Дотронешься - убью

      До дома решил идти пешком. Не останавливаясь ни на минуту, и нервно закуривая сигареты одну за другой, через тридцать с небольшим минут я уже стоял на пороге своей собственной квартиры. Повернул внутренний замок на два оборота, скинул с ног кеды. Взглянул на очки, которые всю дорогу я судорожно сжимал в руке, и у которых теперь был переломлен тоненький мостик. — Сука! — крикнул я в тишину, швырнул приспособление на пол и пошел принимать душ. Нужно было смыть с себя эту «грязь».       Всю следующую неделю я не покидал квартиру, отключил мобильный, не отвечал на звонки домофона и не появлялся в сети. Несколько раз слышал, как кто-то стучит в мою дверь, но не открывал. Я был в замешательстве. Мои мысли и чувства пожирали меня изнутри, доводя до психа. Тошная депрессия, раздражимость на привычные вещи и истерический смех над самим собой сменяли друг друга с необъяснимой скоростью, а иногда и настигали меня все разом.       Но сегодня негодование и прочие агрессоры моей психики улетучились. Я почувствовал это, проснувшись в шестом часу утра. Хладнокровие и прагматичность вернулись ко мне. Я снова стал прежним. Проанализировав своё состояние, убедившись, что со мной вроде всё в порядке, я решил, что уже пора наверстывать упущенные школьные знания и стал неспешно собираться на учебу. — Срань Господня! Ты ли это? — молниеносно налетела на меня Ленка, едва заметив меня в школьном коридоре, — Я ж думала, что ты все-таки убил кого-то и тебя упекли за решетку! Разве можно так себя вести, бетона кусок? Она громко произносила все слова, пристально сверля своими большими от гнева глазами моё лицо, и трясла меня за плечи. — Я болел, — скупо сообщил я. — Болел? Да лучше бы ты помер! — огрызнулась Ленка, — Ты какого фига дверь не открывал и телефон отключил? — слегка дрожащий голос девушки вызвал во мне маленький комок вины перед ней. — Извини… Вся злость в глазах блондинки сменилась на испуг. — Ты что это? Извинился? — ошарашено спросила она меня и прислонила свою руку к моему лбу, — Может, ты всё еще болен? — Да нет же, нормально все, — заверил я подругу, — Пошли скорее в класс, мне оценки нужно зарабатывать. С этими словами я развернул Ленку и, положив свою руку к ней на спину, направил в кабинет английского. В дверях мы столкнулись с выходящим. С Кириллом. Что за нелепый удел?       Он был одет в рубашку и брюки, что было непривычно до безобразия. Встретившись со мной взглядом, парень загадочно улыбнулся и пошел дальше. Моё сердце снова пронзила молния и закружилась голова. На ватных ногах я дошел до парты и сел на стул. «Что это было? Оскал или же.? А может он не мне? И почему меня опять настигло это ощущение?» Множество вопросов крутилось в голове и ни одного ответа.       Оказывается, как только моя нога перешла порог кабинета, все присутствующие вытаращились на меня. Кто-то с удивлением, кто-то с опаской. Соскучились, видимо. Я заметил это чуть позже, можно сказать, что жопой почувствовал, что на меня кто-то палит. Я мигом выкинул из головы гадкие вопросики и вышел из-за парты в проход. — Ну что, жалкие отребья? Думали, что я вымер? А вот от селедки ухо вам! — заявил я как можно четче и язвительней всем зевакам вокруг, немного злобно похихикал и вновь приземлился на свое место. От такой грубости одноклассники привычно нахмурились, надули свои губки и начали распространять очередные сплетни о моём хамстве, а мне это прибавило еще больше настроения. Ну и сволочь же я все-таки. — Кого я вижу? Ковалев! — в дверном проеме появился всеми «любимый» дирижабль. По ее габаритам мы так и называли руссичку. Она подошла к кафедре, положила стопку тетрадей на стол и уселась на свой трон, — Какими судьбами? — — Да вот, Александра Петровна, страшно соскучился по вашим формам, — выдал я, — Не мог просто удержаться и не прийти в вашу уютненькую пещерку! Женщина нахмурила брови, а потом вернула их на привычное место и, открыв журнал нашего класса, улыбнулась. Странно, обычно я получаю за такие слова как минимум выговор словесный! Что-то здесь попахивает неприятностями по хуже. Прозвенел звонок. Все расселись по своим местам. — Сегодня будем писать сочинение, — сообщила Петровна всему классу. — ЧТО??? — раздался явно плохо отрепетированный хор всего класса. Вот оно что! Завалить меня решила, шишига престарелая! Да не на того напала! — А ты, Ковалев, будешь сидеть рядом со мной, как самый любимый мой ученик! — сарказм так и пёр из уст филолога. Ну, да и хвост с ней. Подумаешь, сорок минут подышу нафталином! Ленка лишь повела плечами, тем самым выражая «сам напросился». Я взял ручку, свой стул и потащился на кафедру к грымзе. Она же написала на доске несколько тем на выбор, шустро проштудировала все регламенты и почапала распивать чаи с центнером пирожных в учительскую, где ее, наверняка, уже ждали.       Несколько минут шуршания листками и чирканьем ручек нарушились противным писклявым голоском, что донесся до меня с первой парты. — Что, Ковалев, не побоялся Кирилла и решил вернуться? — рыжеволосая, с малюсенькими узкими глазами, неизмеримым количеством веснушек на лице и бледной кожей особь женского пола насмешливо смотрела прямо на меня. Катька. Активистка…и жуткая сплетница. Она сидела, скрестив руки и навалившись на спинку стула. А вокруг уже все зашептались и косо смотрели на меня.       Я же был весьма удивлен. Да, не то слово. Я просто охуел. «Как она узнала о том ошибочном обмене слюны с этим высокорослым ублюдком? Как? Мы ведь были заперты, твою ж налево! Она же сейчас всем расскажет.»       Мои тараканы в голове забегали с истерическими криками по всей своей жилой площади. Я же забегал глазами, быстро осматривая каждого. Ленка уже второй раз за сегодняшнее тяжелое утро показывает мне свою двоякую гримасу — удивление и вселенская обида, что она чего-то не знает. В ответ я попытался понятливо изобразить на своем лице искреннее непонимание всей ситуации. — Это ведь он тебе очки сломал? — продолжила Катька, — Я видела, как он тебя по коридору тащил! «Стоп. Она видела только это?» Слава макаронному монстру! Она ничего не знает! У меня аж от сердца отлегло, что эта самодовольная лисица ни черта не понимает о той ситуации и я расплылся в кровожадной улыбке. — Да, эта глыба села своей потной рюхой на них! — ловко изображая досаду всех времен и народов начал я, — А потом еще и битых пол часа не отставал от меня! Прости, говорит, барин, холопа своего, все что хочешь сделаю! Ну я отвесил ему парочку лещей заводных, да и отпустил. На первый раз. Все снова зашушукались, захихикали. Прекрасно понимали, что я мог и приукрасить чутка, но все сожрали мою байку и, еще немного погалдев, вернулись к письменной работе. «Так то лучше, мои маленькие жертвы» — подумал я, довольно посмотрел на этих даунов и тоже продолжил чернильное дело. Вот только неоднократные позыркивания Катьки в мою сторону за все оставшиеся время, капельку настораживали меня. Но в итоге я сослался к тому, что она туго переносит поражения в области своих козней и сейчас только мысленно хочет поджарить меня на сковородочке без масла. А может и с керосином. Неважно. Главное, что я смог сохранить тот противный день в тайне, написать полноценную писанину для дирижабля и сдать её еще до звонка. — Вот, скажи мне, Лёша? — обратилась ко мне подруга, когда мы шли по полупустому школьному коридору после третьего урока. — М? — Это правда? — она остановила меня, схватив за рукав свитера, и серьезно так посмотрела. — Правда, — вздохнул я, а потом добавил, — Наша планета шарообразная… — Дурак! — блондинка изобразила «фэйспалм» и немного покачала головой, — Да я не об этом. — А о чем же тогда? — Я всей своей наипротивнейшей мордашкой показал свое негодование к тому, что мадмуазель Мерзлякова как всегда не соизволяет конкретизировать свои вопросительные изречения в мой адрес. — То, что ты рассказал про Кирилла всему классу? — её продолжительная серьезность ей явно не к лицу. — А то! — издевательским тоном произнес я и, смотря в потолок, как победитель, продолжил направление по коридору. Вдруг, кто-то намеренно врезается в меня плечом и проносится вперед меня дальше. — Чмоки-чмоки, колючка! — послышался знакомый раздражающий голос и смех. Я остановился, прищурился, чтобы лучше разглядеть и подтвердил свою догадку. Нужно срочно выяснить, что известно этой коварной лисице!       К концу учебного дня я заверил светловолосой, что со мной все просто обалденно, что сегодня я выйду все-таки на связь в Стиме и она может спокойно бежать домой, пока я не улажу кое-какие дела. А какие — не сказал. Обойдя всех нужных преподавателей и набрав весомое количество заданий, я приступил к плавному выполнению своей главной миссии, из-за которой я терплю еще эти стены.       Спустившись по лестнице на цокольный этаж, где располагались маленькие каморки разновидных и бесполезных кружков, я принялся разыскивать нужную мне дверь. Так, так, так. Театральный, художественный, танцевальный… Ах, вот она! Я подошел к двери с табличкой «Совет школы», дернул за ручку и заглянул. — Эй! — обратил я на себя внимание присутствующих, а потом обратился непосредственно к цели, — Катька, а тебя Маринка всюду рыщет! Та аж подпрыгнула со стула. «Вот глупая!» Я не успел закрыть дверь за собой, как та выскочила и уж было понеслась куда ей не надо, но я во время схватил ее и, затащив в самый темный уголок, приставил к стенке. — Эй! — испугано крикнула Катька, — Будешь бить — я буду кричать! — Да кому ты нужна! Еще заразная небось! — посмеялся я, а потом резко сделал более серьезный вид, — Объясни-ка мне, рыжуха, что это еще за «чмоки-чмоки» были в коридоре? Я старался правильно задать вопрос, что б мало ли самому не сдать себя перед этим Гитлером в юбке. А то придется точно убирать свидетелей. Поэтому не стал догонять сразу, а пораскинул извилинками на нескольких уроках и поставил четкий план. Как мне казалось, четкий. Рыжая бестия захихикала: — А ты это у Остапенко спроси! — А это что еще за динозавр? — нахмурился я. Девушка рассмеялась громче, сжимая и без того узкие бесстыжие глаза. Казалось, что вот-вот и их вообще не станет и она всю жизнь будет ходить без глаз. Ах, как мне этого хотелось! Особенно сейчас, когда она откровенно издевается надо мной. А со мной шутки плохи. Я схватил ее за распущенные волосы, молниеносно скрутил их в «канат» и потянул вниз. Хотел сначала со всей силы, чтобы наверняка оторвать и потом повесить на стенку в спальне, как трофей, но мысль, о том, что за такое на меня могут в мусарню накатать, меня остановила. — Ай! Пусти, ненормальный! — взвыла сплетница. — Я тебе, полоумная, вопрос задал. Кто такой Остапенко? — рыкнул я и пнул по стене около нее. — Ты что же, Ковалев, не знаешь тех, с кем целуешься? — выпалила, слегка постанывая от боли, Катька.       В любой другой момент я бы пустился в убийственно ошеломляющий танец под болевые стоны этой дамочки, да еще бы напевал бы себе под нос какие-нибудь гадкие словечки для всех мне тошных людишек. Но тут у меня перехватило дыхание и сдавило в горле. «Тех, с кем целуешься».       Её последнее слово отзывалось во мне эхом. С каждым разом которое кидало тяжеленный камень в самое дно, где сейчас находились мои самолюбие и репутация. Все пошло не так. Мне было абсолютно фиолетово, почему я не знал фамилии этого самого уебка. Меня волновало то, откуда эта прохвостка знает про выкрутас баскетболиста. Нужно было незамедлительно действовать. И на ум пришла только одна идея. Тихо выругавшись, я свободной рукой покопался в карманах и нашел нужную вещь. — Значит так, ведьма, — я прищурил свои глаза и чиркнул зажигалкой, которую достал, перед самым лицом девки, — Если ты растреплешь всем, что знаешь обо мне, то тебя постигнет участь твоих средневековых сестер, — я подвел огонек к кончикам её волос, — И тогда твоя шевелюра уже никогда не будет такой шелковистой. Катька взвыла и пустила слезы. Она стала твердить и клясться, что никогда и никому не скажет, если я не начну ее казнь прямо сейчас. Убедившись, что я её достаточно запугал, и вдоволь наигравшись в пожарника, я отпустил её волосы из своих рук. Та продолжала хныкать и уже стала похожа на одного уродливого монстра из любимой мне игрушки. Ну, а кто виноват, что она лезет, куда ее не просят?       Я поднялся по ступеням вверх до первого этажа, миновал двери и в первый раз, за все года, поймал себя на мысли, что в школе не так уж и мерзопакостно находиться. Когда по ее коридорам не слоняются толпы дикошарых, естественно. Я уже подходил к общей раздевалке, где в непогоду вся школота хранит свою верхнюю одежду, на время добровольного мозготраха. Как какая-то дрянь меня окликнула. Да еще и по имени. Я глянул из-за плеча в сторону исходящего звука и тут же ускорил шаг, прикинувшись глухим. Лучше бы я не оборачивался! Знакомая рожа, знакомая форма и ну уж теперь точно отлично знакомые, как это не прискорбно, губы. — Постой! — снова послышался этот звук, что так легко доводит моё тело до отвратительной дрожи. Уж нисколько не хотелось портить себе настроение после психической неуравновешенности, что произошла буквально восемь минут назад, поэтому останавливаться я не собирался. Меня принудили. Опять. Наглым движением меня схватили за руку и развернули в противоположном направлении. Я вырвал свою конечность из загребущих лап и громко цокнул. — Я тебя звал, ты чего не останавливался? — спросил стоящий передо мной Кирилл. Судя по поту, что стекал со лба и оголенным мышцам, можно предположить, что он только-только с тренировки. — Не хотел, — нахально ответил я. — Это как? — удивилась шпала, но забив на свой же вопрос, добавил: — Мне с тобой поговорить нужно. — Вот что-что, а такие изречения всегда заставляют насторожить уши и, с самого детства, задницу. Нужно драпать. — А мне нет, — не колеблясь изложил я и помахал ручкой, — Чао! — Да ты не понял! — меня снова насильно остановили, но на этот раз не отпустили.       Одной рукой мне скрещивали запястья между собой, а другой нежно поддерживали за спину, как бы приподнимая и прислоняя ближе к влажному и горячему телу. Я хотел было возразить и обругать чокнутого, но не успел. Черт, я оказался слишком медлителен.       Тёплые, слегка влажные, губы Кирилла примкнули к моим — искусанным и оборванным. Вся мякоть чужих уст нежно ласкала маленькие рубцы на моих. По переменно то сдавливая, то обволакивая. Я заново попадаю в плен под названием «блаженство», в котором я, как в карнавале, оказываюсь в ярких красках и не останавливаемых положительных эмоциях. Вроде бы, все тоже головокружение, та же нехватка кислорода, тот же неопределенный ритм сердца, как в тот раз. Но что-то не то. Что-то явно большее, завораживающие до крошечных импульсов, что сейчас не переставая вздрагивали на различных участках моего тела и все сильнее толкали меня на самодеятельность. Мне было мало проносящихся искр у меня перед глазами. Я хотел большего. Я хотел бесследно пропасть в этом облаке тепла и света.       Плотно прижавшись губами к брюнету, я приоткрыл рот и выпустил свою ненасытную плоть на волю, слегка проведя ею по чарующим губам для начала. Затем еще раз. А после уже почувствовал убийственно приятный ответ. Он играл с моим языком нежно и дерзко: гладил своим, дразнил, засасывал к себе, старался коснуться каждого участка. То резко проведет по моим кончикам зубов своим языком, то спрячется, сомкнув губы. Бурная реакция моего организма не заставила себя ждать. Меня вертело во все стороны, ноги уже не держали, необходимость дышать испарилась вместе с рассудком, но я продолжал наматывать круги своим языком и им же сплетаться с другим, продолжал кусать губы Кирилла, а иногда и язык, который я не хотел отпускать. Я не стесняясь выдавал стоны, звонкие мычания. Мне хотелось орать от излишеств всех этих, ну уж больно сладких, впечатлений. Клялся неведомому богу, что поверю в него, если тот не даст мне в этот момент взорваться и разлететься на крохотные частицы. Сам я остановиться не мог.       И снова холод. Кирилл отпустил меня и слегка оттолкнул. — Тебе пора, — безразлично произнес брюнет. Я открыл глаза и попытался хоть что-то разглядеть сквозь легкую пелену, которая не спешила меня покидать. И когда картинка стала четче, взглядом я лишь уткнулся в широкую спину Кирилла. — Эй! — крикнул я хрипловатым голосом уходящему, — Это как понимать, сволочь? Но парень не обернулся и даже не ответил. «Что он из себя строит? Совсем жить надоело?» — А ну иди сюда, ты, маньяк неудачный! — продолжал я. Тот лишь поднял вверх свою правую руку в знак прощания. «Вот же падла, меня изображает!» Я хотел его уже догнать и приставить к стенке, как Катьку, надавить на солнечное сплетение, чтобы тот начал задыхаться и молить меня остановить. Я сделал шаг и остановился. Трое парней появились в фойе из коридора. По их внешнему виду можно было понять, что эти типы из баскетбольной секции. Они что-то проговорили Кириллу, а потом пошли обратно все вчетвером. «Вот же сука! Ну, ничего, я с тобой завтра разберусь, пародировать он вздумал. Я тебе такую казнь устрою…» С такими гневными размышлениями я пошел прочь из школы.       Недавние, будоражащие тело и разум своей спутанностью, действия со стороны этого парня таяли под гнетом моего недовольства. Но омерзительно медленно. А то, что этот самоуверенный в себе атлет пробудил во мне желание полового характера, я заметил лишь в автобусе от совершенно незнакомой мне девушки, которая сидела напротив меня и откровенно пялилась на мою ширинку брюк. Из-за чего мне пришлось выскочить на первой же попавшейся остановки, сгорая со стыда и идти пешком.       "Этот гад доставляет мне одни неприятности! Нет, не тот, который с детства у меня ниже пояса болтается, а зеленоглазый недотепа со своими закидонами. Ненавижу его!"       Я сидел на жестком диване в своей квартире и пытался сосредоточиться на игре. Нервно дергая джойстики на сереньком геймпаде, я раз за разом проигрывал, матерился, курил и снова приступал к прохождению. Мысли о том, что какое-то существо способно довести моё внутренне состояние до спокойствия, не останавливались. «Как так то? Мы почти не знакомы. Мы ненавидим друг друга. Или же это зависит не от него, а от действий?» Последняя мысль подтолкнула меня на проверку, которую не стоит откладывать.        Я взглянул на часы. Стрелки на циферблате показывали двадцать пять минут десятого. «Успею».Нажав на кнопку выключения приставки и оставив джойстик на полу, я кинул в рюкзак кошелек, проездной билет, паспорт и телефон. Натянул легкий свитер на рубашку поло, в которой рассекал по дому, сменил шорты на узенькие джинсы, втиснул оголенные стопы в кеды и, закрыв дверь за собой, поспешил на улицу.       В супермаркете около моего дома была небольшая очередь, но стоящая передо мной габаритная тетка набрала в свою корзинку разной бакалейной пакости и тем самым убивала моё драгоценное время. — Лёша? — невысокая темненькая девушка, одетая в униформу магазина, окликнула меня из-за одной из рядом стоящих витрин, — Пошли, пробью. Девушка лет двадцати восьми подмигнула и движением головы указала на соседнюю кассу. Кто такая и откуда она взялась, я вникать не стал, лишь обрадовавшись улыбке удачи, подошел к ней. — Ого! — воскликнула та, завидев стеклянную бутылку, которую я выкладывал из рук на ленту, — Красное вино. Обычно ты берешь напитки покрепче. И без очков. На свидание что ли собрался? — Тип того, — смущенно ответил я. Для простой продавщицы она подозрительно много знает. Но лучше потерпеть, а то еще отправит обратно в очередь. — Ну, тогда это хоть возьмешь? — она указала на маленький стеллаж с тестами на беременность, непонятными для меня тюбиками и упаковками презервативов. — Н-не, — еще сильнее покраснел я и замотал головой. Девушка улыбнулась, хмыкнула и отсканировала штрих-код. — С тебя триста пятьдесят четыре рубля, — я кивнул и достал карточку из кошелька, — Опять придешь по середине ночи? — и вот это меня насторожило. Я удивленно уставился на нее, — Ты чего, Лёш? Мда, я, конечно, знала, что ты охламон еще тот, но не знать своих соседей… Как то обидно. — Соседей? — переспросил я, вводя код. — Соседей, соседей. Я за стенкой живу и почти все слышу. Меня Алёной зовут. — Хорошо, учту, — проговорил я, доставая карту, сунул вино в рюкзак и направил себя к выходу.       Отойдя от здания, я достал бутылку. Хорошо, что инновации заменили некоторые классические пробковые крышки на винтовые и теперь открывать приходилось без труда. Я сделал пару-тройку больших глотков терпкой бордовой жидкости, закурил сигарету и накарябал сообщение блондинке: «Жди гостей».