Восстание Древних

Город, где обосновался Змей, оказался удручающе-маленьким. Всего пару недель назад Яга ужаснулась бы, услышав о населении в тридцать тысяч человек, но на данный момент повидала уже достаточно, чтобы понимать, насколько это мало в масштабах нынешней цивилизации. Поинтересовавшись у Змея, что он здесь забыл, ведь есть на свете месторождения и побогаче, она получила лаконичный и исчерпывающий ответ: большие деньги любят тишину. Разумеется, это было не единственное месторождение, на которое он наложил свои загребущие лапы, но единственное, которое он счел подходящим для проживания своей… хм, семьи. Размышления о недрах земли навели ее на мысль о другой старой знакомой. В конце концов, если Змей так хочет быть поближе к Земле, питающей его, почему бы ему не связаться с Хозяйкой? На этот вопрос он не ответил — пришла пора снижаться, и осматривая сверху маленький город, Яга поняла, почему Змею здесь так привольно. Даже фонари были не на всех улицах, не говоря уже об освещении настолько мощном, чтобы намеренно или случайно обнаружить что-то в ночном небе. Если только кто-нибудь из жителей Качканара не выложит баснословную сумму за высокочувствительное оборудование, Змей будет здесь в безопасности еще очень и очень долго. И, разумеется, он позаботится о том, чтобы они никогда не получали достаточно для таких забав и всегда предпочитали отдых в Сочи наблюдению за звездами. Приземлившись на расчищенной опушке леса вдали от городских огней, он обернулся человеком, взял за руку Василису и уверенно направился в сторону к большому гаражу. Яга поморщилась. Если это ее Прекрасная часть, значит ли это, что она абсолютно безмозглая? — У нас с ней… — как ни в чем не бывало продолжил беседу он, но запнулся, подбирая слова, — произошел конфликт интересов. Хозяйка, знаешь ли, предпочитает тех, кто работает, а не тех, кто зарабатывает. Не могу ее винить, при выборе персонала я придерживаюсь тех же критериев, но все же равноправный союз — это немного другое. Яга фыркнула. Горыныч не захотел стеречь Медную Гору. Он предложил Хозяйке разделить все богатства этой земли, а она ему — надеть ошейник и цепь. Ничего удивительного, что он не согласился, его основной чертой всегда была алчность, а не верность. Стало быть, Василиса нашла способ эту алчность удовлетворить и успешно справляется с этим по сей день. Эта нетривиальная задача требует чудовищных ресурсов. Интересно, что она получает взамен? Остаток пути они преодолели в салоне машины, огромной, как частный самолет. Задумчиво поглаживая пальцем приятную на ощупь обивку, Яга размышляла о том, что синонимом богатства в этом мире стала вовсе не роскошь, а комфорт. Машина не была инкрустирована самоцветами или обита драгоценными металлами, хотя Горыныч вполне мог себе это позволить, но она была просторной, хорошо пахла и, очевидно, быстро ездила, хотя на улицах такого маленького города в этом не было никакой необходимости. Вздохнув, она снова приняла облик темноволосой женщины в серой куртке и длинной юбке — в таких машинах безобразные старухи не ездят. Нет, если бы она хотела эпатировать рабочих горно-обогатительного комбината, она, конечно, могла бы… но понижать авторитет начальства в глазах подчиненных — это дурной тон, а она в гостях. Дом Горыныча тоже не был высоким теремом, это был минималистичный белоснежный особняк в современном стиле, в освещение и коммуникации которого было вложено больше денег, чем в завод неподалеку. Проводив гостью в одну из комнат настолько белых и чистых, что резало глаза, Горыныч оставил ей молчаливую улыбчивую горничную и откланялся, уверяя, что его жена устала с дороги, хотя она ни слова не произнесла. Выпроводив прислугу, Яга сначала и правда собиралась отдохнуть, но очень скоро обнаружила, что это невозможно. Выключив свет и усевшись на кровать, широкую, как взлетная полоса, она прикрыла глаза и тут же снова распахнула их. Обращение к древним силам не прошло даром — жажда жгла изнутри сильней огня. В следующий раз перед тем, как обрушить всю мощь матери-природы на головы своих врагов, она трижды подумает, а нельзя ли просто разорвать их пополам. Змей ведь даже не стал забирать их тела, чтобы в лучших традициях пленить — ему это попросту не нужно. Сунуться в его логово они вряд ли осмелятся, побоявшись попасть под огонь из его пасти. Он непобедим вот уже тысячи лет и, возможно, эта самонадеянность его и погубит. В прежние времена, совершая налеты на богатые земли, он разучил один славный трюк. Наворовавшись от души и утащив все ценное в тайное логово в горах, он присматривал пещеру поближе от человеческих селений, натаскивал туда гору никому не нужного барахла и принимался требовать дань. Дань ему, конечно, платили, но в то же время активно искали молодого человека, желающего прославиться или умереть. И когда добрый молодец вместе с дружиной пребывал в полном облачении отвоевывать народное богатство у чудища поганого, Змей разыгрывал трагикомедию в трех актах со своим триумфальным появлением, эпическим сражением и ужасным поражением. С радостными криками разграбив пещеру, в которой не было и сотой части украденного, герои возвращались домой, а головы Змея на следующее утро отрастали снова. И как ни в чем не бывало, не преследуемый никем, он возвращался к себе в горы до тех пор, пока люди не накапливали богатства снова… Но тот, кто приходил к нему в горы намеренно или случайно, никогда не возвращался домой. Поднявшись кровати, Яга сделала несколько шагов к белоснежному столику и схватила графин с водой. Жидкость просачивалась в желудок с каждым жадным глотком, но исчезала без следа. Яга знала, что избавиться от жажды так просто не сможет, но не предпринимать ничего вовсе гораздо мучительнее, чем делать бесплотные попытки. Ночь тянулась без конца. *** — Я хочу видеть Василису, — стоя перед роскошным дубовым столом в кабинете Горыныча, твердо произнесла Яга. Через неделю ожидания терпение Яги окончательно истощилось, и неотступная жажда была практически не при чем. Лиса не возвращалась и это вызывало беспокойство гораздо большее, чем должно. Лиса, по ее собственным словам — не какая-то маленькая девочка, она вполне в состоянии за себя постоять. Возможно, чутье и подвело ее в тот раз, когда она попалась в руки Несмеяне, но тогда она попросту этого не ожидала, сейчас же она предупреждена и вооружена. Но и Царевна, и Алеша, и Ворон к концу боя были не в состоянии хоть как-то ей навредить. И судя по тому, что Яга все еще на этом свете, а не снова на том, никто Лисе вредить и не собирается. Она бродит где-то там по неведомым дорожкам в ясном уме и твердой памяти. И все еще не отказалась от своей затеи. Но она не возвращается. И не приносит жертв, чтобы Яга могла сама ее найти. Чем она занята, черт бы ее побрал? — Все хотят, — усмехнулся Горыныч, его Прекрасная жена неподвижно стояла за спинкой его высокого кожаного кресла. Надо полагать, он регулярно использовал ее способности для промывки мозгов конкурентам и желающие действительно находились. Яга поморщилась, подавив желание снова лишь на миг забыть обо всем на свете — о жажде, о долге, о проклятой Лисе… — Не эту, — сдержанно качнула головой она. Змей нахмурился и, поставив локти на стол, положил подбородок на сомкнутые пальцы. В комнате на долгую минуту установилась тишина. В современном газовом камине у стены горел огонь, но не трещали поленья — такая же подделка, как Змеева добродушная личина. — Мне бы не хотелось, — осторожно начал он, — беспокоить ее лишний раз… Сначала дождемся Лису и посмотрим, что она скажет. — Она не придет, — отрезала Яга. — Давно пришла бы, если бы могла. Змей открыл было рот, чтобы вывернуться снова, но телефон около его правой руки издал приятную трель. Разблокировав экран отпечатком пальца, он лишь на секунду взглянул на него, а затем изменился в лице и тут же поднялся с места. Обойдя стол кругом, он остановился напротив Яги, глаза блеснули зеленым, в уголках показалось третье веко. — Я очень, очень дорожу своей женой, — проговорил он, но речь шла вовсе не о великой любви, а о великом сокровище. — И если ты ее хоть пальцем тронешь, я напомню тебе, что значит развеять прах по ветру. Яга ничем не выдала согласия или несогласия с этим утверждением. В конце концов, в этом уже не было никакой необходимости. Горыныч получил по телефону если не приказ, то четкое волеизъявление своей благоверной и он отведет Ягу к ней так или иначе. Спустя минуту напряженного молчания, Змей, наконец, отвел глаза и махнул рукой в сторону камина. Даже не погасив огонь, конструкция чуть слышно щелкнула и поднялась вверх к самому потолку, открывая вид на двери с древними азиатскими узорами, которые разъехались в сторону, стоило хозяину того пожелать. Длинные зловещие лестницы, ведущие в подземелья с обгорелыми факелами на стенах остались в прошлом — их ожидал просторный светлый лифт. Горыныч и его Прекрасная спутница вошли первыми и встали, развернувшись к дверям, так что волей-неволей Яге пришлось занять место напротив Василисы. Она некоторое время боролась с собой, не в силах выбрать: встать ли к ней спиной, показав приличествующее случаю доверие и утратив возможность вовремя среагировать, если Василиса по какой-то ей одной ведомой причине решит вывернуть свою гостью наизнанку силой собственного Совершенства снова, или же стоять не спуская с нее глаз, будучи готовой ко всему, кроме того, что ждет за дверью. Она выбрала второе. И хотя сердце подскочило к горлу, стоило дверям мягко закрыться за спиной, ехать пришлось не менее пяти минут. Этот подъемник наверняка довольно быстрый, так на сколько же километров вглубь земной коры Горыныч закопал свою вторую жену? Или половину единственной, если быть точной. Помещение, которое открылось взгляду, когда лифт остановился, уже не выглядело таким современным. По обитым металлическими панелями стенам змеились десятки толстых черных кабелей, тяжелый запах напряжения и выжженного кислорода повис в воздухе, тускло светились лампы за толстым стеклом. Яга никогда не видела своими глазами бункеры времен Второй Мировой, но вдохнула достаточно чужих знаний, чтобы провести подобные ассоциации. Вокруг не было охраны, тяжелые двери из отсека в отсек открывались перед ними сами собой, а затем без звука закрывались. Когда коридоры уже начали казаться ей бесконечными, Змей, наконец, остановился перед одной из них и приложил к миниатюрному сканеру пухлую ладонь от сотворения мира не знавшую честного труда. И даже после этого им пришлось подождать еще несколько секунд перед тем, как дверь, наконец, открылась. Свет десятка огромных экранов, на которых кадры новостей сменялись цифрами экономических сводок слишком быстро, чтобы за ними мог уследить человеческий глаз, заставил ее поморщиться, но вскоре она подняла голову и не смогла больше опустить глаз. Через обширное помещение ползли, переплетаясь и снова распутываясь, десятки кабелей и все они вели к Ней. Яга предполагала, что Мудрость как-то связана в этом мире со всемирной Сетью, но не подозревала, что настолько напрямую. Посреди огромной комнаты был установлен хрустальный гроб (впрочем — подсказало ей Дыхание — сейчас это называют высокопрочными полимерами), сквозь стенки которого толстые провода вонзались в голову неподвижно лежащей женщины. Как и у ее Прекрасной части, у нее не было лица, его скрывало какое-то подобие шлема. Эластичный костюм обтягивал тело так плотно, что казался второй кожей, Яга могла различить под ним рисунок мышц и биение сосудов, к нему подсоединялись трубки, через которые, судя по их расположению, напрямую в желудок поступала пища, а затем, через те, что пониже, отводились отходы жизнедеятельности. Очевидно, не предполагалось, что Василиса когда-нибудь встанет из этого гроба. Экраны моргнули и цифры сложились в десятки одинаковых улыбок, лишенных лица. Губы открылись и приятный женский голос заполнил помещение: — Ты чувствуешь жажду, Мать?