In auro niger chorea. Auro

Танья проснулась к полудню. Как всегда, всё тело болело. День за днём она всё больше времени проводила под ночным сводом, под потоком северного ветра. Она часто смотрела туда, где должен был стоять величественный Винтерфелл… А каждое утро всё болело, словно слон прошёлся по костям. Танья не понимала почему, ведь она особенно ничего не делала. Кажется, слова силы забирают ту же силу у неё самой. Ти никогда не считала, что какие-то словечки из игры могут стать чем-то существенным и отбирать у неё кучу эмоций, выносливости. Она просыпалась измученной, с высосанной жизненной энергией. Это было так странно, так необычно... - Миледи, - прошептала Марсея. – Вы измождены. Служанка поставила на постель поднос с завтраком: аппетитный фруктовый пирог, украшенный спелыми яблоками, кувшин чая и широкую чашечку под него. Также вилочка, ложечка и ножичек в салфетке бархатного типа с золотыми узорами. - Ах, дорогая, я знаю… - Ночные прогулки – это не дело, - заметила девушка, оставляя поднос и переходя к подметанию пола. - Марсея, я не могу – ночью меня не видят, я могу быть свободной, - пробубнила она, прикоснувшись к пирогу. Покопавшись в яблоках, Танья хмыкнула. – Скоро кое-что случится, я должна быть готова. - НО МИЛЕДИ! – выпалила она, отбрасывая веник. Одичалый зарычал, оторвавшись от наблюдения. – Вы не едите третий день – ни крошки. Не пьёте… Ничего. Встаньте! Вы похудели, вы так редко бываете на свежем воздухе – ДНЁМ. Ну, прошу Вас, миледи… Что с Вами? Танья кашлянула, прикрыв губы ладонью. Она устало отодвинула пряди волос. - Всё в порядке, нет повода для беспокойства. Помоги мне. Марсея убрала нетронутую еду, помогла леди встать и одеться. На недавно изящном теле служанка видела синяки. На руках, боках и бедрах. Один на шее. - Что с вами? – повторила она. – Вас избивают? - Нет, что ты. Просто… Они сами появляются – когда ко мне прикасаются, или я к чему-то. - Вы больны, - она вздохнула. – У одной моей знакомой было подобное, она вся синяя ходила и потом умерла. - Я не думаю… Я попрошу милорда Эддарда позвать лекарь, пусть осмотрит. Но мне хорошо, честно, - она натянула улыбку. Через три часа девушку осмотрел лекарь. Женщина осмотрела её синяки, расспросила об аппетите и других мелочах. Танья отвечала уныло, казалось, она вовсе не слышала вопросов, была далеко. - Ладно, - вынесла вердикт женщина, - миледи, я советую Вам подумать о возвращении в родной город. Скорее всего, это Ваш главный недуг. Мой наставник говорил, что на небе одно солнце, и это солнце в каждом королевстве своё. Немудрено, что Вам нездоровится. - Я не могу пока вернуться домой, - она запнулась на этом месте. – Спасибо. Что мне теперь делать? - Вот, миледи, это Вам. Лекарь протянула бурую склянку. - Это поможет укрепить кожу, сделать её более крепкой для ударов. Принимайте два раза в день, как проснётесь и как ляжете спать. - Леди Хомлесс, - Танья посмотрела измученно на собеседника, принца Джоффри. – Вы слушаете? - Да, разумеется, Ваше Величество, - она попыталась оживить своё лицо. - Итак, - он продолжил историю, – та лань упала без криков, когда мой арбалет пронзил ей затылок. Матушка выла, как волчицы девочек Старк, крича, что это жестоко. А я сказал: «Ей не стоило вырываться из пасти моих псов». Так та тушка стала ковром у меня в покоях пред камином. Это первый убитый мной олень. Когда-нибудь я разделю с отцом охоту. - Вы умелый охотник, мой принц, следуя из Ваших историй. - Да-да, но я не очень люблю охоту. Больше мне по душе править. У меня выйдет это лучше, чем у моего отца. Как думаете, леди Хомлесс? Она кивнула. - Старайтесь, мой принц, чтобы ваш отец не был поставлен в известность о Ваших словах. Не думайте, что я Вас учу. Согласитесь, будет плохо, если он услышит такое из уст родного сына. - Конечно, Вы правы. Я согласен с Вами, моя глупая лютоволчица. Она улыбнулась, немного покраснев. С прошлой недели она и Джоффри проводили почти всё время вместе. И он оказывал ей знаки внимания. На Сансе висел золотой медальон её матери, а на Танье и кулон Джона, и кулон принца: круглая бляшка с маленьким красным рубином. Теперь Санса завидовала Ти и всячески пыталась отвоевать внимание принца. Разумеется, Танье было противно слушать ненавистного человека, а ещё думать, что их могут обручить. Недавно Серсея Ланнистер обмолвилась: - Эддард Старк, не поженить ли вашу подопечную на моём сыне? В моём роду чтят внешность из поколения в поколения. А посмотрите на милую Танью. Она златовласа, как мой сын, те же изумруды в глазах. Десница порой соглашался, а порой нет. Но после её слов и начались его подозрения. А Тирион уже три недели как был в замке. Однажды в разговоре с королевой он вогнал Танью в краску: - Ах, вот она! Милейшая леди нового дома. Столь прекрасная, что эта первая девочка, которая отличилась после златых локонов моей племянницы и сестрицы. И матери, которую я не знал. Так что же Вы? А, Ваш герб Вам идёт ни меньше, чем это медово-пшеничное платье, - льстил карлик, посматривая на Одичалого за её спиной. – На гербе лютоволк, как у Старков – чёрный и умный, как Ваш питомец. Вы также храбры и умны, как он, верно? Как я прочитал Ваш герб, Вы прекраснее самой прекрасной розы Хайгардена. Десница не раз говорил, что Вы луч в его жизни. Вы ярче солнечного света, Лучик? Надеюсь это так, моя красавица. Танья отвлеклась от непринужденной беседы с принцем, иногда дотрагиваясь до медальона. На ней стояло клеймо Ланнистеров, а чуть выше и клеймо Старков и Джона в одном. - Миледи, Вам не нравится? – она дрогнула, мгновенно ответив: - Нет же, что Вы, он прекрасен. Просто я устаю. - Тогда не в праве Вас держать. Идите, отдохните. Хоть я и должен женится на Сансе Старк, я хочу, что бы дама моего сердца была бодрее северянки и прекрасней разы. Танья присела в поклоне и отправилась прочь. Джоффри-Джоффри… - Арья, как идут твои занятия? - Всё лучше и лучше. У меня выходит! - Хорошо. Мне сказали, я больна. - Да? Чем же? - Тоской. Танья вернулась в комнату, но сразу вышла, услышав бегущих людей. Она увидела женщину-лекаря, других целителей и ещё мейстера. Только через час всё стало на свои места: Эддард Старк был ранен человеком Ланнистеров у дверей борделя. Первыми там оказались король и королева, после его дочери и воспитанница. - Мой лорд, - шептала Танья, меняя компресс у него на голове. Мужчину знобило. - Отец, как это могло произойти?! Это всё эти гадкие Ланнистеры? - Арья, - усмирили её старшие, шестнадцатилетние девы. – Не надо… - Да, Арья права… - он вздохнул, с тяжестью подняв грудь. – Вам следует вернуться в Винтерфелл. Обстановка накаляется. Сегодня моя нога, а завтра шкуры Ваших волков. Ваши головы. Нет… Вас не тронут. Вы нужны Старкам, Кейтилин и всему Северу. - Милорд, - тихо повторила Танья. - Тебе, Танья, тебе особенно нужно в Винтерфелл, чтобы освещать его. Я говорил с лекарем, когда узнал, что ты его посещала… Тебя тянет домой. - Нет-нет, я останусь тут, с Вами. - Ладно, посмотрим. Идите, давайте. Не волнуйтесь, идите. Девушки вышли из комнаты, Санса что-то съязвила Танье по поводу Джоффри, а последняя и Арья пошли в покои Ти. Девушка попросила служанок уйти, сама же села в кресло. - Арья, помнишь, что писала Чернокрылая? Про твоего отца. - Нет, это было давно. - Хорошо. Через три недели, возможно, король поедет на охоту. В общем, старайся в это время слушать меня, и если я скажу действовать, надо действовать. Когда Роберт уедет, я расскажу план действий. Этой ночью Танья снова выбралась в город. С собой она несла чертёж и меч Глупый Камень, а также кожаный мешочек, который она не смогла бы добыть, если бы не помощь Бейлиша ещё неделю назад. Содержимое ей досталось за одну маленькую услугу – проследить за одной жительницей Королевской Гавани. И мешочек у неё. Джендри и Танья всю ночь хлопотали над работой. Танья сшивала полоски кожи, пришивала пряжки. Кузнец в это время работал с содержимым мешочка и мечом. Итак, внутри материи лежал двадцать один драгоценный камень: четыре аметиста, десять бриллиантов и семь неизвестных чёрных камней. Джендри неумело заменил рукоять обыкновенного меч на позолоченную, изящную. В неё он медленно вплавлял камушки, украшая гарду алмазами, лезвие под рукоятью чёрными камнями, а яблоко аметистами. Работа шла лучше и лучше. К рассвету Танья возвратилась в замок с готовым мечом. Заготовка седла была таковой. На холке волка будет своеобразное седло, без луки и прочих деталей, только сзади небольшой поддерживающий холмик. Седло должно держаться на ремнях, ноги закрепляться твёрдо. К шее волка прикрепится «хомут» из дерева по типу ошейника, который ремнями будет также крепиться к седлу. Так они удержат ошейник на нужной высоте, он не сползёт. К деревянной основе ошейника планировалось прикрепить кожаные ручки. Так девушка не будет выдирать волку шерсть, но сможет прижаться. А ещё теперь у волка будет намордник, для случаев, когда они будут находиться среди врагов, которых убивать не следует. Когда наступил день, Танья проснулась опять выжатой. Сегодня ночью она крики не использовала, и самочувствие улучшилось. Ти сразу выпила лекарство, оделась в новое красное платье с зелёным шёлком. Девушка села писать письмо. «Дорогая Чернокрылая, вот и я пишу тебе письмо, надеюсь, ты сейчас здесь. Скоро случится кульминация нашей маленькой истории. Вот уже Эддард с раной на ноге, а скоро Роберт будет с раной в животе. Мне недавно подарили ворона, я могу писать Вам всем. Это хорошо, да? Не отвечай письмом. Сейчас это опасно. Старк не посвятил меня в свои дела, но я знаю, что происходит вне поля моего зрения. Итак, мне нужно в Винтерфелл, или, точнее, уехать из Красного Замка – я больна тоской, скоро всё случится. Если сможешь, оставь завтра на террасе что-нибудь для меня. Или не завтра. Прошу. Я буду ждать Л. Т. Х. и верный О.» Она привязала это к лапке ворона. - Ты же не знаешь адреса… Ищи ворону с сиянием. Чёрт возьми, ты простая птица, - она выпустила ворона из клетки, и тот с шумом улетел прочь. Танья шла по жаркому коридору. Солнце стояло высоко, пылало. Пустые, но полные злости, лучи дырявили землю, словно копья. Голубое небо отдавало белизной солнечного света, больно режа глаза. Ни ветерка, ни намёка на прохладу – ночной холод исчез без следа. Тени играли повсюду, все животные высовывали языки и нервно водили носами в поисках свежести. - Миледи, - крикнула в другом конце коридора Лесса. Девушка была одета как всегда, в простенькое беленькое платьишко. Но сегодня оно блестело и переливалось, развивалось в пустом воздухе, как лебединые перья. Тоненькие волоски торчали из основного потока волос. - Да, Лесса… Танья хотела уже обернуться, продолжить разговор, но её тело в секунду вырвало из времени, из сознания. У неё резко заболела голова, закружилась. Танья пыталась ухватиться за стену, но ладонь съехала вниз, и она упала. Лесса сразу подбежала, молясь, чтобы всё было хорошо. Молила всех богов, старых и новых. - Миледи? – появился голос Марсеи. – Лесса! Что с ней?! Она подбежала, придерживая нижние юбки. Она дотронулась до шеи девушки. - Она жива. Как она там говорит для волка? – чуть ли не бросаясь в слёзы, спросила Лесс. - Дура! Как ты могла забыть? Хун! За спиной в ту же минуту раздался приглушенный рык. - Это Одичалый, - девочка показала пальцем на чёрного волка, вытирая слёзы другой рукой. Марсея похлопала ему по плечу, когда встала на ноги. - Вот, хороший мальчик. Лесса, помоги. Они уложили Танью на спину волку и отвезли в комнату. Там девушка уже очнулась. Танья не могла понять, что с ней было. Девочки позвали лекарей, те дали глотнуть макового молока, хотя то вряд ли могло помочь, а ещё указали выпить старое лекарство и лечь спать. А потом Марсея добавила: «И никаких ночных прогулок». Но разве Танья могла оставить работу с Джендри? Нет, всё очень важно. Меч готов, осталось седло. Это должна была быть последняя ночь, когда всё будет скрепляться, и, наконец, примеряться. Ближе к полуночи Одичалый печально смотрел на лежащую в кровати хозяйку, волновался и повизгивал, словно маленькая собачонка, которую не пускают гулять. В итоге они оказались у Джендри. Девушка не использовала слова криков, да и вообще молчала. Старалась не выказывать ропот, с которым думала о том, что вообще может не дожить до завтра. На два часа раньше она вернулась верхом в блестящем новеньком седле. Волк пофыркивал на деревянный ошейник, который, видимо, немного ему мешал. Лютоволк вильнул хвостом, когда запрыгнул на навес конюшни, а затем и на стену. Точнее говоря, её ребро. Ловко перебирая лапами, Одичалый достиг террасы Арьи. В один прыжок он оказался на третьем этаже, а затем и на крыше. Рыже-песочные стены, красная черепица. Волк уверенно прошёл по последней, а потом, съехав, оказался на террасе покоев Таньи, окна которых выходили на невысокую стену Богорощи. - Миледи, Вы в порядке? – заботливо дёрнулась Лесса в своем любимом кресле, когда в комнате появилась Хомлесс. – Вам же говорено, не ходите Вы по ночам! - Успокойся, мне намного лучше. Скоро я возьму и тебя, и Марсею с собой в леса Перешейка и в Винтерфелл. - Как же, Вы уедете без позволения милорда Старка? - Нет, почему же... Просто иди спать, тебе нечего больше знать. Ты вон, поникла. Совсем не спишь, всё меня ждёшь. - А как же! Вы же больны, - вспылила Лесса. - Уже нет, - мягко ответила Танья.