Сказ про Томаса-министра, удалого реформиста.

Повествователь: Верьте или не верьте, а жил на белом свете Томас-министр, по государственной части - магистр. Был Томас тот скорее красавец, нежели урод, собою кудряв и бледен, скорее богат, нежели беден, в аскезе, а не в парче, и умник вообще. У министра служба – с королем Генрихом дружба: и монарха ублаготворить, и свой кошелек фунтами набить. Королю – супрематия и оборона, Томасу – титул барона. Так он и жил – королю Англии верно служил. Сменил в королевстве конфессию – вот такая у него профессия. Крушил монастыри – все, что хочешь, бери. Обеспечил казне профицит, создав аббатств дефицит. У Генриха он в фаворе – какое придворным горе! А их во дворце – как семян в огурце. Саффолк огрызается, Норфолк – залупается. Одни лишь Болейны лояльны и идейны. Как-то раз дают ему приказ: чуть свет поутру явиться ко двору. Король на вид няшка, красавец и обаяшка, но злобности в нем - агромадный объем! Так смотрит на слугу, как не пожелаешь и врагу. На Кромвеле от страха намокла рубаха, в висках застучало, внутри заурчало - тут, как говорится, и сказу начало... Генрих, чуть надев камзол, Выпил утренний рассол И пажу отвесил плюху – Он бывал с похмелья зол. По привычке с давних пор Передернул свой «затвор», Натянул штаны, корону И на Кромвеля попер. Генрих VIII: «Снаряжайся, Томас, в путь, Прихвати кого-нибудь, Пошерсти аббатство Солей И в казну его добудь. Подведешь - кого винить? - Я могу тебя казнить. Государственное дело - Ты улавливаешь нить?» Томас Кромвель: «Разве я да не пойму При моем-то при уму? Чай, не зря служу короне – Понимаю, что к чему. Получается, на мне Реформация в стране: Жечь рассадники папизма – На войне, как на войне. Вашей милости служу, Непременно угожу!» Генрих VIII: «Если справишься с заданьем – Я тебя вознагражу!» Повествователь: Слово короля – тверже сухаря: пошлет к монахам – пойдешь и к монахам. А куда деваться? Разве что на плаху… Или казне прибыль – или Томасу гибель. Скачут воины Реформации, неся угрозу секуляризации. Устали – нет мочи, да и дело к ночи. Кромвель матерится – Бога не боится: «Что за б**дство? Где это аббатство?» Проскакали еще милю, не боле – вот и оно, аббатство Солей. Где сейчас большой пустырь – Был там прежде монастырь, Старое аббатство Солей. Жили там, блюдя посты, Умерщвляя свою плоть, Чтоб простил грехи Господь, Вознося ему молитвы, От мирских уйдя забот, Сотня верных Божьих слуг. Всех томил один недуг, Ибо бремя целибата Причиняло много мук. Даже карою поста Не унять мятеж «хвоста», Даже самобичеваньем, Отпустив плетей до ста. Тело ноет и болит, И в груди огнем палит, Губы шепчут «Pater noster» - А в штанах конец стоит. Ох, и горькая судьба, Коль заказана етьба! Кабы знали, во что влипнут – Так подумали б сперва. Начался в аббатстве мор Небывалый до тех пор – Кто в веригах удавился, Кто схватился за топор, Отрубил себе конец – И настал ему пипец. И упал перед распятьем Настоятель их отец: «Pater noster, помоги! За какие же грехи? Или мало мы молились, Иль обеты нам легки? Ты наставь меня на путь – Знак подай какой-нибудь. Pater noster, miserere! Не оставь, не позабудь!» Вышел он на огород Чтобы глянуть – как народ? Кто уже на ладан дышит, Кто – пока наоборот? Беспокоило отца Состояние конца, Но аббат хранил святое Выражение лица. Между грядок на меже Спал монашек в неглиже – Уработался, бедняга, Притомился он уже. Подошел к нему аббат, Обозрел упругий зад, Юных чресел очертанья – И в груди почуял ад. Пламя вспыхнуло в штанах. Неужели это знак? Заворочался меж грядок, По-собачьи встал монах. Здесь умерит автор прыть, Убоявшись оскорбить Описанием обряда «Содомита – содомит». Упомянет лишь о том, Что неправедный Содом И Гоморра полонили С той поры Господний дом. Повествователь: Ворвался Кромвель в аббатство, перебаламутил все братство: монахов по матери величает, повесить всех обещает, одним словом – стращает и стращает. Лучше б сразу убил на месте – так нет же, разошелся, хоть тресни! Вогнав с столбняк братию, спешит к настоятелю. За ним – комиссары, решительны и яры. Дорогу комиссии, встречайте ревизию! В этот час святой отец Лихо тешил свой конец – Жарил отрока младого В круглый гладенький торец. Разошелся лиходей, Утешая жар мудей, И встречать не собирался Ревизоровых людей. Приглашения не ждя, Под эгидою вождя Ворвались головорезы – Быстро, резко, сообща. Томас Кромвель: «Здравствуй, отче! Как дела? Спрячь подальше мудела – Я глазеть не собираюсь На преступные тела. Что за стыд! Какой позор!» Аббат: «Что вы, мистер ревизор! Вам, поверьте, показалось! Вас обманывает взор! Шутка ль дело – на коне Столько ехать при луне? Ведь от этого бывает Помрачение в уме». Томас Кромвель: «Что касается ума – Он светлехонек весьма. Я пока что отличаю Божье слово от дерьма. Нету хуже для страны, Чем обитель Сатаны! Я бордель сей закрываю! Надевай свои штаны, Угости моих солдат – Видишь, парни чуть стоят? И тащи сюда отчетность – Я проверю весь расклад. Отвечай-ка, не таи – Сколько акров здесь земли? Много ль золота напрятал? Кто сообщники твои? Ну а если будешь врать – Обещаю, твою мать! – Церемониться не стану – Всех заставлю землю жрать!» Повествователь: Оставив монахов лишь при штанах и рясе, комиссия бодро спешит восвояси. Впереди – равнины, позади – руины: аббатству Солей пришла кончина. Комиссары довольны – урвали себе немалую долю, а Кромвель – тот отхватил всех боле. Есть причины для ликования – казну ожидает большое вливание, а министра – государя внимание: отлично исполнил его задание! Вот пред очи короля Предстает он, чуть заря, И докладывает смело, Откровенно говоря: Томас Кромвель: «Я исполнил ваш приказ И аббатство порастряс. Папству – бой, казне - прибыток. Рад служить во имя вас». Генрих VIII: «Ай да Кромвель! Вот хвалю! Угодил ты королю! И достоин ты награды За сознательность свою! Хоть ты родом и не взял, Но твой ум – твой капитал. Даже Уолси в свое время Так меня не восхищал!» Кромвель очи опустил, Пред монархом стан склонил И зарделся, как девица – Он большой скромняга был. Вот таков вот он, стервец – Молодец и удалец, Он, лорд-канцлер Томас Кромвель – Реформации боец!