***
– Новый маникюр? – приняв из рук жены чашку с кофе, спросил Володя. Вера довольно улыбнулась и присела рядом. Давно они не поддерживали контакта. У него всё время занимала работа. Она занималась устройством личной жизни дочери. И они всё отдалялись, отдалялись… Теперь же, в преддверии окончательного и неоспоримого фурора, можно было и навести порядок в отношениях с мужем. Деньги, конечно, – главная цель. Но нельзя отрицать и то, что сам по себе Соколов ей был далеко не противен. Только пропустила она эту мысль, как осознание того, что вот-вот произойдёт, заставило вздрогнуть. А правильное ли решение она приняла пару минут назад?.. Но сделанного не изменишь. А потому этими вопросами ей предстоит заняться позже. Она посмотрела на то, как он делает глоток. Задумалась… Ну, у неё, по крайней мере, есть время. – А фильмы давно смотрела? – как бы невзначай, отставив кружку, задал он новый вопрос. – Знаешь, достаточно давно как-то… – задумавшись, склонила она голову на бок. – А то меня недавно один заказчик пригласил на премьеру. Но фильм, как мне кажется, больше в твоём вкусе, – непринуждённо начал Соколов, после чего встал с места, подошёл к шкафу, выискивая там что-то, и продолжил: – Было два бизнесмена. Одного убили, другой женился второй раз. У них ещё дети были. Так вот… – он сделал вид, что задумался, и отошёл в другую часть кухни, продолжая что-то искать, – дети выросли, и жена второго бизнесмена тут же спохватилась, что у первого много денег осталось и что все эти деньги его взрослому сыну перешли. Ну, а зачем возможность терять? Она заключила сделку со старым знакомым-гонщиком, подсыпала богатенькому сыну что-то то ли в еду, то ли в напиток и устроила аварию. Гонщик провернул всё красиво, скрылся невредимым, а у богатенького с памятью что-то случилось, отшибло будто бы напрочь. Вера дёрнулась, желая принять защитную позу. Но сильная рука остановила её, сдавив плечо. Мужчина остановился позади неё и продолжил рассказ: – Парню внушали новые воспоминания, опаивали каким-то препаратом долгое время. Цель у жены бизнесмена была – выдать дочь за этого паренька и заодно получить все его деньги разом, – Володя склонился у неё над ухом и по-страшному размеренным тоном проговорил: – Жаль, что истории иногда имеют альтернативный конец, не так ли? Женщина нервно сглотнула и, поняв, что он её больше не держит, вскочила с места и остановилась к нему лицом. Его спокойная, уверенная гримаса вселяла страх. Значит, он уже что-то задумал. И не просто задумал, а перешёл к действиям. Иначе был бы он так спокоен и уверен?.. Сколов вдруг почувствовал, как плывёт в глазах, словно от опьянения. Что это?.. – Скоро приедут дяди с автоматами, наденут наручники и повезут тебя туда, куда ты так стремилась. А я им с радостью помогу. Ты ведь этого добивалась все эти годы? – стараясь не показать недуга, добавил он. – Знаешь, я бы простил тебе то, что ты меня дурачила. Правда. Просто отпустил бы с миром... на улицу. Но ты сделала плохо моей дочери. И за неё я не могу отказать себе в удовольствии посадить тебя не на меньший срок, чем ты портила ей жизнь. – Володя… – подавляя дрожь в голосе, прошептала Вера. Фора у неё всё-таки есть. И сейчас она окончательно убедилась в том, что поступила правильно, разливая кофе по чашкам. – Что?.. – он хотел было задать более длинный, более содержательный, более язвительный вопрос, но реальность всё больше терялась в его глазах. Соколов чувствовал, как земля уходит из-под ног, и ничего не мог сделать. Рухнув на пол, не в силах пошевелиться он медленно моргнул. После чего перед ним проступила глухая темнота. – Ты не успеешь, – с уверенной ухмылкой закончила Вера и, глянув на чашку, поспешила к выходу.***
Она упала на колени, ощущая, как их мгновенно будто кипятком ошпарило. Горячо. Больно. Душно… Лиза вновь закашлялась. Выронила футболку, пока падала… Надо бы вернуть… Закрыть нос хоть чем-то, продлить себе хоть какой-то минимальный шанс на спасение. Но руки не слушались. Ни в какую. Раза с пятого только получилось у неё ухватить край футболки пальцами. В глазах резко потемнело. Ничего не было видно: ни огня, ни облака дыма, ни железных стен… Уже спустя пару секунд зрение вернулось. И на миг ей показалось, что всё это происходит не с ней, что она лишь наблюдает за кем-то в её теле. А что это? Неужели дверь?.. Неужели спасение так близко… Она буквально побежала в ту сторону и, когда уже хваталась за ручку, предвещая, что та будет раскалённой, толкнув её на ходу, не почувствовала в руке ни ручки, ни тяжёлой отворяющейся двери перед собой, а только полетела вперёд, вниз. Опять этот пол. Слишком горячо… Соколова оборачивается в непонимании и с ужасом замечает, что никакой двери в помине не было. “Вот и галлюцинации подобрались…” Глотнув очередной всплеск энтузиазма, Лиза продвинулись на несколько шагов и тут же утратила его. Лёгкие уже давно были переполнены угарными парами. Перед глазами то и дело возникали миражи. Сознание неустанно покидало её. С каждым шагом движения давались всё тяжелее. С каждым вздохом яд проникал всё глубже в кровь. В ушах раздавался треск искр. Мир закружился с новой силой. Она хотела было схватиться за стену, дабы не упасть, хотя и тот исход был маловероятным. Однако ближайшая стена оставалась затянутой пламенем, и девушка снова упала, едва успев приземлиться на руки, обезопасив тем самым лицо. В который раз она уже падает? Сколько идёт… А конца и края так и не видно. Затея выбраться резко предстала для неё безнадёжной. Ради чего? Да и как, если у неё уже совершенно не осталось сил даже на то, чтоб подняться? Соколова с упорным трудом подняла голову и посмотрела вперёд. О Боже… Что это… Новая галлюцинация?.. – Мама! – воскликнула она, рассмотрев привидевшийся ей силуэт. Она стояла впереди. Среди огня. Но никакой огонь не брал её. Он, наоборот, будто оставлял особенный, исключительно узкий, гораздо уже, чем этот, коридор. Женщина слабо улыбалась. Она простёрла руки ей навстречу и как бы подзывала к себе. Неужели это конец? Конец всем её мучениям. Конец борьбы. Конец жизни. Неужели вот-вот она снова окажется рядом с мамой? Как в детстве, как в том невозвратном детстве… Лиза ощутила небывалый прилив сил. Она поднялась с горячего пола, с максимально близко подступившими к ней языками пламени. Жива ли она до сих пор? Или осталась лежать там, а сейчас просто бродит в роли такого же фантома, как Маша? Думать об этом не хотелось от слова совсем. Да и боялась она об этом думать. Она лишь шла. Шла такими быстрыми и широкими шагами, какими не шла с самого прихода в себя. Шла навстречу маме… Лиза почти бросилась в её объятия. Но женщина мгновенно отстранилась и даже молча пригрозила ей. Она указала пальцем в сторону. Лестница. Это точно была лестница. А чуть выше от неё – дверь. – Но я не пройду, – проговорила Соколова, заметив, что нижняя ступенька объята огнём. Вот только призрак Марии уже исчез. Тогда, поняв, что других вариантов у неё нет, Лиза импульсивно стянула с себя футболку, кинула её на горящую ступеньку и перешагнула через неё. Задыхаясь кашлем, с ходящим волнами в глазах пространством она в несколько мгновений преодолела все ступеньки и с силой толкнула дверь, больше напоминающую люк, наверх. Где она окажется? Как будет выбираться в одном только лифчике и джинсах? Не попадёт ли в худшую передрягу? Эти вопросы вылетели из головы так же резко, как и пришли. Соколова практически вылетает вслед за открывшимся люком и выползает из горящего тоннеля на коленях. Она бы упала на спину на холодную траву. Но кто-то схватил её спереди, не давая этого сделать. Она не видела, кто это был. В глазах было черно. Очень скоро на её плечи легла куртка. По ощущениям – кожаная, по запаху – Макса. Кашель не унимался. В глазах начинало светлеть. Два человека прижимали её к себе. Ощущения не обманули. И, вернувшись к реальности, она рассмотрела перед собой Максима, а рядом – ещё и Рому. Назаров захлопнул люк ногой. Морозов застегнул на ней куртку. Свежий воздух ударил по восприятию не хуже крепкого алкоголя. Пространство вновь закружилось. В лицо летели мелкие брызги дождя. Отклонившись и рассмотрев перед собой тёмное ночное небо и верхушки деревьев, густо сосредоточенные вокруг, Лиза почувствовала, что окончательно теряет связь с реальностью, и упала без сознания на держащие её руки Максима.***
– Готовность, – отдал приказ мужчина в полицейской форме сидящим вокруг подчинённым в чёрных масках. – Филатов, держишь ситуацию на контроле. Лобанов, со мной! Он кивнул напарнику и, закрепив пистолет в кобуре, отодвинул дверь служебного минивена. – Вить, чего мы будто террористов перехватывать идём? Жилеты нацепили, группу омона в машине оставили, – идя по направлению к дому, спросил у друга названный Лобанов. – Там всего-то арестовать двух женщин. – Во-первых, сейчас я не Вить, а подполковник Поляков, – со вздохом начал тот. – А во-вторых, Паш, это стандартная процедура на случай непредвиденных обстоятельств. Тем более, цитируя Володю, одна из этих женщин есть сущее коварство и непредсказуемость. Так что лучше быть наготове. – Угораздило ж его, – сокрушённо покачал головой Паша, вспоминая школьного друга. Они подошли к двери, которая, как и обещал Соколов, оставалась не заперта. Беззвучно ступая грубыми ботинками, дошли до гостиной. Как вдруг Виктор, шедший впереди, заметил давнего друга, лежащим на полу. Подав напарнику жест, чтобы осмотрелся, он в волнении подошёл к нему и нащупал пульс. Сердце билось. Это уже было какой-никакой хорошей новостью. Всё ещё настороже Поляков стал тормошить его, пытаясь привести в чувство. Долго пытаться не пришлось. Уже спустя пару секунд хозяин дома стал морщиться от расплывчато проступающего перед глазами окружающего мира. – Всё чисто, – вернулся обошедший дом Лобанов. – Давай, дружище, подъём! Мы без тебя их не найдём, – кивнув ему, он потрепал за плечо Соколова, помогая встать. – Чёрт! Она ушла… – пошатываясь и всё ещё держась за голову, проговорил тот. – Непредсказуемая женщина, однако, – на выдохе сказал Павел, убирая пистолет обратно. Володя же, спохватившись, взялся за телефон. Там уже красовалось сообщение от Максима с точным местоположением и некоторой информацией. Мужчина агрессивно сжал устройство в руке так, что то чуть ли не затрещало. – Что там? – синхронно спросили друзья-полицейские. – Они недалеко, – в готовности двинуться к указанному месту ответил он.***
– Лиз! Лизон! – Максим безуспешно пытался привести девушку в чувство. – Ну же, Лизка! Из груди раздался нервный рык. Действия не приносили никакого толка. – Может, просто унесёшь её на руках? – перестав обмахивать сестру, предложил Рома. – Отличная идея, Ромыч! Особенно с учётом того, что в любой момент здесь могут появиться две сумасшедшие бабы, – вспыльчиво отреагировал Морозов, но резко переменил тон и добавил: – Не в обиду, но это реально так… Рома махнул рукой, как бы говоря, что не за что извиняться. За непродолжительной дискуссией мужчины не заметили, как Соколова открыла глаза и безмолвно смотрела в небо, медленно моргая. Дождь всё капал изморосью на лицо. Борьба заняла столько сил, что их не оставалось даже на то, чтобы звук издать. – Лиз! – заметив её пробуждение, воскликнул Макс, приподнимая её и помогая встать на ноги. Но те подкашивались, и она всё равно, словно верёвочная кукла, падала на него. Он переглянулся с Ромой, стоящим наготове, чтобы поймать её с другой стороны. Сопротивляться было глупо. Ибо чего ещё ожидать от девушки, сумевшей выбраться из горящего бункера, по их подсчётам, не менее, чем за полчаса? Максим крепче прижал её к себе и погладил по сбившимся от происходящего волосам. – Только не засыпай. Хорошо? Не сейчас. Не теряй сознание, – прошептал он ей на ухо. На миг, с попавшим под руку опалённым клоком волос, на его лице появилась гримаса боли. Да, ему не было больно самому. Но та боль, которую испытала Лиза, будто бы прошла сквозь этот пострадавший фрагмент волос и через него. Вот как оно было раньше! И сейчас оно наконец-то вернулось. Вместе с чувствами, вместе с памятью, вместе с любовью всей его жизни. Футболка была уже практически насквозь мокрой. Но адреналин, кипящий в крови, не оставлял ощущения промозглости. Он, в принципе, не до конца ощущал себя, своё тело. Однако, в сравнении, с памятью и ментальным состоянием это было сущей мелочью. Листва среди кустов неподалёку зашелестела. И оба мужчины настороженно обернулись на источник звука. Уже в следующую секунду оттуда вышел Володя. С по-прежнему помятой причёской от падения. По-прежнему спотыкаясь на ходу под действием неизвестного препарата. Увидев их, он тут же ринулся к ним. Но в первую очередь к дочери. К тому времени Соколова смогла немного прийти в себя и даже едва отстраниться от Максима. Но ничего, кроме как пересечься взглядом, он сделать не успел, так как уже в следующую секунду из чащи леса, уверенно вышагивая и направляя пистолет на “спасительную компанию”, появилась Вика. Четверо разом отшатнулись. А, обернувшись, обнаружили появившуюся подобным образом Веру. Только получалось у неё это более устрашающе и грациозно, что ли… Даже длинное платье и продавливающаяся каблуками, размокшая от дождя земля не мешали ей идти уверенно и непоколебимо, в то время как пистолет в руке Вики, не имевшей скованности из-за одежды, будто подрагивал с каждым шагом. Они обступали их. Обступала темнота. Обступала тишина лесной глуши. Обступал шелест дождя по листве. Мать и дочь, обойдя их вокруг, остановились рядом, не опуская оружия. – Ну и что? Пристрелите нас здесь к хренам? – огрызнулся Макс, вспоминая всю злость, вспыхнувшую к аферисткам. С их стороны раздался леденящий кровь в жилах смешок. – Максим! – наигранно воскликнула Вика, направляя на него дуло пистолета. – Нам ведь было так хорошо вместе! Зачем возвращаться к прошлому? – Да вот знаешь, блондинки больше привлекают, – саркастично склонил он голову, смотря на неё в упор и желая увидеть хоть каплю сожаления. Но этого в помине не было в застекляневших зелёных глазах. Назарова лишь покачала головой и перевела прицел на Володю, скользнув презрительным взглядом по сводной сестре: – Ты был хорошим отцом. Правда. Лучше, чем тот, которого я помню. Соколов тяжело выдохнул. “Какой к чёрту хороший отец, если он даже свою дочь защитить не смог?!” – А вот ты, Ромочка, тот ещё предатель, – переключившись на брата, процедила Виктория. – Сводная сестрёнка дороже родной оказалась. – Невелика разница, – совершенно осознанно бросил Рома, встречаясь с поражёнными этими словами взглядами сестры и матери. – Семья не только кровью определяется. Эти люди всего за несколько лет стали мне настолько близки, насколько вы не были никогда. Они сделали для меня такую вещь, которую вы и вообразить себе не могли. Они просто были рядом, когда это было необходимо, как это делает настоящая семья. Да и вообще, с чего ты так уверена, что ты мне родная? Вика округлила глаза от прозвучавшего вопроса. Да как он усомнился… – Что только не придумаешь, чтобы выгородить себя! – хмыкнула она, но получила в ответ скептическую усмешку. Рома понимал, что вот-вот может получить пулю. А ещё того хуже – пулю может получить кто-то из стоящих возле него, ставших по-настоящему родными людей. Да только молчать он больше не видел никакого смысла. – Уверена? – как бы переспросил он и посмотрел на Веру, нервно поджавшую губу. – Неужто ты думала, я никогда не догадаюсь, что Кирилл не был моим отцом? – Хватит пороть чушь! – прохрипела женщина, не понимая, за что и зачем борется с сыном. – Да ладно, это очевидно. Если Вика – практически его копия. У меня сходства, что с ним, что с тобой по нулям, – отмахнулся он. – Но, надо отдать должное, Кирилл хотя бы пытался о нас заботиться. В отличие от тебя, мамочка! Он сказал последнюю фразу настолько саркастично, что, казалось, на кончике языка застыл яд. – Это правда? – напрягшись, обратилась к ней Вика. – Делай, что должна, а не задавай тупые вопросы! – пришедшая в полной уверенности и спокойствии Вера была явно выведена из себя. Тогда девушка, утратившая всякий настрой от такого известия, перевела прицел с брата на Лизу. Один только вид её возродил всю скопившуюся внутри ненависть. И, стиснув зубы, Вика начала, словно по наитию: – Точно! А я-то думала, кого позабыла! Знала бы ты, как я тебя ненавижу! С того самого дня, когда впервые увидела тебя и твою жизнь принцессы, я возненавидела тебя всей душой. У тебя было всё. А я… А я была всего лишь сбоку припёку. Без денег, без влияния, без друзей, без любимого человека, без хобби, результатами которого все и всегда будут гордиться… И вот скажи, почему?! – её голос истерически сорвался, и она агрессивно махнула пистолетом. – Почему ты всегда была достойна любви, а я только презрения? Почему тебе всегда удача с неба сыпется, а меня даже не касается? У неё перехватило дыхание от злости и от подступивших слёз. – Тебя любят все. А от меня отвернулся даже брат! – с комом в горле продолжила Назарова, крепче сжимая рукоятку пистолета. – Единственное, чего я хочу, – чтобы меня любили. Просто любили! Но, видимо, любви достойна только ты… И за это я больше всего тебя ненавижу! Прокричав это так, что даже птицы в испуге собрались в стаю и слетели с верхушек деревьев, Вика почти нажала на курок. Но внезапно застыла, будто в ступоре. Вера непонимающе посмотрела на дочь. В то время как та, не в силах выстрелить даже в самого ненавистного человека в своей жизни, опустила оружие. Слёзы текли из глаз. Колени подкашивались. – Никчёмная девчонка! – разочарованно воскликнула Вера и неожиданно, за долю секунды направив опущенный пару минут назад пистолет, нажала на курок. Выстрел. Дым из ствола. Брызнувшая из груди кровь. И рухнувшее на землю тело. Картину нарушили яркие полицейские сирены и тяжёлый топот ног. – Пап! – раздался отчаянный крик и тут же слился в общем гуле. Девушка упала на колени, вновь видя перед глазами последние мгновения. Как Вера внезапно подняла пистолет. Как направила его на неё. Как отец заслонил её собой… Она в панике стала затыкать рану у него в груди. Но успеха было мало. Слышались крики полицейских. Глаза резали мелькающие цвета от сирен. С неба капал дождь. Птицы вновь тревожно слетели с деревьев. А на мокрой траве лежало истекающее кровью тело…