Sex contract

***

Йен пришел к своему дому, когда солнце уже начало садиться. Он шел медленно, иногда останавливаясь, прикуривая новую сигарету. Пачка быстро закончилась, а тратить деньги на новую, когда парень и так на мели, особо не хотелось. Его тело болезненно ныло, верхняя одежда была до безумия грязная и вся в крови, выглядит он настолько херово, что некоторые проходящие мимо люди шугались. Он уже и забыл это чувство, когда на тебя смотрят с жалостью в глазах, а не с восхищением. Несмотря на то, что в данный момент ему не хотелось выслушивать Фиону, слушать бесконечные нотации и вообще что либо говорить, пришлось зайти внутрь. Дверь как всегда была открыта, на диване уснул Карл, пока по телевизору шли фильм ужасов. Рыжий бережно выключил телик, чтобы не беспокоить младшего брата. Он снял с себя пальто, отбрасывая его куда-то в сторону, и пошел к себе в комнату на второй этаж. Дома, на удивление, было тихо. Понятное дело, что у каждого свои заботы - и это казалось даже плюсом сейчас, Йен хотел побыть один. Не то чтобы он обижался на Микки за то, что тот сказал ему уйти. Он и не обязан был предоставлять ему ночлежку, поэтому даже хорошо, что все так вышло. Милкович наделся на перепихон, а что получил в итоге? Побитого Йена, который просто так приперся в кафе, вместо того, чтобы пойти к себе домой? Хотя, в любом случае, у Галлагера бы не хватило сил в данный момент на это. Рыжий лежал на кровати неограниченное количество времени, глупо смотря в потолок. Йена подташнивает, голову до сих пор безжалостно крутит, словно сильную карусель, и он не может стянуть с себя пропахшую сырыми улицами и дымом одежду. Галлагер всматривается вверх, в полную, поглощающую темноту, несмотря на такой тяжелый день, сон никак не идет. Тихий скрип двери отвлекает от бури эмоций внутри, но рыжий даже не поднимает голову, чтобы узнать, кто зашел. - Чувак, ты спишь?, - тихо говорит Лип, проходя внутрь. Он садится на край кровати, когда слышит совсем беззвучное "неа". Волна беспокойства за брата прокатывает по всему телу. Липу кажется, что он где-то налажал, что-то не досмотрел. Оступился, и в итоге не знает ничего о Йене. - Что-то произошло?, - интересуется он, по дружески кладя свою руку на его плечо. - Не хочу ни о чем говорить, - отмахивается Йен, немного прокашливаясь. Филип сразу же встает, стягивая с себя одежду, и начинает рассказывать о всякой дребедене. О том, что Дебби показала высокие оценки в школе, а Фиона с Лиамом сейчас тусят у Ви. Рассказывает, что сейчас подрабатывает и хочет поступить в колледж, говорит много, иногда кучу ненужного, пропуская через себя отборных мат и смех. И становится легче, боль утихает, и Йен просто смеется над каждой шуткой брата. Он дома. - Так прикинь, блять, - с восторженным возгласом проговаривает он, сразу затихая. Он слышит тихое сопение от кровати, где лежит Йен. Он уснул. Его глупые истории помогли и Лип правда надеется, что брат расскажет обо всем, как только захочет.        Йен быстро вливается в семейную атмосферу, его раны на лице начинают заживать, боль в ребрах совсем проходит, и он старается не думать о Крисе. Не в том плане, что он скучает за ним, ведь прошло уже больше двух недель, а тот так и не разу не позвонил. Никто никому не звонил и никак не связывался. Галлагер понимает, что нужно что-то делать: находить работу, возвращаться на учебу, что угодно, но не пинать хуи дома. Такое точно не понравится Фионе. Он тысячу раз в голове благодарит свою семью, что они не влезают в него, с тупыми и ненужными в данный момент расспросами. Не готовность поднимать эту тему - превыше самого Йена. Время переваливает за ужин, и Йен нашкребывает из джинс пару долларов, просто говоря, что хочет прогуляться. Это верное решение - пойти к Микки сейчас. Он не видел парня две неделе, с того самого раза, и он просто хочет снять все напряжение, перестать думать о чем-то действительно ломающим и успокоиться. Галлагер не может растерять свой образ, поэтому выглядит он намного лучше, чем в последний раз. Самое обидное, что его телефон остался в доме Криса, и он даже не может занять деньги у кого-то из своих знакомых, которые всегда по пьяни могли пиздануть что-то вроде: "все что угодно для тебя, Йен". Рыжий не хотел осознавать то, что им похуй, но знал. Ведь осознавать - это принять этот факт полностью и безвозвратно. Эта странная кафешка на окраине стала чем-то вроде особого секса, который парень мог получить тогда, когда захочет. В этом нет ничего аморального, обычные человеческие потребности, это занятие нравилось обоим парням. Никаких чувств, просто ошеломительный секс, без каких-то грузов по типу: симпатия. В этом и была вся соль их секс-контракта. Заведение уже не работает, но неизменно открыто, будто в ожидании самого мистера Галлагера здесь. Поэтому он надевает на себя хитрую улыбочку, и заходит внутрь. Микки не подрывает голову, а просто считает деньги с кассы. Хитрая улыбка заменяется на настоящею, будто по щелчку пальца делая парня каким-то непритворным. - Могу ли я купить пару кексов?, - включая свой настроенный голос, Йен ставит локоть на стекло прилавка, осматривая брюнета. И возбуждение сразу загорается в его зеленных глазах. - Закрыты, - рычит Милкович, продолжая перебирать деньги. Он узнает голос Йена сразу, не нужно даже смотреть на него, чтобы почувствовать его присутствие. Оно будто наполняет воздух новыми красками. - Ты чего?, - удивляется Йен, и будто бы ощущает на себе обиду Микки. - Свали. - Я тебе что, сука, сделал?, - заебывается быть милым и всегда приветливым, Йен вскидывает брови вверх. - Алло, ты мне сам сказал уйти тогда. Я и ушел. Милкович кидает наличку на стол, все равно с прихода сюда Йена он не смог посчитать нихуя. Действительно, откуда появляется это сранное чувство обиды? Подумаешь, не приходил две недели, больше меньше - какая разница? Но нет же, это давит его внутри, будто он маленькая никому не нужная сучка, которой приказали ждать. Его желание никак не разценивается в этом? - Похуй, - он поднимает свою голову и наконец-то смотрит на Галлагера, ловя своими глазами его травянные. - Пошли перепихнемся, конфеточка блять, - чересчур отвращено произносит он, опять унюхивая такой ощутимый запах духов Йена. Медовый шлейф разносится по всему заведению, и Микки не хочет признаваться даже себе, что скучал по их сексу. Несмотря на то, что это случалось не так часто, как хотелось бы.        Йен делает все быстро, животное возбуждение накрывает с головой, и он только сильнее вбивается внутрь, пока Микки до крови прикусывает губу. Хочется кричать во все горло, вырывая на себе волосы, но никак не молчать. Брюнет пытается все держать под своим контролем, а не стонать, словно девственная школьница под таким властным Йеном. Даже если агония расползается по всему телу, заставляя его дрожать, а легкие не могут набрать достаточное количества воздуха, и кажется, будто вот вот и ты задохнешься. Галлагер знал, что секс ему поможет, поэтому о не думает ни о чем, фокусируясь на властных сексуальных прихотях. Ему сейчас нет никакого дела до: ебучего Криса, работы, которую ему надо найти, его совершенно не волнует, что и как он будет делать со свей жизнью дальше, когда рядом нет человека, который все проблемы решал за тебя. - Сука, как же..., - непонятно шепчет Микки, стараясь не наговорить лишнего, но когда Йен хватает его за бедра, с такой силой, что земля выбивает с под ног, до окончания вгоняет член, попадая по заветной точке, Милкович теряет крупицы разума. - Охуенно, - на срыве произносит Микки, и Галлагер самодовольно ухмыляется. Он определенно знает, что делает. Оба парня уже на пике, запах разврата наполняет комнатушку до краев, волосы в полном беспорядке, и мокрое тело Галлагера чуть медленнее двигается вперед, ударяясь бедрами. Превосходство поселяется внутри него снова, ведь он почти растерял его, снова оказываясь на южной стороне. Дверь открывается резко, без стука и особого предупреждения, и когда Йен лениво поворачивает голову назад, он прокашливается. - Оу, - не удосужившись извиниться, девушка хихикая, прикрывает дверь. - Ну ебанный ты в рот, - отругивается Милкович, впопыхах находя свои забросанные вещи. Он злится, ахринеть как злится, краснота наполняет его лицо, и он становится бардового цвета. Официантка, которая работает с ним, застукала их, словно малолеток за просмотром родительской порнухи. От этого неловко, чувства стыда пульсирует в висках, и Микки хочет перемотать все назад, и закрыть ебучую дверь! - Да ладно тебе. Какое ей дело?, - плавно спрашивает Галлагер, пытаясь успокоить заведенного Милковича. Ну, увидела, и что? Разве в этом есть что-то плохое? Почему кого-то должно ебать, кто кого нагибает? Но все это не впихнуть в голову брюнету, который выглядит просто ахринеть каким яростным. - Ты с луны уебался?, - кривится Микки, застегивая пуговицу на джинсах. Ему неловко, что девушка, с которой он работает, увидела все это. Он чешет затылок, и не знает, что предпринять дальше. - Вали нахуй. Давай, сваливай отсюда, - кричит он, легко толкая Галлагера в плечо. Тот смотрит на него, широко распахивая глаза. Он вообще серьезно? - Ты ебанулся. Всем насрать, поверь ты уже, - пытается доказать свою точку зрения рыжий, но понимает, что это все за зря. Микки уже вбил себе в голову, что это омерзительно, неправильно, и теперь он окажется посмешищем в глазах у напарницы. - Блять, думай, о чем пиздишь. Эта сука всем растрепет, что я глазом не успею моргнуть, - быстро говорит он, и уже жалеет, что связался со всем этим. Косяк. Это все - огромный пробел. Похоже, это действительно беспокоит парня, и Галлагер сдает оборону. Нет смысла ничего доказывать. Но он все таки заинтересованно спрашивает: - В чем твоя проблема? Милкович хмыкает, трет правую бровь, и с ошеломлением смотрит на Йена, будто так и говоря:" Ты действительно не догоняешь?". Он хочет выпихать его за дверь, найти эту телку, и сказать, чтобы никому ничего не рассказывала. Что это ей приснилось, почудилось, что это все глюки. Одно дело, когда Йен притаскивал сюда свою задницу, и просто заигрывал с Микки. Другое дело, когда спалили, что Милкович, как сучка, нагибается перед этим мерзким мажорчиком. Мало ли что придет ей в голову? - Ты живешь в сказочном мире, парень. Мы тут не картишками перекидывались, - чуть спокойно говорит Милкович, несмотря на то, что он еще не успокоился. Это просто правда. Два парня не должны трахаться в подсобке на рабочем месте. Даже нет, не так: два парня не должны трахаться. Нет, тоже не то: Микки не должен был с запалом соглашаться на это ебанутое предложения, чтобы его на тихую потрахивал папенькин сынок. Или откуда он там берет деньги? В любом случае, это не тот тип людей, с которыми Милкович хотел бы оказаться настолько близко. - Не возвращайся больше, - он запинается на мгновения, вглядываясь в парня напротив. Его глаза все еще сверкают, зрачки увеличились так, что вытеснили радужку. На лбу капли пота, после потрясного секса, алые губы приоткрыты, поблескивая от слюны, и Микки невольно облизывает свои. Он ненавидит себя за то, что буквально по точечно рассмотрел Йена. - Покончим с этим дерьмом, - уверенно отрезает он, и больше не хочет ничего слышать в ответ. Он так решил. Йен сам уходит, не требуется подключать силу, чтобы его выгнать. Парень открывает дверь, без эмоционально разворачиваясь на Микки, будто в последний раз. - Твои страхи правят тобой, - последнее, что говорит он, когда исчезает за дверью. Он не привязался к брюнету, не влюбился, и не чувствует ничего. Просто он потерял того, с кем мог трахнутся при первом же желании. Это его немного угнетало, и хорошее настроение посыпалось, как карточный домик.