Дотронешься - убью

Валерий задерживался в командировке ещё на две недели, а я задержался на тот же срок, но в его доме. Как примерный отец, Остапенко старший звонил каждый вечер, причём обоим… Изменилось ли после событий в день пьянки что-то в наших взаимоотношениях с ШерМари? Определенно да: его поведение в сторону меня. Не знаю, какой крокодил его покусал, но он полюбому был сосудом для неизвестного науке вируса а-ля «провокатозаражакус». Каждый день я становился жертвой его то ли троллинга, то ли откровенного призыва, то ли ещё чего — я так и не разобрал, как величать такое. Вот он дарует мне свои губы через поцелуй, зажимая меж собой и стеной, вовлекая мой разум в параллели бытия, я отвечаю пылко, хоть и с высоченным пингом, мягко засасываю его язык в себя и впиваюсь пальцами в первый попавшийся участок тела. А вот он уже спокойненько перед телевизором сидит, поедает печенье и запивает чаем. Разница во времени — минута! Ёб твою налево! И так постоянно: то положит свою руку мне на ляху, пока читает, и наглаживает, то сосок лизнет, пока я зубы чищу, то оставит влажный след от губ где-нибудь на моей коже, то укусит, то обнимет, то ладонь возьмет погладит так нежно-нежно, доводя до мурашек, и ещё много много чего. «Тяжелая артиллерия», пожалуй, это поцелуи в шею и в позвонки — вот тут я абсолютно другим человеком становлюсь, жмыхает так, что аж выть потом хочется, на стенку лезть, но лучше, конечно, в объятия… Воплотит свою задумку в жизнь, подмигнет, как странный тип с вокзала, торгующий запрещенкой, и, давя лыбочку свою довольную, свалит обратно к запланированым делам. А я стой, значит, с полыхающими щеками и допетривай как это понимать. В ахуе я, честное слово. Ежели раньше можно было выстроить какую-то логическую цепочку, что подводила к таким его жестам, то сейчас это не реально. Он хаотичен, как гребаный атом, ведь всё это происходит неожиданно для меня, в самых обыденных ситуациях, словно мимоходом, между делом, все равно что затылок почесать… Каждый раз смущаюсь от таких его выходок. Он будто на кнопочку жмёт где-то внутри меня, активирует подачу щекотливых ощущений в моем чреве, одновременно тормозя когнитивные способности. Только вот после эдаких деяний на его лице читается ясность сознания, а вот у меня в башке поселяется обезьяна и бьет в огромные тарелки в такт пульсации на моём стоячем члене, который вдобавок в какой-то момент начал обильно течь и это вошло у неваляйки в привычку. Трусы теперь приходится стирать вручную каждый божий день… Хочется его, в прямом смысле слова, уже даже до нервного тика порой. Всё тепло ощущать, да без одежды. Но какой там! Советы Савелия и мои личные наблюдения медленно испарились с просторов моей черепушки после осознания, на какой позиции секс-рейтинга Кирилла я могу находиться. Спасибо, блядь, Лена! Удружила! А после первых трех дней в статусе «бойфренд» и властного шепота, доносящегося сверху и четко передающего «моё» во всех возможных вариациях и падежах, я растерял и то, что даже не успел толком приобрести — теперь я был способен только просяще смотреть, неравнодушно вздыхать и мямлить несуразицу в ответ на провокационные вопросы. Надеюсь, это лишь побочный эффект от новинки в моей жизни и очень скоро пройдет. Иначе я умру от разрыва яиц. Спасение от безумного кавардака моих гормонов было одно — летняя подработка. Утром полусонный ШерМари сначала лениво затискает (в самом невинном смысле этого слова) меня в постели, потом, пока я умываюсь, заботливо разогреет завтрак, молчаливо полыбится, пока я ем и коротко, но со всей своей утренней нежностью, чмокнет в губы перед дворовыми воротами. А далее меня ожидает восемь часов разносортной работенки в стенах поликлиники для взрослого населения и думать об эротике не так уж много времени находится. Точнее его вообще не бывает. — Привет трудоголикам! — бодро донеслось из-за спины. Я стоял в регистратуре и раскладывал амбулаторные карточки больных на свои места. Повернувшись в сторону издаваемого приветствия, я не смог сдержать улыбки. — И вам, тунеядцам, здравия, — развернувшись на сто восемьдесят и сделав пару шагов вперёд, я обнял свою подругу, — Каким ветром занесло? После двадцать пятого мая мы с Леной не виделись — моя работа, подготовка к экзаменам и они сами выжимали почти все силы и мы довольствовались лишь перепиской. — Тебе на замену, сам же просился после обеда уйти, — ответила девушка, накидывая на хрупкие плечи белый халат, — А с понедельника я твой полноценный напарник, как и все предыдущие года. — Это типа я веник, а ты швабра? — не удержался от язвительной шутки, ведь здесь мы всего лишь мальчик и девочка на побегушках, что выполняют работу, которую остальным делать впадлу. — Сам ты швабра! — Лена сощурила глаза и сделала замах рукой, но всё равно улыбалась, — Как дам щас! — Простите, а где найти физиокабинет? — неуверенный голосок раздался по другую сторону стойки регистратуры. — Двести пятый! — в унисон ответили мы, переглянулись и тихо засмеялись. — И какие же у тебя планы на сегодня? — присоединяясь к моему незаконченному делу поинтересовалась подруга. — У меня — никаких, а вот у Кирилла… — я на пару секунд завис, мысленно перебирая последние его «пытки», и на тяжком выдохе продолжил, — Да черт знает, что у него на уме. Сказал «секретик» и унесся в мир своих фантазий… Ну, вроде всё, — я огляделся, высматривая не завалялась ли где ещё толстенная тетрадка с записями о болезнях, а потом скинул с себя халат и повесил на крючок у входа, — Желаю не свихнуться от звонков всяких бабулит, жалующихся на боли. До завтра! Ленка лишь вяло помахала ручкой. Я же выполз на улицу, достал наушники, запихал себе их в уши, прямо на крыльце прикурил сигарету под любимые ноты альтернативы и неуверенно зашагал вперёд, терзаемый догадками о предстоящем. Вообще, я не сразу согласился — закатил глаза и ответил в духе «ну раз секрет, то ответ мой нет». Но всё же сдался после многочисленных просьб. С ШерМари мы договорились встретиться в три, в кафе, что находилось недалеко от торгового центра. Перспектива сидеть там меня не очень радовала. Но мне так хотелось послоняться одному меж рядов стеллажей с играми на консоль, позалипать на фигурки различных персонажей, зайти в книжный и полистать дорогущие энциклопедии, в конце концов просто посидеть на маленьких диванчиках в каком-нибудь дальнем углу этажа. Поэтому с работы свалил я на два часа раньше и уже через двадцать минут пересекал порог ТЦ. Первый этаж не интересовал совсем, там только шмотки, да кафе для богатеньких, поэтому я даже глазом не повёл ни в какую из сторон, бронепоездом подобрался к эскалатору, сошёл на втором этаже, глубоко вздохнул грудью, предвкушая прелести уединения, и раслабленной походкой вошёл в царство печатного слова. Через час с хвостиком моя потребность в одиночестве удовлетворилась, и мысля о кафе не так уж сильно стала нагнетать. «Подумаешь, попяляться косо парочка каких-то дебилов, если вдруг казус неловкий произойдёт. Похуй. На сегодня — похуй, я восполнился дух…» Мыслительный процесс оборвался сам собой. Мистические силы дёрнули меня бросить короткий взгляд влево, когда я был в паре метров от выхода из торговика. Посмотреть в никуда, но зрительно уцепиться за деталь и в то же время приклеиться ногами к полу. Там, в широком коридоре, меж витрин различных бутиков, маячил до боли знакомый затылок с каштановой короткой стрижкой. Я столько раз сверлил разными взглядами эту сторону Кирилла, что узнаю по любой детали. А уж эти плечи и неспешную походочку длинных ног — тем более. Но почему до боли? Всё просто: внутри меня явно оборвалась какая-то часть как только я узрел, что в ладони парень держит другую ладонь, чужую — невысокой, примерно с меня ростом, обладательницы длинных вьющихся светлых волос, что любовно прижималась к руке Кирилла, обхватив её двумя своими. До назначенного времени оставалось полчаса… «Вот тебе и секрет…» Не двигаясь, я наблюдал как парочка отдаляется от меня всё дальше, вглубь толпы людей. Я ощущал себя лампочкой, что вот-вот потухнет. Ощущал и морально, и физически. Каждый, наверное, знаком с этим чувством. Это всё равно что только что вынесенный именинный торт, который был слеплен по всем твоим прихотям и которого ты желал несколько месяцев, шлепнулся прямиком тебе под ноги, и свечки уже затухают не от твоего дуновения, а от воды грязной лужи. В такие моменты надрывается весь внутренний стержень, какой бы он ни был. Вот и оправдались его дебильные выкрутасы с явным намёком на продолжение, но без единой попытки на оное. Ему попросту надоело. И он не знал, как меня по-тихому слить. Пятилетний я тогда разревелся над ебучей кондитерской выпечкой. Но сейчас-то я восемнадцатилетний. Да и он не торт. А в наушниках издевательски надрывался солист: «Crawling in my skin These wounds, they will not heal Fear is how I fall Confusing what is real». Понимаю, что воздух вокруг словно разреженный, его начинает не хватать. С трудом увожу взгляд от голубков, попутно небрежно выдергиваю штекер наушников из телефона и делаю шаг в сторону выхода. «Перегорело? Да пожалуйста, слово даю, что не увидишь больше…» Ровно на полосе раздвижных дверей я вновь замер. Делаю глубокий вдох кислорода, моментально разворачиваюсь в обратку и быстрым шагом устремляюсь за шпалой. «Хуй тебе, а не по-тихому. Прежде чем скрыть тебя со своих глаз, я, пожалуй, закачу грандиозный скандал, возможно даже с дракой. И пусть пассия твоя будет в курсе… Я же истеричка, что с меня возьмешь». Чем ближе я подбирался к цели, тем чаще я дышал, тем звонче шумело в ушах и тем сильнее колотилось сердце в груди. Жгучая энергия заполняла всё тело, требовала выхода, и я высвободил её, толкнув Кирилла в спину со всей дури. Парень пошатнулся, но устоял, сделав широкий выпад ногой, а его спутница отпрянула в сторону. Мимо проходящие зеваки превратились в статуи и вытаращились на меня, охая и ахая. Но мне было плевать. Я ждал встречи лицом к лицу. Не ошибся. Кирилл выпрямился, резко и уверенно развернулся, но тут же сбавил обороты до нуля, одарив вопросительным и немного обиженным выражением лица. — Loulou, qui est ce voyou? — послышалось со стороны, но я не воспринял должным образом, что речь вовсе не русская, — Vous connaissez-vous? - Солнышко ебучее, - тихо выругался я и всей стопой ударил парня по колену. — Ты… Ты чего? — растерянно спросил Кирилл, сделав шаг назад и выставляя руки вперёд, не подпуская к себе ближе. — А нихуя! — зло усмехаюсь, выпрямляюсь и на повышенном тонне продолжаю, — Объясни недалекому, в чем прикол держать у себя дома какого-то придурка, но при этом шароебиться со всякими девицами? — я вытянул руку в направлении девушки, а та нахмурила брови, — Или для тебя что? Два гнома равняются одному человеку и тип не считается? Кирилл смотрел с ужасом, перекидывая взгляд то на меня, то на девушку, и совсем не моргал. Только он хотел открыть рот, как мне со смачным шлепком прилетело по затылку от хмурящейся и так близко подобравшейся спутницы Кирилла. Очки слетели, а от неожиданности я на секунды потерял дар речи. Уставившись на обидчицу, я нахмурился, набрал воздух сквозь сжатые зубы и больше ничего не сделал, не успел — опомнившись, Кирилл быстро на корню пресёк мою попытку что-либо прошипеть, закрывая мой рот своей ладонью, а второй рукой уже с силой прижимал к себе спиной. — Лёша, даже не вздумай и пальцем коснуться! — предостерегающе оповестил он сквозь зубы, пытаясь справиться с моими подергиваниям и отводя меня подальше, — Почему не сказал, что освободишься раньше? Да успокойся же ты, я тебя прошу… Ай! — Ещё и защищаешь её от меня?! — еле освободив часть рта с помощью укуса, завозмущался я, — А нехуй тогда на двоих разрываться! — Лёша? — переспросила девушка, и её брови изогнулись в удивлении. Где-то над головой раздалось раздосадованное мычание, ухватив меня за предплечья, Кирилл скрестил мои руки на манер смерительной рубашки, плотно прижал к себе, что даже дышать стало трудно. — Познакомься, пожалуйста, — у самого моего уха протянул с укором парень, явно сдерживая себя от повышения громкости голоса, — Это — моя мама, — последнее слово он выделил среди остальных четкостью произношения, — А это, — он уже обращался не ко мне, — Моя лучшая головная боль… «М-м-мама?» Я подзавис, сощурил глаза, дабы лучше разглядеть стоящую передо мной фигуру. Не то чтобы я поверил его словам, не выглядела она на сорок плюс. Может из-за причёски и макияжа, может из-за роста и далеко не строгой одежды, а может и из-за всего сразу. Но и на восемнадцать тоже не тянула… — C'est ton «lapin»? — смотря на Кирилла, но указывая пальцем на меня вопросила та, а потом окинула изучающим взглядом с головы до ног и обратно, — Bien! — словно сдавая позиции, добавила она, а затем подняла мои очки, аккуратно посадила их на законное место, приветственно вытянула ладонь вперёд и явно натянуто улыбнулась, — Я Анна. «Какого…чёрта?!» — Vous… — заторможенно, от осознания неловкости в ситуации, начал я так и не вынурнув из «объятий» парня, — Рarlez le…français? Хотя, никакой неловкости в ситуации не было. Это была катастрофа. — Et vous? — улыбнувшись шире и игриво отведя голову слегка в бок, вопросом на вопрос ответила Анна, а я лишь неуверенно кивнул, — О! А ты не говорил мне об этом! — Ага, и мне тоже, — тихо добавил я и недовольно посмотрел снизу вверх на Кирилла, в уме пытаясь сосчитать, сколько же раз я успел накидать ему комплиментов, думая, что тот и не разберёт, о чем я, и в тоже время нервно съеживался от мысли «А если и вправду мать?»…