Сладкий альфа.

      Кажется, Марк успел только прикрыть глаза, утопая в приятной неге и ощущении дурманящего запаха дождя, но прошло около двух часов. На дворе ночь и вроде еще есть уйма времени для сна. Для такого утомительно приятного сна, когда сжимаешь в объятиях родное и самое сокровенное. Но Марку не спится, он лишь прислушивается к размеренному глубокому дыханию, порой тихо вздыхая от щекочущего чувства где-то в области собственной шеи.       А не спится, потому что Им Джебом. Потому что тот сопит так сладко, нарушая тишину своим ровным дыханием, что схоже с тихим шелестом листвы в руках ленивого ветра. Не спится от затекшей спины, что требует к себе внимания, неприятным покалыванием тревожа Марка, но он все равно не позволит себе ерзать по постели, потому что разбудить спящего омежку – самое последнее дело. Не спится из-за своего глупого сердца, что так неистово рвется наружу, и как оно еще не потревожило чуткий сон Джебома своим ускоренным барабанным постукиванием. Не спится, потому что Марку действительно сейчас просто великолепно, восхитительно и волнующе, да и вообще таких слов не придумали, чтобы в полной мере описать все то, что Туан испытывает на протяжении всех длинных секунд этого вечера и такой бесподобной ночи. Не спится, потому что приятнее ласково перебирать черный шёлк агатовых волос, чем видеть цветные сны. Не спится, потому что любит безмерно и не хочется терять ни мгновения из их сплетенного существования.       Туан не сразу слышит приглушенную вибрацию и хмурится невольно, выискивая взглядом светящийся экран на тумбе, проклиная попутно всех, кого только вспомнить может. А на ослепляющем своей пестрящей картинкой мобильном так и высвечивается – «рабочий», и Марк не может не ответить. Телефон Джебома, а значит это весьма важно.       На том конце сбивчиво объясняют что-то о какой-то серьезной проблеме, да даже не проблеме, а упущении. И только спустя несколько длинных предложений, блондин понимает, что это все касается Югёма, и вздрагивает невольно, когда черная макушка оторвалась от его груди и уставилась внимательным, но все же сонным взглядом на альфу.       - Что случилось? Кто это?       И Туан определенно теряется, не зная, как помягче новость неприятную сообщить. Но дольше тянуть нельзя, а волнение прошибает потом все тело.       - Югём пропал, - выдыхает блондин, прижимая сильнее к себе Джебома, реакции его боится.       - В смысле пропал? – Им после сна не может внятно речь альфы воспринимать, а эти два слова вообще несвязны между собой.       - Из клуба звонят, сообщили, что его нет в заведении.       - Ну, домой видимо поехал, скоро будет, - Туан такому спокойствию удивлен дико.       - Его сумка и мобильный остались в VIP-комнате.       - Не понял… а как.       Вот тут-то и доходит вся серьезность ситуации. И омега дергается, сползая с любимого тела, и садится неловко на край постели, свешивая ноги до пушистого ковра, отбирает у Марка свой мобильный, попутно выдыхая:       - Отправил на вечеринку, бля…       Марк чуть ли в ступор не впадает, впервые слышит, как Джебом бранью заливается, пока тот что-то гневно объясняет позвонившему. А после срывается прочь из комнаты, не смотря на свою постыдную наготу. И блондин его ловит на кухне, когда тот уже натянул на себя те домашние штаны, что так плавно и сексуально сбрасывал с себя ранее. Марка не кроет с такого домашнего и возбуждающего Джебома, ибо переживания о мелком берут свое, да и Им откровенно трясется, не в силах дрожь в руках унять, выуживая из шкафчиков какие-то баночки с травами.       Тишина угнетает, и никто из них не торопится ее нарушать, каждый строит пирамиду размышлений, хотя и не пирамиду вовсе, а Пизанскую башню, что норовит вот-вот свалиться, разбивая все к чертям.       - Бом, - голос альфы хрипит, и в другой бы раз омега вздрогнул от желания слушать и слушать подобное очарование, но не сейчас. Не под шум закипающего чайника и стук неприятных мыслей в висках, - давай не будем нагнетать ситуацию. Может, он просто знакомого встретил. Может, просто вышел ненадолго? Я даже не знаю…       Джебом упорно молчит, заваривая травяной настой. Ему хочется унять волнение, успокоить дикий хоровод несуразных мыслей, и ответить что-то вразумительное Марку, но как же неприятно екает сердце, а по спине толпа ледяных мурашек от предчувствия отвратительного.       Марк, чтобы слегка отвлечься, вещи их с пола кухни собирает и в ванну уносит, а после несет футболку и теплую кофту для омеги, не в силах смотреть, как тот ежится и плечами дергает нервно.       Сказать честно, Джебома отпускает. Медленно, но верно. И не понятно, то ли от горечи заваренной ромашки, то ли от крепких объятий альфы.       - А что, если с ним случилось что-то очень серьезное? Что если его, да я даже думать о том не хочу, что его могли избить, изнасиловать, убить! – омега кружкой по столу с силой бьет, расплескивая темную жидкость по светлой поверхности, и готов также головой об стол приложиться, только Марк ему не дает этого сделать.       - Давай немного подождем, может он придет. Не будем думать о плохом, - Марк Джебома в макушку целует нежно, а тот все равно психует и дергается, пытаясь вырваться из объятий.       - Ты не понимаешь, Марк, он же самый дорогой мне человек, как мне не беспокоиться о нем? Я рядом с ним всю его жизнь! – блондину немного неприятно, что Югём в сердце Има на первом месте, но винить его не собирается, все же они братья, пусть и не родные, и знают друг друга дольше, и… не находит больше оправданий.       - Я уверен, что с ним все хорошо, - мягко убеждает альфа брюнета, и сам в свои слова пытается поверить.       Джебом не отвечает, в нервном порыве губу закусывая, и пальчиками секунды о стол отсчитывает, постукивая раздраженно. А Марк взглядом бегает, то на часы мимолетно взглянет, то за окно взгляд устремит, наблюдая за начавшимся рассветом, то по беспокойному лицу Джебома глазами плавает. И ладонь омеги крепче в своих пальцах сжимает, чтобы тот себя не загонял в мрачные мысли.       Дверь щелкает наподобие оружейного выстрела, а Джебом уже выскальзывает из-за стола, бежит встречать брата, чувствует всеми фибрами души, что это он.       Югём мнется у двери собственной квартиры, эйфория все еще не до конца отпустила, а свежая метка приятно пульсирует на коже. Будь его воля, он бы прямо сейчас сбежал вниз по ступенькам и вновь рухнул в удобное автомобильное кресло по правую руку от своего альфы. Но совесть чутка грызет омежку, он ведь позвонить должен был давно брату, а телефон удачно оставил в клубе. Или весьма неудачно. Да и как объяснить, что он сегодня альфу своего встретил, что влюбился с первого взгляда раз и навсегда. И благо взаимно. Но все же аккуратно ключ в скважину вставляет и легко проворачивает на пару оборотов. Дверь впускает в темный коридор желтое освещение из подъезда, и Югём, практически не дыша, заходит в квартиру, за собой прикрывая дверь. И готов уже кеды с негнущихся ног стянуть, только вот свет внезапно зажигается яркий и слепит нещадно.       - Югём, - слишком спокойно вырывается из уст брюнета, - как ты мог оставить телефон в клубе? Почему не позвонил ранее? Мы же договаривались.       Югём облегченно выдыхает, думая, что брат не злится нисколько, только волновался видимо, и сбивчиво объяснить пытается, что и как произошло, замечая за плечом старшего белесую макушку Марка.       - Хён, я с парнем одним познакомился, - честно говорит омежка и как-то нервно шею под воротом толстовки потирает.       А мерзкое предчувствие второй волной Джебома накрывает, и тот щурится как-то недобро, наблюдая за явно нервничающим братом. Марк встревать в разборки Джебома с братом не хочет, это их личное дело. Он только со спины Има обнимает, на всякий случай, да и чувствует неладное. Запах Югёма другой немного. Фруктовым отдает и пряностью, на бергамот похожее. Прямо запах любимого чая младшего. А когда ощущает, что Има потряхивать начинает, понимает, что и тот тоже учуял.       - Что за парень? Это им от тебя так несет? – Джебом сдерживаться пытается, но плоховато совсем выходит. Немного рычащие нотки пробиваются.       - Да, - Югём врать все равно не умеет, поэтому честно признается старшему, но о другом говорить очень боится.       По голове за произошедшее, Джебом его точно не погладит, и он виновато как-то взглядом по полу шарит, руки невольно вдоль тела опуская, как же ему хочется, чтобы сейчас рядом стоял Ёнджэ и поддерживал также, как Марк Джебома обнимает.       - Это что еще такое? – Им дергается навстречу брату и за ворот толстовки трясущейся рукой уверенно тянет.       А после чуть не оседает на пол. Метка. Покрасневшая, свежая метка на молочной коже шеи Югёма. Такая же как и у самого Джебома между ключиц. Только вот Джебом взрослый уже и место свое в жизни нашел, и альфа у него надежный, он ему доверяет. А тут… Слов даже не находится. Лишь пронзающий слух звук смачной пощечины.       Югём за покрасневшую щеку ладонью хватается и слезы еле сдерживает. Больно. Не физически. Морально больно, до острых шипов по всему телу. Брат его не понял.       - Он мой истинный, - голос срывается, и омегу за собой тянет сорваться в пропасть.       Марк от всей этой картины вообще теряется несказанно, слишком шокирован всем этим, от слова очень.       - Это не повод, чтобы при первой же встрече отдаваться ему, - шипит гневно Джебом, попутно ладони в кулаки сжимает.       Он и так невольно дал чувствам вырваться наружу и на Югёма впервые руку поднял. Ему тоже больно. Страшно за Югёма, за то, что им попользовались и бросили наверняка, мало ли дебилов на свете. Но контролирует себя плохо, даже в тот момент, когда выливает на Югёма ведро упреков бессвязных и в комнату его отправляет, отмечая, что тот отныне под домашним арестом без права пользоваться телефоном и интернетом в свое удовольствие.       Омежка молчит, поджимая губы, и бредет в указанном направлении, подавленно голову опустив. Еще никогда он таким брата не видел, будто чужак в оболочке родной.       Альфе младшего жаль бескрайне, он отчего-то понимает, что у Югёма с тем парнем все серьезно, нутром чувствует. Но и Джебома понять можно, он ведь зла своему брату не желает, да и сколько сам в свое время горечи вкусил. Вот только Джебом на брате своем не останавливается, и винить себя начинает, впадая в истерику.       - Я в этом виноват. Я, - Джебом оседает все же на пол, руками колени обхватывая, - вот же дурак, какого черта я ему разрешил устроить эту гребанную вечеринку. Не уследил. Пока я тут трахался, моего мальчика использовали.       А от слов больно-больно, до самых тяжелых соленых капель, и не только Иму, но и блондину тяжко видеть своего омегу в таком состоянии. Утешить хочет, а тот только отстраняется и как-то сквозь Марка смотрит, нервно губы закусывая, и пальцами в собственные колени впивается.       - Не стоило нам с тобой отношения начинать, - а для Марка эти слова похлестче ржавым лезвием по сердцу.       Он даже невольно забывает, как дышать. Шелохнуться боится, надеясь, что это все ему почудилось страшным кошмаром.       - Что ты такое говоришь, - слетает с губ Марка, тем самым внимание омеги привлекая.       - Я много времени с тобой провожу, на Югёма совсем времени нет, - Джебом слезки рукавом утирает, сиплым голосом продолжая, - давай не будем с тобой больше видеться.       Марк если честно от слов брюнета охуевает, по другому и не скажешь, стукнуть его по голове тяжелым захотелось, чтобы в чувства привести, но рука все равно не поднимется.       - Чепуху не неси мне тут, - Марк так грубо еще не позволял себе с Джебомом разговаривать, да даже и не грубо, а строго излишне, будто с провинившимся серьезно малышом, - Югём уже взрослый омега и сам вправе решать, как поступать со своей жизнью. Как бы ты не старался его оберегать, он все равно будет делать неправильные шаги и учиться на своих же ошибках. По-другому никак, это жизнь, милый. И не вини себя, тем более даже думать забудь, что из-за своего счастья ты что-то упускаешь важное. Мы ведь и знать не знаем, что за человек его истинный. И к тому же, пусть запах Югёма и изменился слегка, но его аромат девственный. Альфа лишь пометил, между ними ничего не было.       Джебом от слез уже икать начинает, а после пальчиками цепляется за мягкую футболку Марка с надеждой вглядываясь в любимые глаза:       - Правда?       - Я уверен в этом полностью, - Марк не в силах больше слезы любимого терпеть, ласково стирает их большими пальцами, а затем целует осторожно в обе щеки и носик, - все хорошо будет, вам просто нужно успокоиться сейчас, а потом серьезно поговорить и с альфой тем побеседовать. Узнать кто он, чем дышит и что думает дальше делать в отношениях с Югёмом. Ты только в крайность не впадай, а то уже о плохом думать начал. Не видеться больше, - повторяет Марк слова брюнета, - я, после того, что между нами было, ни в жизни тебя от себя далеко не отпущу, да и после смерти от меня не отделаешься.       Марк улыбается так, как Джебом очень любит, вовлекая омегу в теплые объятия, давая тому возможность еще немного поплакать, а после на руках до постели доносит и сам раздевает, укладывая под согревающее одеяло, не обделяя себя и омежку удовольствием в обнимку провалиться в тяжелый, по началу, сон.       Все ведь хорошо будет?