Сладкий альфа.

      Марку определенно нравилась квартира Джебома, здесь для него было так невероятно уютно, а может это все заключалось только в том, что к каждому предмету в доме прикасался его любимый. Была в этой атмосфере своя особенная энергетика, прямо под стать Иму. Это очаровывало блондина. И он не смог отказать себе в удовольствии, после того, как они, с Джебомом, проводили Джексона и Бэма, расположиться прямо на таком широком и удобном подоконнике на окне небольшой кухни.       За двойным стеклом давно поднялась луна, окрашивая все в округе своими волшебными красками, будто одаривая ночной город некой таинственностью. Видя такую картину можно было бы невольно уверовать в мистику, во все то, о чем когда-то читал или наблюдал на экранах. Будто ночь принадлежала не кутящей «золотой» молодежи и смердящей преступности, а всем тем фантазийным персонажам с тонких листов бумаги, исполосованных ровными строями букв. Может вот сейчас, совсем скоро, раздастся громогласный волчий вой, восхваляющий то одиночество, что бьется под толстой шкурой и крепкими ребрами. Или кружась, нелепо промчится летучая мышь, невольно попадая под случайный взгляд, оживляя темноту ночи своими красными глазами. Разве это не прекрасно? Разве в этих мистических легендах нет той неуловимой романтики? Нет той боли, что может испытывать и обычный человек? Нет одиночества? Угнетенности? Этой впивающейся в плоть любви? Странные мысли посещают, когда наблюдаешь за движением вечного спутника Земли…       Джебом не спешил присоединиться к своему альфе, он сидел на высоком стуле, упираясь голыми ступнями в ножку стола, задумчиво водя пальцем по своей нижней губе и не отказывая себе в таком удовольствии… смотреть на Марка. Он часто не понимал, за что ему досталось такое чудо. Другого про альфу и не скажешь. В нем есть все, что так нравилось Иму. И здравый рассудок, позволяющий держать себя в руках даже в критических ситуациях, что блондин уже не раз доказывал своими поступками. Он не только слушает, но и умеет слышать, ему можно поведать обо всем, точно зная, что это останется самой сокровенной тайной, будто ты и не раскрываешь своего секрета человеку, а пишешь такие важные мысли на листе бумаге и прячешь в самый надежный сейф. Этот человек понимает, пусть и не все на свете, но многое, он готов поддержать близких и любимых, становясь железобетонной опорой, но Джебом то знал, что и самому Туану иногда нужна такая опора. И он готов ею стать… Им может долго восхвалять все те качества, что смешаны в Марке, будто самый прелестный коктейль, созданный умелой знающей рукой. Он может долго наслаждаться чарующей красотой альфы, особенно сейчас, когда его силуэт мерцает в лунном свете… как же он рад, что догадался потушить свет, погружая кухню во мрак. А запах…       Запах это отдельный фетиш самого Има, он догадывался, что Марку не особо нравится собственный запах, но омега терял себя в этом аромате полностью. Растворяясь, отдаваясь всем тем ощущениям и мыслям, что окутывали его, стоило ему лишь втянуть носом этот терпкий запах. Он никак не мог надышаться этой смесью.       В запахе Марка ощущалась ночная фиалка, со своим сладковатым оттенком, улавливался тонкий медовый аромат маттиолы и слегка яблочный пиона, переплетающийся со свежим запахом роз. А от незначительного, похожего на лимон, запаха растения под скромным названием – ясенец, Джебом красочно представил себе крупные лиловые цветки, которые в самые жаркие дни может охватить синее пламя, пожирая эфирные масла на нежных лепестках. И почему омега представил себя на месте этого цветка? Будто Марк его солнце, согревающее, опаляющее и попросту сжигающее дотла.       И как же восхитительно в этот буйный цвет ароматов вливается запах петрикора и озона, что источал сам омега. Да… сейчас вокруг него витал тот неуловимый аромат, пусть и Джебом лишь пригубил горячительный напиток. Этого было достаточно.       Они оба не стремились нарушения этой идиллии, этой правильности. Ведь даже не смотря на то, что их в буквальном смысле разделяло деревянное тело стола и метр пустого пространства – они все равно были рядом, касаясь друг друга невидимыми мыслями, оброненными вздохами и размеренным биением сердец. Все как надо… И Джебом не выдерживает первый.       Он лишь мягко соскальзывает со своего места и шлепает голой кожей ступней по такому холодящему полу, но совершенно не ловит в этом неприятных ощущений, напротив, чувство такое, будто он ступает по глади тихой реки, навстречу своему второму «я» в лице Марка.       Туан лишь свешивает ногу, отодвигаясь от края, покорно ожидая, пока Джебом удобно умостится между его бедер, откидываясь на альфу спиной и легко упираясь ногами в выступ стены. Комфортно и неимоверно приятно, особенно когда Марк трепетно обнимает его крепкими руками, грозясь не выпустить из своего плена, от слова никогда. Альфа утыкается носом в шею брюнета, блаженно прикрывая глаза, ведь омежий аромат так кружит голову, заставляя мыслями утекать в совершенно другое пространство, не задумываясь ни о чем совершенно.       - Люблю тебя, - шепчет Джебом, и большего не надо.       В этих двух словах просквозило все, начиная от самозабвенного доверия и заканчивая бесконечным обожанием. Этого достаточно, чтобы сердце альфы пропустило удар, а может даже и не один. Этого достаточно, чтобы ответить тем же, а после одарить тонкую, сверкающую матовым в свете луны, кожу обжигающими поцелуями. И наконец-то почувствовать любимые губы, отчаянно лаская их, даря всю нежность и делиться страстью, играючи покусывая, оставляя крошечные ранки, которые обязательно будут щипать. Но это потом. Все потом.       Мягкий стук, с которым падает на пол футболка Марка, звучит, как гром среди ясного неба, но совершенно не отвлекает их, от нетерпеливого изучения друг друга. Омега касается ладонями голой груди Туана, ловко порхая пальчиками по торсу и немного щекоча этим его. Марк улыбается, так широко и счастливо, упираясь в хитрый прищур лисьих глаз, ему нравится то, как ведет себя Джебом. С каким любопытством он осматривает оголенные участки кожи, как аккуратно он проводит пальцами, ощущая неимоверный контраст, между горячим телом альфы и своими холодными подушечками пальцев. Марк не остается в долгу, стягивая майку с омеги, кидая ее куда-то в неизвестном направлении, ведь он так занят, целуя оголившиеся плечи и любовно оглаживая бока Джебома.       Если это так сносит крышу Туану, то ему страшно зайти дальше, но так больно хочется продолжения. И это подталкивает его к освобождению омеги от домашних штанов. Он всего лишь тянет за завязки, распутывая нехитрый узел, и отпускает их, наблюдая, как Джебом плавно качает бедрами, позволяя ткани скользнуть по коже и упасть к ногам, а затем переступает через штаны, ловко отбрасывая их ногой в сторону.       Что же дальше? Марк приятно удивлен, не замечая нижнего белья, и с каким-то накатывающим возбуждением осознает, что Джебом вновь поддался любимой привычке, и, не имея большего терпения, проводит руками по его ровной спине, стремясь поскорее сжать упругие половинки в своих ладонях. Громкий выдох Джебома смешивается с рваным дыханием Марка, и они вновь встречаются губами в жарком поцелуе, ненадолго оттесняя всю нежность. Туан будто находится в сладостном тумане, а Джебом… Джебом это единственное его спасение от себя, от мира, от всего…       Омегу прошибает током в тот момент, когда блондин плавно ведет пальцами между его ягодиц и нажимает на колечко мышц. Марку совсем не хочется думать, почему смазки настолько много, что она густо стекает по бедрам омеги, он лишь ловит кожей горячее дыхание и проталкивает один палец.       Не думал Марк, что Джебом умеет так мелодично стонать, а ведь они даже не приступили к главному. Альфа осторожничает, растягивая тугие мышцы, видит, как выгибается дугой тело Джебома, ощущает напряженные мышцы спины, надежно придерживая брюнета и откровенно кайфует, что сейчас является источником удовольствия для своего любимого.       Джебом судорожно выдыхает и недовольным взглядом прожигает джинсы блондина. Даже не расстегнуты, что он в срочном порядке пытается исправить трясущимися руками. Ему уже кажется, что он не справится, что ему не стянуть с Марка этот проклятый предмет одежды, но Туан помогает ему, уверенно накрывая его руки своими. И вот джинсы вместе с боксерами валяются на полу в общей, с Джебомом, куче одежды.       Альфа хотел усадить Има на окно и даже уверенно обхватывает его за бока, только тот больно бьет его по рукам, одним взглядом «приказывая» принять самому блондину сидячее положение, а затем сильной ладонью вдавливает Марка в стекло, заставляя того ощутить в полной мере прохладу спиной. Джебом хватается за плечи Марка и в этот раз не отказывается от помощи блондина, чтобы забраться и удобно устроиться на бедрах Туана, сжимая его своими коленями.       Брюнета откровенно потряхивает от волнения, а еще от сильного желания наконец-то ощутить какого это… быть с альфой. Ведь никто и не догадывался, что Джебом является девственником, а он, трясясь от неизбежно нового, насаживается сам на возбужденную плоть альфы. И это ожидание того стоило…       Джебом протяжно стонет, борясь с желанием закатить от удовольствия глаза, он совершенно не хочет рвать эту связь под громким названием «глаза в глаза», видя с каким обожанием смотрит на него Марк, чувствуя, как тот сжимает кожу на его боках, точно оставляя предпосылки ярких синяков. И вновь плевать. Пусть хоть все тело окрасится в неприятно синий, лишь бы не терять ни секунды этого блаженства. Джебом сам руководит процессом. Он приподнимается настолько высоко, что член Марка практически выскальзывает из него, но тут же с силой опускается обратно. Теперь и Туан стонет вместе с ним.       Очередное глубокое проникновение и Им все же запрокидывает голову назад, открывая доступ к шее. Марк не теряется абсолютно, смыкая зубы на коже, аккурат в области яремной ямочки. Он метит Джебома, навсегда оставляя на нем свой запах, навсегда связывая его с собой. И получает от этого крупную дрожь, осознавая, что отныне Им его полностью. От кончиков волос до самых поджимающихся от удовольствия пальчиков на ногах.       Брюнет улыбается и всем своим нутром понимает насколько все происходящее правильно, он и сам резко склоняется к Марку со вкусом кусая того за плечо и оставляя на бледной коже своеобразную «метку», точно зная, что та еще долго не сойдет с тела альфы. Джебом убирает ладони с плеч блондина и через секунду упирается ими в прозрачность стекла по обе стороны от головы Туана, сам же утыкаясь лбом в его лоб.       Стоны, громкое рваное дыхание, несдержанное рычание альфы и нежные слетающие с губ обоих слова, дополняются пошлыми шлепками, что набирают обороты. Марк ощущает, как омежка теряется в удовольствии и все же перехватывает инициативу, помогая тому настроиться на крышесносный темп, приближая тем самым их обоюдный пик, будто подталкивая к краю обрыва, под которым бушует океан блаженства. И ловит особо глубокий стон Джебома губами, попутно ощущая, как горячо и мокро становится между их телами и как пульсирующее сжимаются мышцы вокруг его плоти.       Марк вроде и собирался выскользнуть из брюнета, не позволяя себе кончить в любимого и не скрепляя их, но Джебом отчаянно против, шепча на ухо откровенные просьбы того, как он хочет этого. Туан уступает, заполняя омежку своим семенем, скрепляя сцепкой еще на добрый час, сулящий дозу удовольствия.       Марк аккуратно сползает с окна, крепко держа омежку на весу и с неким приятным ощущением тяжести в каждом шаге, доносит его до постели. Ведь он не хочет, чтобы Джебом проводил свою первую сцепку, подрагивая от остужающего холода, что слизывал с их тел капельки пота.       И уже лежа в постели, удобно устроив Джебома на себе, чтобы тому никаким образом не было больно, а лишь только сладко приятно, он долго шепчет брюнету о своих чувствах, о том, как тот дорог для него и что он никогда не забудет этот их первый раз.       А Джебом только довольно щурится от нежного шепота, от удовольствия, играющего на окончаниях нервов, от тепла родного тела и немного устало дарит благодарные поцелуи за высший этап доверия. Это для него сокровенно…