****
Она старается доказать, что в ней осталась воля и гордость, поэтому, наверное, по-прежнему молчит. Фобос ожидал, что она сдастся чуть быстрее. Впрочем, нет, так даже интереснее. Одиночество сделало его очень разговорчивым, словно он мог как-то компенсировать то время, прожитое в молчании. — Элион, а много было гостей на свадьбе? — в который раз дразнит ее Фобос. — Ты успела насладиться семейной жизнью, или твой возлюбленный сразу огрел тебя по голове после того, как ты сказала «да»? Задевая такие тонкие струны в ее душе, Фобос ждал, что она вот-вот сорвется. Но он будто говорил сам с собой, будто ее не было в клетке. Элион снова повернулась к нему спиной, демонстрируя, что вовсе его не боится. Есть смелость, а есть отчаянная глупость, и Фобосу пора показать, какую ошибку допускает Элион. Она сидит в углу, опустив голову и рискуя подпалить свои растрепанные волосы, закрученные в локоны, напоминающие, что совсем недавно у Элион было всё. Фобос придвигается к ней ближе (вставать для такой мелочи ему просто лень) и кладет руки ей на плечи. Она вздрагивает и беспорядочными движениями освобождается, вскакивает с места, отпрыгивая к противоположной стене. С разочарованием Фобос отмечает, что вид у нее не то возмущенный, не то изумленный, но точно не испуганный. — Элион, почему ты не боишься? — вопрос вылетает прежде, чем он успевает об этом задуматься. Разумеется, она боится, зачем только он подкрепил ее уверенность в обратном? У нее ведь должно хоть что-то хорошо получаться, почему бы ей не научится хорошо скрывать страх. Фобоса нельзя не бояться, находясь к нему так близко. Чтобы как-то скрыть неловкость своего выпада, он даже открывает рот, чтобы задать следующий вопрос, рассчитанный снова пройти по разбитому сердцу Элион, но неожиданно она отвечает. Впервые за долгое время Элион говорит с ним. — Мне некого бояться.****
— Как больно было тебе, когда ты все поняла? — продолжает свою пытку Фобос, смакуя каждое свое слово. — Ты ведь успела понять, что тебя предали, прежде чем на твою голову набросили мешок? Элион лежит на полу, свернувшись калачиком спиной к Фобосу. Лица ее он, как обычно не видит, но знает, что та не спит. Не видя ее лица, ему даже проще определять: попали его слова в цель или нет. Ее плечи то и дело замирают и забывают опускаться, когда он нащупывает особенно болезненную тему. Элион не каменная, но после тех единственных слов, что она сказала про отсутствие страха, у Фобоса так и не получилось ее разговорить. Тем неожиданнее, когда она вдруг отвечает сейчас. — Не так больно, как в первый раз, — она говорит тихо, но как-то равнодушно, будто уже подавила эту маленькую бурю в душе. — В первый раз? — усмехается Фобос, даже подаваясь вперед. — Ты умудрилась довериться человеку, который уже предавал? — Ты считаешь, что это лишнее? — меланхолично спрашивает Элион, даже не оборачиваясь, когда клетку заполняет оглушительный смех Фобоса. — Что ж, — Фобос прикрывает глаза и тоже ложится на пол. — Подобной глупости можно было ждать только от тебя. Они молчат, Фобосу больше не хочется задавать вопросов. Лед тронулся, и, быть может, Элион в следующий раз расскажет что-то сама. Фобосу нужно знать полную картину произошедшего, чтобы попытаться что-то исправить. Из грязи — обратно в князи, вот чего сейчас хочет Фобос. — В первый раз, — так тихо говорит Элион, что Фобосу приходится напрягать слух, — это был ты. И больнее мне уже не будет.****
Фобос сам не замечает, как засыпает и просыпается он только от еле слышимых всхлипов в углу комнаты. С распахнутыми в бездну глазами он смотрит наверх, и торжество накрывает его давно забытой волной. Он победил. Сломалась. Она сломалась. Ее плач сейчас лучшая музыка для его ушей. Но есть что-то неправильное в том, чтобы не злорадствовать, а просто молчать, слушая ее всхлипывания. — Влажность, кажется, повысилась, — скучающим тоном замечает Фобос, рассчитывая, что Элион быстро возьмет себя в руки, начнет изображать снежную леди, несгибаемую и непобедимую. Да, Элион, ты долго держалась, но всему приходит конец. Ты сдалась бы раньше, если бы была в клетке одна, так что я заслуживаю благодарности. Фобос великодушно дает ей немного времени, чтобы стереть с лица предательские слезы, и садится, фокусируясь на том углу, который она себе выбрала в клетке. Плечи ее сотрясались в какой-то неритмичной судороге, а всхлипы, ранее почти беззвучные, теперь заполняли все пространство клетки. Нет, она не просто сломалась, она разлетелась на куски. Фобос не удивлен, он ведь ждал именно этого… Просто он несколько озадачен. — Ты был прав, — тихо шепчет она, то и дело заглатывая воздух большими глотками. — Ты был прав, Фобос… Прав… — Разумеется, я был прав, — сварливо обрезает ее путанные объяснения Фобос. — Ты только сейчас это поняла? Тогда у меня для тебя плохие новости, ты просто… — Ничтожество, — заканчивает за него Элион, будто заранее зная, ход его мыслей. Сейчас Фобос не это хочет сказать, но он и не поправляет ее. Он же ей столько раз говорил об этом. Только почему Фобос тогда так растерян? Она наконец поднимается с пола и садится, показывая Фобосу свое лицо. Слезы бегут по ее лицу, даже когда она впервые не выдерживает взгляда Фобоса, и закрывает глаза. Она рассчитывает, что он будет ее разубеждать? — Я рад, — холодно замечает он, со странным чувством замечая, что она до крови закусывает губы, безуспешно пытаясь успокоиться, — что Вейра уже мертва, и не видит тебя сейчас. И, разумеется, он снова попадает в точку. Сдавленный всхлип подтверждает, что для Элион это становится последней каплей. Ее бьет дрожь, когда она поднимается на ноги, слегка покачиваясь, и делает шаг к решетке, опуская руки вниз. Он наблюдает за ней с интересом. Может быть, она сейчас взмахнет руками и клетка и половина замка разлетятся к чертовой матери? Нет, Элион не выглядит больше сильной или даже немного уверенной в чем-то. Она полностью разбита. Неужели, она думает, в таком случае, что у нее получится хоть что-то? Нет, — неожиданно понимает всё Фобос со странным волнением и беспокойством, — она же просто хочет столкнуться с решеткой! Она считает это хорошей идеей? Элион делает еще один шаг навстречу горящим лучам, и Фобоса будто прошибает током. Он уже видит, что случится. Хочет ли он этого? Обоженная белая кожа. Горящие волосы. Грубые шрамы на красивом лице. Он успевает перехватить ее в последний момент, когда ее пальцы почти схватились за огненную решетку. Элион отчаянно сопротивляется, пытаясь вырваться, она брыкается. По инерции Фобоса заносит все ближе к решеткам, и он силой усаживает сопротивляющуюся Элион на пол вместе с собой, чтобы не выпустить ее из рук и не столкнуться с решеткой. Держать ее извивающееся тело, слышать ее отчаянные крики неожиданно тяжело. Он ведь сам этого хотел, он сам вел ее по дороге отчаяния! Зачем тогда останавливает в последний момент? Прижимаясь спиной к его груди, Элион медленно затихает, по-прежнему судорожно всхлипывая. Голова Элион упирается ему в подбородок, и его неровное дыхание то и дело щекочет ей висок. — Зачем? — только и спрашивает она, когда руки Фобоса уже устали держать дрожащее тело. — Зачем ты меня остановил? Его взгляд рассеянно блуждает по ее плечам, на которых рассыпаны серебристые локоны, и ему нечего ответить. Просто сделай она этот шаг, не стало бы больше этой красоты, которая сейчас Фобосу так нужна. — Это больно, — просто отвечает Фобос и показывает ей свою обожженную руку. — Для тебя — даже слишком больно. Она устало хмыкает, и уверенно освобождается от его объятий, чтобы поближе рассмотреть ожог. Фобос покорно отпускает и с каким-то ноющим разочарованием в груди отодвигается назад, чувствуя, что её истерика окончательно прекратилась, и больше нет нужды ее держать. В клетке, где для него время остановилось, снова почувствовать теплоту чужого тела было почти чудом. Должно быть, он страшно устал от одиночества, что обнимать Элион показалось ему на секунду самым правильным, что он делал за последнее время. — Это недавно было? — спрашивает она зачем-то, поднимая на него глаза. Признаваться, что совершил подобную глупость, когда Элион ушла, казалось, навсегда, он не собирался. Но ожог был свежий, и отрицать очевидное не было смысла. Поэтому Фобос кивает, и тогда Элион берет его за руку. С отчуждением он наблюдает, как она зачем-то гладит его по руке, по здоровой коже, огибая своими тонкими пальцами островки сожженной плоти. Должно быть, считает, что это может как-то помочь, и Фобос никогда бы не признался, что это действительно помогает. Он всё готовится вырвать свою руку из плена Элион, но никак не находит в себе сил. Все прекращается внезапно, когда Элион, видимо, вспоминает, чью руку держит сейчас в руках. Почти испуганно она отпускает его и отводит глаза. Ничего не изменилось между ними, Фобос едва удерживается от того, чтобы встряхнуть головой. Он никогда не забудет, что именно Элион посадила его в эту клетку, а она ни за что не простит посягательства Фобоса на корону. Только вот вставая и уходя вновь в свой угол клетки, Элион ненадолго задерживает на нем задумчивый взгляд.