Дотронешься - убью

Кирилл пронизывал меня выжидающим взглядом. Он сидел на против меня, за столиком кафешки, о которой мы договаривались. Хоть парень и пытался скрыться за маской спокойствия — об этом свидетельствовала его голова, подпертая рукой и, собственно, размах, с которым он занял приличную площадь стола, развалившись как у себя дома — я чувствовал каждым волоском на теле, что избежать неудобного разговора не получится. После того, как мне представили Анну я не проронил и слова, Кирилл отделался парой-тройкой фраз, но молчаливыми эти минуты назвать нельзя — всю дорогу из торгового центра до кафе Анна читала нотации о поведении, используя нетривиальную, можно даже сказать очень свободную, лексику… Я лишь украдкой посматривал на ШерМари, в надежде, что тот сдаст позицию и удосужит взглядом хотя бы урну для мусора, которая отчетливо виднелась из окна, а не только меня. — Перестань уже, — не выдержав протянул я, кривя фейсом, изображая столетнего мученика, — Чего ты добиться хочешь этим взглядом? Парень недоуменно изогнул одну бровь. — Я просто думал о своём, — после пары секунд молчания спокойно оповестил он, — Но раз уж ты сам заговорил, — он резко сложил руки перед собой, как первоклашка, и, вытягиваясь через стол, наклонился ко мне так, что едва ли не касался своим кончиком носа моего, — Может ты хотя бы за пинок в колено извинишься? — насмехаясь прошептал он. — Извини, — тут же тихо ответил я и, виновато опуская ресницы, отвел взгляд, Кирилл же секунды три ещё нависал, а потом с шумом приземлился обратно на место. — Ладно, — легко произнес он и, схватив листовку со стола, стал изучать меню. — Вот так легко и быстро? — опешил я, — В чём подвох? — Да я вот этими же вопросами задаюсь, — не отрывая взгляда от бумажки, усмехнувшись, еле слышно ответил Кирилл, а потом вновь посмотрел на меня, — Что на тебя нашло? Как ты мог вообще подумать, что у меня есть кто-то ещё, если ты живёшь со мной под одной крышей? — Да я, — замямлил я в ответ, бегая глазами по столу, — В принципе, так и подумал, во ебать ты охуел… — дальнейшее повторение нелестных слов я остановил и, чуть осмелев, виновато глянул на собеседника, — Со стороны, знаешь ли, совсем не похоже, что это твоя мать… Она такая миниатюрная, — дальше меня понесло совсем в другую степь, — Хрупкая с виду, как ваза хрустальная, а ты… — я задумчиво провел руками над столом, изображая необъятные габариты, — Как она вообще выдержала, пока рожала тебя??? В ответ на меня посмотрели как на придурка, которого суд признал невменяемым. — Да уж, — протянул Кирилл, — С тобой лучше никаких сюрпризов не планировать… А уже через мгновение к столику присоединилась Анна, что до этого «пудрила носик». — Ну-с, Лёлик, — она коротко посмотрела на меня, — И Болик, — на своего сына, а потом присела на стул и заглянула в меню на буклете, — Уже выбрали? И только после её слов я наконец-то глянул в кафешную бумажку. Через пару мгновений, толком не изучив предложения, я уже судорожно рассматривал окружающий интерьер, который до этого момента меня не интересовал ни капли, а ещё через парочку я напряжённо ковырялся в памяти. «Пиздец, пиздец, пиздец! Это, мать вашу, пиццерия?! Когда я ел пиццу в последний раз? Первого сентября в восьмом классе? Кажется, тогда мы с Лёлей на дом заказывали три штуки. Или это было летом… Так, а с чем они вообще бывают?» Я вновь пробежался взглядом по предлагаемым вариантам. От их разнообразия и от осознания, что я буду есть не дома, где я все контролировал сам, не в кафе у школы, где я заранее узнавал на каких продуктах и как делают то или другое и не блюда из-под руки Кирилла, за приготволением которых я, чаще всего, наблюдал боковым зрением, а что я буду есть не понятно где и не понятно что со мной случится после этого, у меня началась ТАКАЯ паника, что я от ужаса брякнул самое разумное, на мой взгляд. — Я корочки поем… — тихо сообщил я и уставился в окно, в попытках согнать начинающийся приступ мандража, но краем глаза заметил, как Кирилл, после моих слов, многозначител опустил брови книзу. — Не стесняйся и не переживай ни о чем. И я угощаю, конечно же, — заверяла Анна, но легче мне от этого все равно не стало бы. Легко сказать «не переживай», да не реально сделать. Особенно, если ты как вчерашний день помнишь, как тебя жестоко мутило даже от запахов «перенасыщенной» пищи… К моему удивлению Кирилл не стал ничего говорить, только ткнул в парочку вариантов, совместно с Анной утвердил одну и сам подошёл к официанту. — Кира говорил, что ты хочешь быть врачом, — завела диалог Анна. «Кира? Хм… Прикольно звучит». — Хирургом, — кивнул я. — А я художник, — выставив локти на стол и уложив подбородок на переплетенные пальцы рук, она широко улыбнулась губами и сощурила глаза, — И если ты ещё раз ударишь моего сына я познакомлю тебя со своими, отлично заточенными, карандашами. Не до конца понял угрозу, но холодок по спине от демонстрации настроя мадемуазель все же пробежал и я снова кивнул, но менее уверенно. — Bien, — пропела женщина и, моментально сменив настрой, сладко потянулась, оставляя мою фантазию в свободном полёте. «В тихом омуте… Блондинки все такие, да?» Анна — это просто щебечущая птичка. Именно та птичка, что сидит на дереве под твоим окном, воркует на своём пернатом и хер ты её заткнешь… Вопросов летело немерено, больше чем на половину из них я даже не успевал обдумывать мысли, но ШерМари будто заранее выучил билеты к этому дичайшему экзамену и быстренько выдавал ответы. Смотрел я на Анну и всё равно не верил, что это мама восемнадцатилетней детины. Пиццу я так и не смог запихать себе в рот. После провального знакомства и понимания, что моё пребывание в доме вместе с родителем ШерМари будет крайне неловким, я хотел уйти. Точнее предполагал, что так будет тактичнее. Повидаются, пообщаются тет-а-тет, я под ногами мешаться не буду, горячку нести тоже… Но после моей неуверенной фразы «ну, я домой» Анна напомнила про карандаши… Скоро я креститься научусь и в церковную школу запишусь. «Мы бежали, мы бежали, наши ноженьки устали, на сегодня отдохнём и будем бегать завтра днём» — вот с таким заговором Анна, стоя коленями на полу и засунув тело чуть ли не наполовину в чемодан, искала свои тапки. Розовые пушистые валенки. С деловитым видом надела их, а потом, уже молча, не разгибая спины вытолкала свой чемодан по полу до гостиной. Я охренел? Даже не знаю, что я тогда испытал. Стоял в прихожей с открытым ртом и одной ногой в носке, а другой все ещё в кеде. Кирилл напряженно посмотрел на меня, но я даже знать не хочу какие мысли у него промелькнули. Мои первые выходные без забот об экзаменах и работе начинались весьма необычно. Оставалось только понять как не заработать нервный тик от этих двоих. Я спокойненько провел около часа наедине с собой и со своими мыслями, пока Кирилл показывал дом и окрестности своей маме. Живая демонстрация орудия пыток художника состоялась почти сразу, как только Анна разложила свои вещи. Это какие-то мини-колья с торчащим двухсантиметровым грифелем, а не карандаши. Легальная заточка, шпажка для канапе, шило! Художников лучше стороной обходить, ну нахер. Моё желание свалить восвояси только усилилось… — А давайте поиграем? — разглядывая полки шкафа в комнате ШерМари вдруг с ребяческим воодушевлением предложила Анна и, встав на стул, вытащила небольшую коробку. Кирилл посмотрел на меня, а я на коробку. Коробка в ответ блеснула надписью «Activity» с металлическим блеском. Я пожал плечами. Не разбираюсь я в таких играх. — А потом фильм посмотрим! — в глазах, казалось бы, взрослой женщины разжегся огонь. Кирилл снова смотрит на меня, я снова неопределенно пожимаю плечами. — А какой? — неохотно интересуюсь я. — А какой хочешь? — вопросом на вопрос тут же подхватывает Анна. — Любой, главное без соплей, — автоматом отвечаю я, а Кирилл уже что-то выискивает в смартфоне. — И покушать закажем? — третий, добивающий. — И в зоопарк сходим, а потом в дельфинарий… — еле слышно выдавил я сарказм. — А они есть? — Лёша шутит. У нас недавно ресторанчик паназиатской кухни открылся… — начал Кирилл, уже не спрашивая молчаливо моё мнение. — А папе мы ничего не скажем, — щуря глаза перебила Анна, а потом посмотрела на меня, — Мы ведь не скажем? — затаив дыхание и не моргая я заторможенно и нехотя помотал головой, — Пойдём тогда смотреть что там в меню, — и с этими словами вытолкала парня за дверь вместе с собой, оставляя меня обниматься с коробкой. — Жесть какая-то, — тихо испустил я, офигевая от скорости проносящихся событий глядя при этом в пустой дверной проём, а потом вытащил из коробки правила игры. Развлекуха была та ещё. В кавычках. Если у вас ноль фантазии — лучше не стоит суваться в эту канитель. Мой пердак подгорал каждый раз, когда нужно было рисовать или изображать пантомиму. С первым случаем я просто ноль без палочки, а со вторым… Я стеснялся… Орать на весь магазин «откройте вторую кассу», врываться в учительскую с недовольствами или же валяться на газоне посреди оживленной улицы я не стесняюсь, а показать ебучего журавля я, матерь божья, стесняюсь! Весь краснею, потом бледнею и чуть ли не в монастырь готов поддаться лишь бы съебаться от двух пар непрерывно наблюдающих и вовлеченных глаз. А ещё я поражался над тем, что мне пытаются донести. Объяснения любого формата воспринимались мною с трудом. В моей голове рисовалось одно, совсем далёкое от истины. Я не знаю как, но Кирилл умело улавливал и прочитывал шифрованные волны каждого из двух фриков — меня и Анны. Стоило ли сомневаться кто обгонит всех по очкам и выйдет победителем. Хотел бы выдохнуть с облегчением под конец игры — хуй там, доставка еды и фильм напомнили о себе. К фильму претензий нет. Зато они есть к Анне. Или к моему ШерМари. Я не разобрался ещё. Скромно расположившись в уголочке дивана перед телевизором я больше смотрел не в экран, а на этих двоих, что своим поведением ставили под вопрос мои познания в выставлении границ а-ля «мать-и-дитя». Не вязалось моё мировоззрение с романтичным лежанием Анны на плече Кирилла и их держание за ручки. Возникало ощущение, что меня виртуозно водят за нос. Титров я не дождался, ушёл на кухню и поставил греться воду в чайнике. Немного потупил в окно, размышляя над тактильным изобилием парочки, подошёл к холодильнику, открыл дверцу, оценил содержимое на наличие готового нихуя, тяжко вздохнул и закрыл холодильник. Жрать хотелось неистово. — Проголодался? — словно из ниоткуда Анна появилась позади меня, — Там ещё осталось. — Нет, я просто… — и в этот самый момент из моего живота предательски завыл кит. Анна же повернула голову слегка на бок и, вздернув одну бровь кверху, внимательно посмотрела на меня. — А сколько Вам лет? — бестактно спросил я, в попытке отвлечь женщину от темы моего голода. — Тридцать восемь, — вернув лицо в привычное положение ответила Анна, присела на рядом стоящий стул и махнула пальцами кисти, приглашая подойти поближе. «Тридцать восемь… Понятно тогда… Молодая мама, значит.» Я неуверенно сделал шаг ближе. В таком положении Анна была выше меня на пол головы. А её ноги так же свободно свисали, как и у меня. — А тебе точно восемнадцать есть? — спросила женщина, стянула с меня очки и положила их на стол. И что за привычка у этих двоих оставлять меня не зрячим? Я недовольно растянул губы и ответил короткое «да». После чего пальцы художницы ловко забрались в мою шевелюру и начали её перебирать в попытке уложить во что-то приличное, — В чем твоя проблема? — задумчиво глядя на мои волосы спросила Анна. — Нет у меня проблемы, — буркнул я, кося взгляд куда-то в сторону, попутно размышляя на кой чёрт я вообще разрешаю с собой проводить данные манипуляции. Анна копошилась с моей непослушной шевелюрой и молчала. Мне становилось неловко. — Я тут поду… — в пространстве дверного проёма показался Кирилл. Он резко остановился, а когда я поднял на него глаза, то одарил таким леденящим взглядом, от которого я почувствовал себя виноватым во всех мирских проблемах и все пути к искуплению закрыты. Никогда прежде он не смотрел на меня так, словно в любую секунду был готов кидать в меня кинжалы. — Кир, — даже не обернувшись обратилась к нему Анна, продолжая вылизывать мою копну, — Его волосы это кошмар! Ты когда обнимаешь его, не колешься об эти ежовые иголки? — Его язык острее, — как-то грустно усмехнулся парень и всё-таки прошёл на кухню. — Тоже верно, — наконец оторвавшись от меня Анна наклонила голову в бок, разглядывая бесполезно проделанную работу, обреченно вздохнула и спустилась со стула, — Я, пожалуй, спать пойду. И вы долго не сидите. После своих слов она обняла Кирилла и поцеловала его в щеку, а потом скрылась в глубине дома. Я же, отходя от полученного шока после ужасающего взгляда парня, медленно залез на освободившееся место. — Чего залип? — тихо, почти не заинтересовано, вопросил Кирилл, непрерывно смотря на меня полуприкрытыми глазами. — А? — безжизненно испустил я. И то верно — залип в дальний угол. Медленно переведя свой взгляд на парня, что стоял возле плиты, оперевшись о столешницу спиной, я теперь зрительно подвис на нём в ожидании, что тот хотя бы одним уголком рта изобразит улыбку и я смогу изгнать из сердца обжигающий ледяной нарост, который образовался после шокирующего взора. Но Кириллу было не до привычных улыбок, почему-то. Он слегка нахмурился, прикусил большой палец руки и, усиленно размышляя над чем-то, уставился на меня. Моя тревожность нарастала и подкреплялась шумом закипающего чайника. — Давай поиграем? — резко (я даже вздрогнул от неожиданности) отлипнув от кухонной мебели предложил парень. — Опять? — с ужасом в глазах протянул я. — Нет, — мотнул головой Кирилл, снял шумовую бомбу с плиты и отвернулся, — В другое. Попроще. Намного проще, — он достал несколько предметов из холодильного шкафа и вновь посмотрел на меня, — Время убъем пока я тебе поздний ужин буду готовить. От слова «ужин» мой живот заурчал в разы громче. Ради такого можно и согласиться на небольшое мучение. Я коротко кивнул. — Правило одно, — он снова отвернулся и приступил к готовке, — Не лгать. Каждый по очереди озвучивает то, что он никогда в жизни не совершал. Например, я никогда не ел мыло. Если ты его ел хотя бы раз, то ты загибаешь один палец. Если нет, то оставляешь всё как есть. Играем до десяти. Понятна суть? Пока он говорил я заваривал себе чай, чтобы хоть чем-то заполнить свой пустующий желудок. — Понятна. Начинай, — дал старт я и отхлебнул из кружки огромное количество жидкости, даже не удосужившись сесть за стол. — Я никогда не засматривался на чужих матерей. Я аж поперхнулся и закашлял от таких заявлений. — Чего? — прокашлявшись протянул я с нотой отвращения, — У тебя в голове откуда вообще такие мысли появляются? — От верблюда, — не переставая щелкать ножом о разделочную доску, сразу же дал голос Кирилл, — В моей старой школе одноклассники часто отзывались о моей маме в эротическом ключе. — И ты решил, что я.? — Я ничего не решил, — перебил он, — Мы играем. — А, ну да, ну да… — скептично подтвердил я, залезая на стул. — Просто твой взгляд… Да ещё и волосы разрешил трогать… — Просто твоя мать немного странная. Я в ахуе. Точка, — я уверенно оборвал дальнейшее изречение. Не хотелось слышать, что он там, такого эдакого, обо мне думал. — Кто бы говорил про странность, — послышался короткий смешок, — Твоя очередь. — Ладно, — я задумался на пару секунд, — Я никогда не занимался сексом на улице. — Это легко исправить, ты только скажи, — по оживившемуся голосу я понял, что гложущая его проблема рассосалась и сам начал успокаиваться. — Ясно. Пожалуй, не буду переименовывать тебя в телефоне… — А как я записан? — Не важно. Твой черёд. Дальше следовала банальщина по типу «я никогда не летал на самолете» или же «я никогда не ходил без нижнего белья под одеждой». К слову, я проникся азартом и тупо выискивал факты из своей жизни, которые ШерМари предположительно мог совершать. Игра давно перевалила за десять проёбов, причем с каждой стороны, но остановилась совсем не по этому. С минуты на минуту мой запоздалый обед и ужин в одном лице должен был быть изъят из духовки, но Кирилл не торопился его доставать. Была его очередь излагать мысль, но и этого делать он не спешил, задумчиво разглядывая и теребя подушечки своих пальцев. — Ну? — моя нетерпеливость. — Я никогда, — начал Кирилл и перевел свой взгляд на меня, — Не боялся полностью открыться другому человеку. И сто очков хитрожопости получает Кирилл Остапенко! Браво, вот наш победитель! Пока я возился с мелочевкой он сорвал куш, попав в самое яблочко (одно из) моей изорванной души. «Дурацкая игра!» С каменным лицом я исподлобья смотрел на парня и молчал. Отнекиваться — значит лгать, а соглашаться не имеет смысла. Кирилл решил закончить игру моим признанием. А может и не только им. Вопрос лишь один: для чего? — Не вижу ничего хорошего в том, чтобы каждому встречному излагать все тонкости моей натуры, — выкрутился я через какое-то время и спрыгнул со стула, чтобы уже самому достать вкусно пахнущее что-то, — Лена, например, меня всего вдоль и поперек знает. — Вы с Леночкой с начальных классов не разлей вода, — Кирилл быстро заградил путь к духовке собой, — А я тебе о более новых знакомствах. — Ну я же голодный, не мучай, — с обидой в глазах я поднял голову кверху, — Дай! Нескромный смешок слетел с губ брюнета. — Можешь ответить на вопрос? — наконец выудив стеклянную тару из пекла духового шкафа, скорее ставит условие, нежели интересуется Кирилл, и аккуратно накладывает часть приготовленного в отдельну тарелку. Я жду, пытаясь заглянуть за широкую спину, нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу и сдерживаю потоки своей слюны. — Валяй свой вопрос уже, — получив на руки заветное произведение кулинарного искусства я, пялясь, как в глаза удаву, только на него, зашагал обратно к столу. Кирилл расположился напротив. Он подождал, пока я спешно загребу себе в рот парочку первых горячих ложек, подышу ртом, в попытке остудить обожженный язык, и уже начну размеренно есть. Только тогда он задал свой вопрос. — Почему ты не ел сегодня? — в упор смотря на моё лицо спросил ШерМари. — Не хотел, — прожевавшись ответил я и, уткнувшись обратно в тарелку, снова забил обе щеки. — Врешь. — Не договариваю, — тут же, с набитым ртом уточнил я, а потом проглотил и вздернув брови вверх посмотрел на Кирилла, — Достаточно открыто? — Ни капельки, — ехидно улыбнувшись и помотав головой отрицнул он. — Чего ты хочешь? — обтерев губы рукой и отодвинув тарелку в сторону я уже смотрел серьёзно. — Ты ведь уже сам всё понял, — Кирилл подвинул обратно недоеденную порцию, — Ешь. — А если я понял, но не то, что ты хотел, чтобы я понял? — ухватившись обратно за ложку, включил дурака я, от чего ШерМари коротко посмеялся — Что я ем вообще? «Охуенно! Пища богов просто!» — Запеканку из картошки и кабачка, — он немного помолчал, — Я не знаю как правильно это назвать. Наверное, я беспокоюсь за тебя. Обычно ты уплетаешь всё, что я тебе даю, но сегодня даже не притронулся к другой еде. Это странно. Дело в моей маме или в тебе? — Во мне, — тихо ответил я, медленно поддаваясь желанию парня раскрыть завесу моей тайны. Кирилл же молча подождал пока я опустошу тарелку и налил ещё чаю, только уже обоим. Когда же я потянулся за кружкой то встретился с ожидающим ответа взглядом. Мне ничего больше не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть и рассказать о реальной проблеме, что преследовала меня пару последних лет. — Тогда почему… — после долгого молчания Кирилла озадачил хорошо понятный мне вопрос. — Понятия не имею, — пожал я плечами, — Когда ты в первый раз решил накормить меня я был спросонья и смертельно голоден, — я немного задумался, — Последующие разы воспринимал с опаской, ну а потом уже само пошло, как по накатанной, — я перевел взгляд на парня, что хмуро глядел в свою кружку, — Чего загрузился то? Не конец света же. Уголок рта дрогнул и на лице Кирилла появилась лёгкая улыбка. — Хоть и обстоятельства грустные, но, кажется, ты мне доверяешь больше, чем я думал и чем думал ты сам. — Глупый довод! С пустого места взят, — я неверующе скривил лицо. — Поспорим?