Восстание Древних

Яге потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что здесь происходит: она оперировала информацией не так быстро, как ее более молодая и прогрессивная собеседница. Изображение на экранах изменилось, но огромное количество вычислительных машин не остановило свою работу из-за снижения нагрузки — они продолжали тихо шуршать, иссушая воздух. Василиса обрабатывала и хранила огромное количество информации, и будучи существом более, чем разумным, она делала выводы быстрее, чем большинство смертных, торгующих ресурсами в мире. Вот как она приносила Горынычу огромные богатства — она не запускала руки в недра, она использовала Сети. И когда придет время начать войну за власть, Сети станут ее оружием — что люди видят, в то они и верят, и во мгновение ока она может ввергнуть миллионы людей в эйфорию и в отчаяние. Безграничное могущество и полная беспомощность в одном теле. Формально — в двух, но фактически… За что она заплатита такую цену? Что могло стоить того? — Конечно чувствуешь, и она сводит тебя с ума. Но как долго ты здесь? Неделю? Две? — не дождавшись ответа, продолжил приятный безэмоциональный голос, но Яга помнила, с какой ненавистью выплевывала ей те же самые слова Лиса. — А я торчу здесь тысячелетия и не могу просто провалиться сквозь землю, как ты. Никто из нас не может. Яга обвела взглядом просторную, но совершенно мертвую комнату — здесь даже плесень не приживалась. Сколько Василиса здесь находится? Десять лет? Двадцать? Как давно технологии позволили ей это? Как давно она не видела Солнца? Мысль о том, чтобы мстить ей за прошлые обиды отошла на второй план — Яга никогда в своей невообразимо длинной жизни не придумала бы мести настолько изощренной, чтобы переплюнуть то, что Василиса сделала с собой сама. — Тысячи машин, миллионы точек наблюдения, терабайты информации со всего мира и я все равно не могу найти ее. Мертвую воду. Тело в гробу не шевелилось, не поднималась даже грудина, только трубки шипели, накачивая легкие кислородом и отводя отработанный газ. — Я знаю, что она где-то рядом, — ни нотки отчаяния не послышалось в идеально настроенном искусственном голосе, но Яга ощущала его кожей — безумное, безмерное. — Смерть — основа мироздания также, как и Жизнь. Она никуда не делась, и Вода бы не смогла. Я бы предположила, что в ее исчезновении как-то замешаны эти треклятые ближневосточные сектанты, ведь она исчезла примерно в то же время, как они окончательно заняли наши земли. Но им плевать на Воду, их предводитель презирает смерть физическую, а духовную и вовсе отрицает. Для них вода значит совсем не то же, что для нас… Для них она вся Живая, и годится только для того, чтоб обрызгать ею неофитов. Яга все еще молчала, ей нечего было добавить — все эти изменения она пропустила и едва ли смогла бы правильно их оценить, используя информацию из третьих рук. Василиса же видела все воочию вплоть до того самого момента, пока не решила похоронить себя заживо. — Но из-за них произошел какой-то перелом в массовом сознании, и мертвая вода оказалась больше не нужна. И знаешь, что я думаю? Она не исчезла, она изменилась. Сглотнув, Яга сделала шаг вперед практически непроизвольно, она так устала сдерживать жажду, что даже намек на ее прекращение заставил ее забыть о любой опасности. Все это время стоявший за ее спиной Змей тут же схватил ее за руку. — Расслабься, дорогой, — произнес искусственный голос почти игриво. — Что бы она ни сделала, я воскресну на следующий день. — Ты — да, — прорычал он, — аппаратура — нет. Медленно, готовясь в любой момент отвернуться и закрыть глаза, чтобы ее вновь не ослепила Красота, Яга повернулась к Горынычу и увидела на его разом осунувшемся лице что-то вроде… нерешительности. Аккуратно и легко, словно всегда там была, тонкая нежная рука в перчатке сжимала его плечо, его Прекрасная жена все еще стояла за его спиной. Яга позволила себе усмехнуться: у Горыныча по-прежнему три головы, просто две из них принадлежат его жене. Интересно, жалеет ли он время от времени о том, что не выбрал Хозяйку? Впрочем, хрен редьки не слаще — та старая ящерица вряд ли будет лучше двух новых. — Лиса звонит, — как ни в чем не бывало произнес искусственный голос Василисы, — давно пора. — Я нашла, — прорывалось сквозь треск и помехи. — Ты слышишь, Вася? Карачай! Они засыпали его, но вода… здесь… жай… — помехи ненадолго прервали ее, а затем послышался панический, полный боли крик и связь оборвалась. Пытаясь разобрать хоть что-то, Яга пропустила момент, когда Змей, взревев, рванул вперед, она видела только спину, быстро покрывающуюся шипами, но не могла понять, что заставило его так бурно отреагировать. Если у кого-то и были проблемы в этот момент, так это у Лисы далеко на Урале… — Не смей, — ревел он, быстро увеличиваясь в размерах, так что Яге пришлось отступить ко входу, — у нас уговор! — Значит ему конец, — меланхолично произнес искусственный голос и экраны погасли. Между огромной покрытой чешуей лапой Змея, метнувшейся к ложу его жены и его же хвостом на миг мелькнула тонкая рука в облегающем костюме, остервенело вырывающая трубки из собственного тела. В стороны брызнула кровь и прочие жидкости, о назначении которых Яга предпочла бы не знать. Повернув голову в сторону, она обнаружила, что отступает к выходу одна — Прекрасной Василисы нигде не было. Змей не позволит своей жене выйти отсюда, риск потерять доходы, которые она приносит, слишком велик. Даже если в итоге она найдет Мертвую Воду, нет никаких гарантий, что она пожелает с ним поделиться, ведь этот поиск — единственная причина, по которой Василиса заперла себя здесь. И сейчас, когда вода найдена, ей незачем оставаться пленницей Дракона. Страшный рев прорезал воздух и отразился от стен, экраны падали на пол и разбивались один за другим, снесенные одним неловким движением хвоста, лампы мигали и гасли. Яга бросилась вон из помещения — случайная смерть в семейной ссоре была бы глупейшей из тысяч ее смертей. Даже если Василисе не удастся выбраться и Горыныч приберет себе в качестве Трофея еще и Ягу, то длительность ее жизни все равно зависит от непрерывности жизни Лисы, а у той очень высокие шансы сдохнуть сейчас. Как и всегда, впрочем. Первая же массивная железная дверь в похожем на бесконечную кишку коридоре отказалась открываться перед Ягой, она повиновалась только своим хозяевам, а те в данный момент были заняты друг другом. Грохот и рев не прекращался, коридор заполнился сизым едким дымом горящего пластика, заискрили провода. Яга перестала дышать и могла бы провести так довольно много времени, но все это бессмысленно, если она сгорит здесь, под сотней метров земли, а затем возродится снова. Быть может, через пару тысяч лет ей и удастся процарапать дыру в разложившемся металле, но к тому времени Мертвую Воду найдет кто-то другой. Она прекрасно понимала, что если бы не оставила череп снаружи, Горыныч вообще не пустил бы ее внутрь, но теперь жалела об этом решении. Звуки боя стихли, Яга замерла и обернулась к двери, из которой только что выбежала. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь треском электричества, а затем раздалось чуть слышное шорканье. Яге оно было хорошо знакомо, она издавала примерно те же звуки, когда подволакивала живую ногу, тащась вперед исключительно на непоколебимой силе костяной. Василиса показалась в коридоре в дымке ядовитых пластиковых испарений, таща за собой по полу безвольную тряпку паранджи. Пока она лежала в своем гробу, Яга не обращала внимания на то, какая же она тощая, теперь же это было видно невооруженным взглядом даже сквозь туман. Странно видеть, что существо настолько немощное вообще может передвигаться, и все же, прошаркав еще несколько метров, Василиса приблизилась. Ее плотно прилегающий костюм, весь в пятнах крови и дырах открывал рваные раны, за расколотым шлемом шевелилась тьма. Она кивнула на дверь и та тут же открылась, впуская свежий воздух и свет, который упал на расколотый шлем. За половиной обвалившегося стекла блеснуло глазное яблоко без век, закрепленное белесыми швами, обнаженные мышцы челюсти и белоснежные зубы, не скрываемые губами. Костюм не казался второй кожей Василисы, он и был ею на самом деле. Кожей, которой у нее не было. Вернее, кожа-то у нее была… Прекрасная кожа. Яга опустила взгляд на безвольную тряпку паранджи в левой руке чародейки и поняла, что она вовсе не пуста. — Как говаривали у нас в старые времена, — свистящим шепотом произнесла Василиса, обнаженные зубы блеснули во тьме, — не убивай меня, я тебе еще пригожусь.