была б жена в дому. Будет он ее любить, За капризы не корить, Драгоценностей надарит, (в сторону) Правда, может уморить… Соглашайтесь, герр курфюрст, У него особый вкус – Он оценит леди Анну, Чем хотите поклянусь!» Повествователь: Вильгельм и рад – неплохой расклад! Бывает и хуже, лишь бы девица была при муже. У Хаттона тоже улыбка на роже – сватовство могло б обойтись и дороже. А тут – бери, не хочу, еще и сам приплачу. Посему Хаттон, принцессу сосватав, отбыл домой, довольный собой. Кромвель его встречает - вести услышать не чает. Томас Кромвель: «Хороша, плоха ли весть – Все докладывай, как есть: Лучше горькая, но правда, Чем приятная, но лесть. Как принцесса? Хороша? Сиськи есть иль ни шиша? Отвечай уже скорее, Окаянная душа!» Посол Хаттон: «Что касается примет – Сисек нет, и жопы нет. Есть глаза, есть нос и уши». Томас Кромвель: «Ничего себе ответ! Мне б огреть тебя плетьми, Четырьмя или пятьми, Чтобы ты не издевался Над серьезными людьми! Как же мне держать ответ? Государь просил портрет, А на этом на портрете Ни хрена, простите, нет!» Посол Хаттон: «Мистер Кромвель!...» Томас Кромвель: «Замолчи! Тесту место у печи! Убирайся восвояси И на сей «портрет» дрочи!» Повествователь: У Кромвеля от гнева закололо слева. Срывается поручение государственного значения! Надо спасать ситуацию, свой зад и Реформацию. Он по двору рыщет – придворного художника ищет. Заплачу ему, думает, любые тыщи! Не вышло по чести – прибегну к лести, лишь бы у портрета все было на месте. Томас Кромвель – Гольбейну: «Вот задача, братец Ганс – Реформации дать шанс Мы должны союзом брачным. Понимаешь, в чем нюанс? Если шансы на нуле – Ищут злато и в золе, А принцесса в смысле рожи – Далеко не крем-брюле. Вот и надобно решить, Как помолвку совершить: И курфюрста не обидеть, И монарху угодить. Поезжай-ка ты, Гольбейн, Чрез Баварию и Рейн Прямиком к Вильгельму в Клеве – Растряси чуток филей. Ты художник хоть куда! Не жалей, прошу, труда – Напиши портрет принцессы. Тут такая ерунда: Анна Клевская собой – Не подарок дорогой. Потому тебе, голуба, Предстоит изврат такой: Будь она хоть крокодил – Не жалей своих белил, Напиши ее покраше Изо всех возможных сил. Генрих влюбится в портрет - И исполнит мой совет. И союз надежный с Клеве Принесет приоритет. Будет Англия сильна, Коль обрушится война – Нам не страшен неприятель, Встанем вместе, как стена. Ты к курфюрсту поезжай, Загляни к нему на чай, Напиши портрет невесты И обратно поспешай. Коли понял мой приказ – Исполняй-ка сей же час!» Гольбейн: «Не извольте сомневаться – Мне оно не в первый раз». Повествователь: Через месяц, другой возвратился Гольбейн домой. Пришел на прием – и портрет при нем. На портрете – дЕвица, стройная, как деревце, ликом бела, бюстом кругла – Генриха похоть так и взяла! Генрих VIII – Томасу Кромвелю: «Видишь, Томас – вот она, Моя новая жена! Ах, какое загляденье! Как красива, как стройна! Что за шея, что за грудь! Мне сегодня не уснуть… Ах, как хочется… жениться!.. Ну, скажи чего-нибудь!» Томас Кромвель: «Не могу найти слова, Ибо я дышу едва. Замирает мое сердце И кружится голова… (спохватывается) Все проклятая жара И тяжелая пора, Потому как мне сегодня Нездоровится с утра. (в сторону) Ну, Гольбейн, ну, прохиндей! Да от вида тех грудей Гениталии крепчают От конца и до мудей! (королю) Нет важнее для меня, Чем утешить короля. Для того я и приставлен, То обязанность моя. (в сторону) До покоев бы дойти… Тьфу ты, мать твою ети! (королю) Я желаю вам скорее Под венец ее свести!» Повествователь: Время идет, Англия ждет – не только король, но и весь народ. Поскольку монарх с голодухи дурной - как бы не пошел на кого войной, тем более он на голову больной. Наконец-то вести – принцесса на месте, на английской земле, застряла в Кале. Невзирая на непогоду, король подхватился – и ходу! Встречать свою нареченную, невесту, с ним обрученную. Через несколько дней возвращается черта злей - хмур, сердит, волком глядит, и членов Совета призывает к ответу. Генрих VIII: «Потрудитесь объяснить - Кто придумал пошутить Надо мной, над государем?! Кромвель, мать твою итить! Что молчишь? Ты это брось, Иль с башкою будешь врозь! Я твою натуру вижу Исключительно насквозь! Ты пошел на произвол, Мне устроив сей прикол! Так что я тебе отвечу Через плаху и топор!» Томас Кромвель (в ужасе): «О каком приколе речь – Я интересуюсь встречь? Ничего не понимаю – Моя крыша дала течь…» Генрих VIII: «Несомненно, это так, Коль посватал ты, *удак, За меня такую мымру! Но я дело это так Не оставлю, и того Кто устроил мне его Покараю беспощадно! Как ты думаешь – кого?» Томас Кромвель: «Виноват во всем Гольбейн, Плут, мошенник и плебей! Это он портрет обманный Написал – его и бей! А еще виной – посол! На него я очень зол! Ничего не понимает В женских прелестях, осел! Я ни в чем не виноват! Я утешить вас был рад, Но враги мои нарочно Мне испортили расклад! Ну-ка, Хаттон, где ты там? Я тебе сейчас задам! Ты какого, сука, хрена, Врал мне байки про мадам?» Посол Хаттон: «Хоть секи меня бичом, Хоть руби меня мечом, Только я по женской части Извините, ни о чем. Хороша, дурна ли та – Между ног ее пи*да. Мне и этого довольно, Мне и это – красота». Генрих VIII: «Так кого же мне винить И, как следствие, казнить? Вы уже определяйтесь, Вы затрахали томить!» Повествователь: Все давай отпираться, ругаться и препираться. Кромвель валит на Хаттона, Хаттон – на третьего, пятого и десятого, десятый – на Якова, а Яков – на всякого. В итоге всей тусовкой устроили потасовку. Едва друг друга не покрошили – да только проблему никак не решили. Пришлось королю покориться – на Анне Клевской жениться. А Кромвелю осталось лишь Богу молиться… Молитва Томаса Кромвеля: «Отче наш, иже еси, Глянь на мя ты с небеси, Пожалей меня, Создатель, Не оставь, не обнеси! Я всегда тебе служил, Свято верой дорожил, Очищал ее от скверны Изо всех возможных сил. А сегодня твой слуга В положении врага, Ибо мне король грозится И не верит ни фига. Я молю тебя, Творец – Подними ему конец И направь, куда и должно, А иначе мне пи*дец. Боже правый, не отринь, Не забудь и не покинь! Да свершится твоя воля! Славься, Господи! Аминь». Повествователь: Всю ночь министр не спал – ворочался да вздыхал. Чуть забрезжил рассвет – от государя привет: изволь явиться, мой свет. Кромвель в панике ищет подштанники: понимает - зовут не на пряники. Генрих зверем глядит – вот как сердит! Аж черен от злости, как ворон на погосте. На Кромвеля налетает, за ворот хватает, о стенку кидает – у того аж дух замирает. Генрих VIII: «Кромвель, я тебя убью, Твою мать, за всю ху*ню! Я тебя, зараза, трахну, За диверсию твою!» Томас Кромвель: «Государь, какая честь! Вот так сразу, прямо здесь? Но ведь это – грех измены, Коль у вас супруга есть». Генрих VIII: «Ну и как ее любить? Потрудись-ка разъяснить! Ни одной на теле сиськи Не сумел я различить! Хоть и падок на грешок Мой ретивый петушок, Но вчера лежал в отключке – У него случился шок. Я бодрил его всю ночь, Я Творца молил помочь, Но, похоже, в этом браке Унеслись надежды прочь. Так что мой тебе приказ – Развести скорее нас. Отыщи тому причину – И закончим этот фарс». Томас Кромвель: «Ну, зачем же сразу так? Ведь проблема-то – пустяк! Не сегодня – значит, завтра Ваш опомнится елдак». Генрих VIII: «Томас, ты меня не зли И конфликт со мной не дли – Мне недавно из Парижа Меч французский привезли. Рубит головы на раз, И палач – великий ас, И охочий до работы – Вот и дам ему заказ. Не исполнишь, что хочу – На башку укорочу! Я тебя предупреждаю – Я с тобою не шучу». Повествователь: Пришел Кромвель домой, от горя немой. Сел в уголок, глядит в потолок, ясные очи слезой заволок. Тоскует, печалится, с жизнью прощается. Томас Кромвель: «Боже, как я пролетел! Я остался не у дел, И сложить башку на плахе – Вот печальный мой удел. Я служил как на плацу Государеву венцу, Но не смог я справить службу Государеву концу. Королю не угодишь – Он капризен, как малыш, И чуть что – грозится казнью, Смотрит, словно кот на мышь. Я устроил этот брак – И теперь ему я враг. Лучше б Саффолк потрудился, Или Хартфорд, мать их так! Пусть бы герцог или граф Испытали его нрав! Почему всегда я крайний, Почему всегда неправ? Не встает у короля – А виной, заметьте, я! Сисек нет у королевы – А все шишки на меня! И теперь мне, молодцу Только смерть одна к лицу – Привела меня карьера К неизбежному концу». Повествователь: Но горе иль забота – а жить-то охота! Кому – суббота, а Кромвелю – работа: выяснить у королевы состояние девственной плевы, выслушать ответ да добрый дать совет. Королева его встречает, всячески привечает. И чем же, право, королю она не по нраву? Томас Кромвель: «Гутен таг, мадам, яволь! Вы милы, любезны столь! Разрешите обратиться: Как вам нравится король?» Анна Клевская: «Гутен таг, герр канцлер, йа! Мой супруг не взял меня. Брал всю ночь. Не получилось. До сих пор девица я». Томас Кромвель: «Вы давали плохо, знать. И кого теперь ругать? Вас, похоже, не учили, Что и как супругу дать». Анна Клевская: «Не учили…» Томас Кромвель: «Вот те раз! Как так можно? Вас ист дас? Доннерветтер, арш унд шайзе!»* Анна Клевская: «О, майн герр, их хабе ангст!»** (*Arsch (нем.) – жопа, Scheisse (нем.) - дерьмо **Ich habe angst (нем.) – мне тоскливо) Томас Кромвель: «Погодите вы грустить И напрасно слезы лить! Я сейчас вас надоумлю, Как супругу угодить. Я бы сам, конечно, рад, Ваш нарушить… целибат, Но боюсь, король за это Оприходует мой зад. Я теорию, мадам, Вам прекрасно преподам. Ну а практику, простите, Проходить придется вам». Повествователь: Долго Кромвель старался, соловьем заливался: перечислил детали мужской половой регалии, не обошел вниманием и женские гениталии, описал в красках любовные ласки, спел куплет про кунилингус и минет. Усердствовал час, лишь бы Бог его спас. Наказав королеве стараться, отправился отлежаться. Но министру в эту ночь Было глаз сомкнуть невмочь: Страх терзал его безмерно, Сон бежал от ложа прочь. Чуть забрезжил утра свет – Вызывают на совет. Кромвель быстро помолился И пошел держать ответ. Генрих VIII: «Доложу без всяких врак – Мой осуществился брак!» Герцог Саффолк: «Я желаю знать подробно: Кто кого, куда и как!» Герцог Норфолк: «Вызывает интерес: Как происходил процесс? Как прелюдия вершилась – Со стриптизом или без?» Граф Хартфорд: «Вызывает интерес И такой еще разрез: Как супруга отдавалась – С восхищеньем или без?» Фрэнсис Брайан: «А французская игра, Украшение двора? Вы забавой «кунилингус» Не потешились с утра?» Под прицелом жадных глаз Генрих начал свой рассказ. Вдохновенно, увлеченно Заливался целый час! Если б автор только мог Передать цветистый слог И облечь в слова восторги – Он бы тем не пренебрег. Но, увы, его перо Не проворно, не остро, Посему едва справляет Летописца ремесло. Ты, читатель, извини, И за краткость не вини. Автор скромно продолжает Освещать былые дни. Кромвель понял: на сей раз Он себя от смерти спас, Государю жизнь устроил, Королеве – звездный час. Ибо тот его урок Ей пошел, бесспорно, впрок – Новобрачный от восторга Долго рта закрыть не мог.