Индиго

Поворачиваюсь, но все равно никого не вижу. Заглядываю во все уголки, но в комнате кроме меня и Крис никого. — Не будем мы тебя убивать. У нас и оружия-то нет. А где ты? — я поднимаю руки с папкой, показывая, что ничего больше не держу. — Хорошо, — и я вижу, как медленно проступают очертания маленькой девочки, сидящей под столом. Невидимка. Опускаю руки и делаю пару шагов в направлении ребенка. — Не подходи! — девочка вскидывает руки, словно заслоняется от меня, и снова пропадает. Кристина, отойдя от потрясения, тоже включается в игру. — Эй, тебя как зовут? Мы тебе ничего не сделаем. Сами тут прячемся, — девушка приседает рядом со столом и протягивает руку. — Вставай. Вижу, как встает Кристина с протянутой рукой, но девочки-индиго не видно. — Меня зовут Майя, — малышка, ей, наверное, лет пять, может шесть, снова проявляется. Заплетенные в светлые косички волосы, курносый нос и ярко-синие глаза, смотрящие прямо в душу. Каждый раз, когда эти дети смотрят на меня, я чувствую, как по телу пробегает дрожь. Я понимаю как-то неосознанно, что они необычные. — А я Кристина, а это Клео. — Вы приходили недавно. Я вас помню. За вами пришел тот страшный человек с пистолетом, — у Майи на глаза выступают слезы, и она вот-вот разрыдается. Нельзя этого допустить. Мы и так порядком тут нашумели, могли услышать. Я подхожу к девочке и кладу руку ей на плечо. — Эй, ну не плачь только, хорошо? Ты же сильная. Вон как мастерски спряталась. У меня вот нет такого таланта. Я вообще совсем обычная. Майя вскидывает голову и смотрит на меня. Долго смотрит, пристально, крепко сжав губы в линию. — Нет, ты не обычная, ты такая же, как мы. Вот только… — девочка замолкает и, слегка наклонив голову, прищуривается. — Что-то сдерживает твою силу. Что-то делает тебя обычной. У тебя даже аура неправильная. Я вижу, что она как у любого человека, но из глубины как будто синим светится. Извини, Иннокентий Алексеевич объяснил бы лучше. Я слышу шаги в коридоре и хватаю Майю с Кристиной и тяну их спрятаться за учительский стол. — Я могу помочь, — шепчет девочка, касается нас теплыми ладошками и зажмуривается. Вижу, как мы трое просто исчезаем. Дверь распахивается — это один из полицейских все же решил нас найти. Сквозь щель между стенкой стола и крышкой вижу его лицо. — Да пошли, Саныч, они уже давно удрали! — доносится усталый голос из коридора. — Мне показалось, что я слышал голоса, — Саныч упрям как бык, да и выглядит похоже. Грузный, тяжелый, с красным лицом и расширенными порами. Он вдыхает носом, словно пытается учуять наш запах. — Они тут. Мы прижимаемся друг к дружке и стараемся не издавать ни звука. Время тянется как резиновое. Я стискиваю Майю больше от страха, чем от желания ее защитить и прикрываю глаза. Будь, что будет. Шаги приближаются к столу. Я чувствую, как колотится сердце девочки, словно птичка, рвущаяся из клетки. Мое сердце тоже не собирается мирно биться и пускается в бешеный пляс, гулко ударяясь о грудную клетку. Зажимаю рукой себе рот, чтобы громко не дышать. Мужчина наклоняется, чтобы посмотреть под стол. И хоть мы невидимы, он запросто может нас коснуться. И тогда всем троим конец. — Да, Петров, я жрать хочу! Пошли отсюда, — голос второго полицейского спасает нам жизнь. Мужчина дергается, бьется головой о столешницу, ругаясь отборными словами, пинает стол и выходит из класса. Выдохнуть спокойно мы можем только тогда, когда слышится звук отъезжающей машины. Я разжимаю онемевшие пальцы, выползаю из-под стола, подхожу к окну и выглядываю — машины на месте нет. Уехали. — Они уехали? — шепчет Кристина, прижимая к себе Майю. Я киваю. — Майя, ты не знаешь, другие дети еще остались в школе? Хоть кто-то еще сумел, как ты спрятаться? — я беру себя в руки, запрещая пока своему телу трястись в истерической лихорадке. Девочка встает и пожимает плечами. — Они умные, могли уйти по пожарной лестнице. — А почему ты не ушла? — Меня не было на том уроке. Я проспала. Проснулась тогда, когда услышала выстрелы. Я выхожу за дверь, прислушиваясь к каждому постороннему звуку. Надо быть очень осторожными. — Вызовем скорую помощь для Эдика? — появляется за спиной Крис, крепко сжимая руку Майи. Эдик! Я совсем забыла о нем! Он жизнью ради нас пожертвовал, а я совершенно выкинула его из головы. Срываюсь с места, чтобы тут же забежать в соседний класс. На полу в лужи крови лежит Эдик. На его лице ни кровинки. Рубашка простреляна в нескольких местах и запачкана багровыми пятнами. Опускаюсь на колени рядом с парнем. Да, он был мне противен большую часть времени, но иногда вызывал какое-то уважение. Как сегодня, например. Рядом со мной опускает Крис. Ее лицо белое, словно и она уже мертва. Она цепко хватает пальцами руку Эдика и сжимает так сильно, как только может. — Зачем? Зачем ты это сделал? — шепчет она, размазывая слезы по лицу. — Хочешь, мы можем выйти, чтобы ты с ним попрощалась? — спрашиваю я, поднимаясь, чтобы увести Майю в коридор. — Нет, не надо. Кристина выпрямляется и сама выходит из класса. — Я позвоню в скорую. Майя выходит следом за Крис. А я остаюсь с мертвым Эдиком один на один. Снова сажусь рядом с ним и проверяю пальцами пульс на шее. Конечно, его нет. Не знаю, зачем я это сделала. Может, надеялась, что он еще жив. Глупая. Кто вообще переживет пули в грудь? — Спасибо, — тихо произношу я, думая, что он это как-то услышит., может, в образе призрака, но мои слова долетят до него. — Спасибо, что спас нас. Голос срывается. Мы были слишком долго с ним знакомы, чтобы я не чувствовала ничего. Мне больно. Эдик даже с его препираниями, сарказмами и ухмылками был мне как вредный старший брат. Ты его терпеть не можешь, но все равно любишь. — Знаешь, думаю, если бы ты был не таким наглым, мы бы даже смогли с тобой нормально подружиться. По крайней мере, у нас даже есть общие темы для разговоров. Были. Ох, Эдик, прости, если бы ни я со своей тягой к загадкам. Мы бы не приехали в эту школу, тебя бы не убили. Прости меня, это я во всем виновата. Да будь я про… — Нет, — чей-то голос прерывает меня на слове «проклята». — Ты не должна так говорить. Нельзя проклинать себя. Я верчу головой, пытаясь понять, откуда идет голос, но не понимаю до того момента, как холодная рука касается моей ладони. Опускаю глаза. — Привет, а ты уже успела списать меня со счетов? — Эдик улыбается, как ни в чем не бывало. Словно не ему всадили в грудь несколько патронов. — Ты живой? Но… я только что проверила твой пульс. Ты был мертв. Это просто не возможно! Я снова, чтобы точно убедиться в реальности происходящего, кладу два пальца на шею парню. Пульс есть. Ровный, спокойный. — Ты все еще не догадалась? Всегда говорил, что ты глуповата, Клео, — Эдик садится и тыкает себя в грудь. — Всю рубашку испортили. Первый же порыв — разрываю на нем рубашку, чтобы увидеть пулевые ранения. — Ну, я всегда знал, что ты меня хочешь, но не здесь же. Я еще даже не оклемался после их выстрелов, — пропускаю его слова мимо ушей, не веря своим глазам. От ран остались только небольшие подсохшие ранки, которые в спешном режиме затягиваются прямо у меня на глазах. — Ты… — бормочу я, невольно касаясь рукой его торса, и провожу пальцами по рубцам. — Эдвард, я знаю кто ты. Ты вампир, — Эдик картинно заламывает руки и хлопает глазами. Вообще-то полное имя Эдика — Эдуард, а не Эдвард, как можно подумать. Но фраза подходит как можно лучше. Мне даже не хочется огрызаться, настолько я потрясена произошедшем.  — Один из них, — заканчиваю я предложение, отдергивая руку. — Один из нас, — поправляет меня парень и застегивает рубашку. Я все еще отказываюсь верить, что у меня есть какие-то способности. — Уходим, — Эдик помогает мне встать и показывает на окно. — Что? Зачем? Там за дверью Крис и Майя, и надо найти других детей! Эдик подходит к двери, приоткрывает ее и тихо зовет Кристину. Девушка распахивает дверь, и глаза ее округляются. Она пару секунд смотрит ошеломленно на парня, а потом бросается ему на грудь и всхлипывает что-то непонятное. Мне кажется все таким милым и радужным. Она узнала, что ее парень жив, теперь все хорошо, осталось только убраться отсюда. Я хочу позвать Майю, выхожу за дверь и вижу, что девочка лежит на полу с пробитой головой. Я подхожу к девочке и проверяю пульс. Выдыхаю. Живая. Возможно, получила сотрясение, но живая. Кто, кроме Кристины мог это сделать? У меня начинают дрожать руки, я возвращаюсь назад и слышу, как лепечущий голос Крис сменяется злобным. — Я надеялась, что им удалось тебя убить, жаль, придется все делать самой, — и я вижу, как в руке у Кристины появляется нож. Крик застревает у меня в горле. Одна рана, две, девушка бьет с таким остервенением. В грудь, в живот, в сердце. Эдик весь покрывается кровоточащими ранами и падает, успев мне подмигнуть. Его лицо снова приобретает белый цвет, он старается закрыть раны руками, но не может. И вот он теряет сознание. Кристина поворачивается ко мне. — Не хотела его убивать сама, все- таки я с ним спала. Думала, полицейские справились, неумелые олухи, — она вытирает краем рубашки нож и убирает его в ножны на поясе. Я отступаю к стене, не веря происходящему. Что, если мне это все только снится? Зачем Кристина его убила? Она такая же, как те двое мужчин, как тот, что убил Иннокентия? -Клео, отдай мне папку с именами, и иди спокойно домой. Я тебя не трону. Мы ведь лучшие подруги, — девушка протягивает руку в мою сторону, но я только крепче вцепляюсь в папку. — Ты их не получишь, — шепчу я. Если говорить такие слова громко, они теряют весь смысл. Становятся пафосными и какими-то картинными, словно супергерой из фильма, пригибаясь под искусственными пулями и истекая от нарисованной крови воинственно вопит: «ТЫ ИХ НЕ ПОЛУЧИШЬ!». Я не супер-герой и просто не хочу позволить таким, как Крис убить остальных. Теперь я в одной лодке с другими индиго. Теперь, хоть у меня и нет никаких сил, я такая же. Кристина тяжело вздыхает и снова достает нож. Я знаю, что начни я сейчас убегать, этот нож полетит мне в спину, ведь я бегаю не настолько быстро, чтобы успеть скрыться за какой-нибудь дверью. Подруга делает шаг в мою сторону. — Отдай, я не хочу тебя убивать. У тебя нет никаких сил, и ты мне не нужна. Ты никчемная. — Я думала, что мы подруги. А ты ради какой-то папки готова убить своего парня и лучшую подругу. — Извини. Но Эдик причинил слишком много вреда компании. А ты просто стоишь на пути к осуществлению целей. Я понимаю, что окно еще открыто и, если сгруппироваться, то можно выпрыгнуть из него и не поломаться. Но это если очень повезет. Если будет совсем безвыходное положение, так и поступлю. И тут краем глаза я замечаю, как начинает приходить в себя Эдик. Кристина видимо, так и не поняла, какая у него способность. А у него регенерация. Он, можно сказать, бессмертный. Нужно потянуть время. Как-то заговорить ее, дождаться, пока Эдик сможет ходить, а потом… Потом он что-нибудь придумает. — Что за компания? О чем ты? — спрашиваю я ее, но Крис не ведется на провокации и делает еще шаг ко мне, удобнее перехватывая нож. Я отступаю в сторону окна. На пути стоит несколько парт и стульев. Стараюсь рассчитать, как прыгнуть так, чтобы успеть спрятаться за одной из парт, и чтобы в меня не попал ее нож. — Я очень хорошо метаю нож, — предупреждает Крис. — Если хочешь остаться в живых, просто отдай папку. И тебя никто больше не побеспокоит. — Извини, но я не могу. Слишком любопытна, — я хватаю стул и со всей силы бросаю его в Крис. Пока та пригибается, перепрыгиваю через парту и прячусь за ней. Грохочет ударяющийся об пол стул. Надеюсь, что он не попал в Эдика, который продолжает изображать из себя мертвеца и валяться на полу, как побитая собака. — Сука, — шипит Крис. Я выглядываю из-за парты и вижу, как она потирает левую руку. Жаль не правую, которой бросает нож. Она прыгает на парту, за которой прячусь я, и пытается задеть меня ножом. Откатываюсь по полу к окну, цепляясь цепочкой, на которой висит камушек, за ножку стула. Та рвется. Ладно, плевать на камень, хоть он и мне очень дорог. Встаю, заранее опираясь на подоконник и вижу, что выпустила из рук папку, и она лежит в нескольких метрах от меня. Бросаюсь на пол животом, Крис тоже кидается за папкой. Я успеваю раньше и не нахожу ничего умнее, как вышвырнуть ту в окно. Она тяжелая, далеко не улетит. — Может, я и обычная, может, у меня нет сил. Но зато у меня есть пять лет художественной гимнастики, — говорю я ударив Кристину ногой в голову, с разбегу перемахиваю через подоконник и лечу вниз. Сгруппироваться я не успеваю. Удар по ногам, я пытаюсь его смягчить, перекувырнувшись, но все равно нога как-то неудачно подворачивается. Я распластываюсь на земле, пытаюсь быстро оценить повреждения и убраться отсюда как можно скорее, но даже не могу нормально встать. — Ты облегчила мне задачу, Ключникова, — доносится сверху. На глаза наворачиваются слезы. Я пытаюсь на четвереньках отползти к кустам, чтобы укрыться за ними, но все равно понимаю, что Крис меня найдет. Подбираю папку и вырываю из нее листок с информацией на Егорова Бориса. Если выберусь отсюда, я должна буду его найти. Пока Кристина спускается по лестницам во двор, я успеваю спрятать папку в старой трубе, что лежит тут, ржавея с каждым днем. И как только я ее прячу, сверху кто-то падает. Вскрикнуть не успеваю, как этот кто-то приземляется и подбегает ко мне. — Идти можешь? — шепчет Эдик. Я отрицательно качаю головой. — Где папка? — Здесь, — показываю на трубу. Эдик достает ее из трубы, засовывает себе под рубашку и поднимает меня на руки. Хочу сказать ему очередную гадость, но прикусываю язык. «Тебя тут вообще-то спасают» — звучит голос у меня в голове, и я просто обхватываю шею парня руками, чтобы тому было легче меня нести. Эдик находит дыру в заборе и протискивается со мной в нее. К моменту, как Крис обнаруживает мою пропажу, а так же пропажу папки, мы уже за пределами школы.