***
МакКри едва не выронил ящик с колбами и реагентами, когда на его пути из темноты возникла Мойра. — Что б тебя, господи! Она наградила его мрачным взглядом. — Пойман с поличным. Зачем тебе растворы, агент? Твой желудок их не переварит. — Ну не говорите так, док, — улыбнулся Джесси, водрузив ящик на ближайший комод и облокотившись на него, как ни в чем не бывало. — Что я, вор какой? Просто решил, что вам тут маловато места, помогаю вот с уборкой... Не обращая на него внимания, Мойра прошла в лабараторию, стянула галстук с шеи, принялась расстегивать пуговицы черной рубашки. Не оборачиваясь, бросила через обнаженное плечо: — Ты все еще здесь, агент? МакКри вздрогнул и отвернулся. Откашлявшись, он направился к выходу. — Хорошего вечера, док. Не перетрудитесь. Дверь захлопнулась за его спиной. Мойра потерла переносицу и вздохнула. Мойра стянула рубашку, уперлась ладонями в стол и повесила голову над исписанными бумагами. Расчеты, теории, гипотезы. Столько времени потратить на доказательство невозможного, чтобы оно вросло в ее тело, слилось с ним в единое целое, видоизменило и исказило, но так повторно и не достигнуть результата. Так невыносимо тяжело проходить через испытания, реакции и мучения своего же, столь уязвимого организма, даже примерно не зная о последствиях. Ангела сейчас наверняка резвится в огромной лаборатории, демонстрируя достижения высшему руководству, тогда как О'Доран в коллеги напрашиваются только крысы. Да и те в панике сбегают, когда та на глазах превращается в бесформенную черно-фиолетовую массу. Какие там аплодисменты. Каждый день, каждый бой мог оказаться последним. Раньше она подробно фиксировала свое состояние в базах и на бумаге, наговаривала на диктофон, проводила бесчисленные тесты. Когда же оно стабилизировалось, просто рисовала решетки, считая прожитые дни. В ее крошечной, плохо освещенной лабаратории не было сквозняка, но по голой спине все равно пробежал холодок. Мойра сжала кулаки. Когда кажется, что каждый день — последний, постепенно свыкаешься с мыслью, что уже давно мертв.***
В просторном зале, наполненном экранами и измерительными аппаратами, раздался стук каблуков и недовольный "мяв". — Сколько повторять, кошкам не место в медпункте. У каждого третьего сейчас аллергия на шерсть. Стук каблуков удалился к дверям, и створки автоматически раскрылись перед доктором Циглер. Кот, опущенный на пол коридора, был поначалу недоволен, но быстро сменил гнев на милость, получив примиряющие ласки и почесывания. Ангела провела ладонью по его гибкой спине на прощание. Хмуро посмотрела на пустую миску у соседней двери. Вздохнула, скрестила руки на груди и вернулась в зал. Предстояло много работы. Проверка данных о поставке новых механизмов жизнеобеспечения, заказ на недостающие детали, голосовой модуль для Гензи, периодическая проверка показателей и данных о физическом состоянии кадетов. Капитан Амари упрекала Ангелу в переработках, чуть ли не силой выталкивала на суточный отдых, но никто не мог заменить доктора Циглер. Все, за чем с трудом уследили бы опытные стажеры, Ангела могла уладить самостоятельно. — Нашей талантливой голубке бы выспаться, — чуть хриплый голос Мойры прозвучал у нее над ухом. Циглер впилась ногтями в локти, так что чувствовалось даже сквозь медицинский халат. Она обернулась. — Не делай так! — Я серьезно, — О'Доран напустила обеспокоенный вид. — Уснуть, уткнувшись носом в анализы — не самый комфортный и продуктивный тип отдыха. — Не уходи от темы, Мойра. Не входи без стука. О'Доран без энтузиазма шагнула к столу и трижды, удлиняя паузы, стукнула по его поверхности. — Уделите мне минуту вашего бесценного времени, доктор Циглер? — Минута пошла. Мойра встала прямо перед ней и, глядя на блондинку с свысока, спокойно продолжила: — Наше общение в последнее время претерпело, мягко говоря, многофакторные изменения. И порядком охладилось. По моей вине. Я приношу свои извенения, это во-первых. — Во-вторых? — Твой Шимада. Ангела на мгновение змерла. — Что с ним? — Я не могу сказать. Но и показать тоже. — Почему не можешь? Что случилось?! Мойра перехватила ее запястья. Заметив, что взгляд Ангелы задержался на правой руке О'Доран, та тут же убрала темнеющую кисть за спину. — Послушай, Циглер. Я не могу передать его тебе, но ты можешь мне помочь, — она переложила здоровую ладонь на плечо Ангелы. — Помочь ему. Запрет на гласное — и вообще какое-либо — обсуждение дел подразделения Блэквотч играл Мойре на руку, и они обе это понимали. Сглотнув, Ангела опустила взгляд. — Пульс держится? — Слабый, но стабильный. Выдох. Мойра не сводила с бывшей коллеги глаз, продолжая: — Я должна буду провести операцию, чтобы заодно установить голосовые модули. И мне ненадолго понадобится твой Кадуцей. Циглер вскинула голову. — Он настроен на меня. — Что? — Не думаешь же ты, что кадуцей — волшебная палочка, посох, воскрешающий мертвецов?! Мойра отступила, не ожидая такого напора со стороны Ангелы. Та продолжила, разъярившись, как дикая кошка. — Случайный прохожий не сможет вдохнуть жизнь в раненного, если подберет кадуцей и примется размахивать им, как чудодейственным древом. Кадуцей связан с валькирией, и это финальная версия моего костюма, настроенная, как ты знаешь, лично и только на мои физические особенности. Раз ты хочешь, чтобы я сделала свою работу — веди меня к пациенту.