Huy

Пар, тяжелое дыхание и повышенное давление. Сонхва лежит в ванной, пытаясь расслабиться и снять весь стресс, полученный за день. Глаза закрыты и он боится их открыть, посмотреть на свои руки и ноги, боится самого себя. Глубокий вдох, выдох ощущается холодком на мокрой груди. Раны щиплет, хочется их почесать, стереть с кожи, но не выйдет. Они теперь навсегда с ним. Рука тяжело поднимается вверх, перекрывая глаза от света. Один глаз открыт, второй… Боковым зрением Ли улавливает фигуру, до жути знакомую, во всем черном. И как он не услышал входа Кисока? Мужчина опускается на корточки возле бортика ванной и опускает указательный палец правой руки в воду. Никакого смущения. Сонхва не хочет прикрыться, попросить выйти или отвернуться. Все свои. Кисок смотрит пристально и молча, пробираясь до самых темных углов души, убираясь в них. Приводит в порядок всего Сонхву. Хочется плакать от этого взгляда, рассказывать всё, что терзает и мучит. Но Ли молчит, также смотрит в глаза напротив и хочет поцеловать. Тишина вокруг уже не давит на уши, слышно плеск воды, исходящий от того места, где находится палец Кисока; размеренное дыхание Сонхвы успокаивает Чона. Но не раны на теле Ли. Чон не хочет смотреть никуда больше, кроме лица Сонхвы. Он погружает кисть в воду, ведя её к бедру парня. Гладит осторожно, пробует, проходит медленно к животу, затем к паху. А у Сонхвы сердце удар пропускает и собирается в далёкое путешествие. Так интимно, бесстыдно и нагло. Но так хорошо… Ли раздвигает ноги, насколько это позволяет ему ванна, сглатывает ком, образовавшийся в горле, и смотрит только в глаза Кисоку. Тот ведёт рукой от головки к яичкам, аккуратно обхватывает их и начинает стимулировать. Смотрит на реакцию парня, анализирует, думает: надо ли делать это дальше или нет. И выбирает первое. Упиваясь первым стоном Ли, поднимается вверх, обхватывает головку и медленно гладит. Вода не дает нормально стимулировать член, притупляет движения, они становятся резкими и не такими нежными, как обычно. Но Сонхве и этого достаточно, чтобы сжимать бортик ванной, тяжело дышать, поскуливать и сквозь пелену смотреть на Кисока. Такой красивый, сильный, весь его. Чон давит на головку большим пальцем, проходится вниз по всей длине, возвращается и снова стимулирует головку. Он сам скоро застонет от одного только вида такого раскрасневшегося Сонхвы, который больше не стесняется, отдается сполна и сам просит поцеловать. И Кисок целует. Смазано, куда-то в щеку, потому что жутко неудобно. А Сонхве и некогда возмущаться, что поцелуй не такой, какой он ожидал, ибо оргазм накрывает с головой, разливается по всему телу, заставляя содрогнуться и громко и протяжно застонать.