Цугцванг

Когда церемония кончилась, все нестройной цепочкой потянулись к выходу. Уоррен заметил одинокий силуэт Макс и быстрым и размашистым шагом двинулся в её сторону. - Эй, Макс, - Уоррен нервно прочистил горло, - тебя подбросить? Она резко повернулась, когда Уоррен коснулся осторожно её руки. Касание – электричество. Парень сделал шаг назад, резко отнимая руку, и тут же опустил взгляд. Глаза Макс словно подернуты какой-то непрозрачной пеленой – и гадать, в общем-то, не надо, чтобы понять, что она испытывает после похорон подруги, но на дне её зрачков плещется ещё что-то недиагностируемое. Непонятное. - Извини, - трет Уоррен шею до боли знакомым виноватым жестом. – Не хотел тебя напугать. Макс слегка наклоняет голову набок, точно птичка, и уголок её губ ползет вверх в неловкой улыбке. - Ничего страшного, - говорит она, переминаясь с ноги на ногу. – Я сама хотела к тебе напроситься. - Я машину совсем неподалеку бросил. Пойдем? Макс едва заметно кивает, и они неспешным шагом двигаются к выходу. Солнце явно не осеннее. Жарко. Темный и тяжелый пиджак словно давит на плечи, и Уоррен поводит плечами в попытке избавиться от неприятного ощущения. Между ним и Макс повисла тишина, которую решительно нечем разбавить. Уоррен сглатывает ком неловких утешений, застрявший в горле, когда они наконец-то подходят к машине. - Вот и мой ретромобиль, - говорит Уоррен, открывая перед Макс дверцу автомобиля. - Выглядит круто, - отвечает она, ныряя в нагревшийся салон машины. По её лицу пробежала тень улыбки, когда она, примостившись на переднем сидении, увидела, что к солнцезащитному козырьку пришпилена их с Уорреном общая фотография. Макс сделала вид, что не заметила, как он спрятал её в кармашек. - Поехали, Корки*, - Макс устало откинулась на спинку сидения, чувствуя, как гудят ноги. - Поехали, - улыбнулся Уоррен, и заведенный двигатель сыто заурчал. Машина мягко тронулась, и под колесами зашуршал асфальт. Уоррен включил кондиционер, и Макс благодарно вытянула ноги, наслаждаясь отрезвляющей прохладой. В голове звенела пустота, к венам подбиралась запоздалая истерика, и Макс, сложив руки в замок, впилась ногтями в собственную ладонь так, что там остались крохотные красные полумесяцы. Она бросила взгляд в боковое окно, а там щерился пенистым оскалом океан, бывший ещё два часа назад дружелюбным. Теперь в его плавных волнах Макс мерещилось какое-то издевательство. Её затошнило. Тишина въедалась в кожу, но Уоррен не знал, что сказать. Он крепко держал руки на руле, буравя взглядом полотно асфальта. На виски давила тревога. К затылку подбиралась мигрень – ещё слабая боль грозила разрастись до кромешного ада. Уоррен поморщился. Неожиданно он почувствовал на своей руке тепло ладони Макс. Та осторожно коснулась его локтя, а когда он обернулся к ней, улыбнулась улыбкой-трещиной: - Всё будет хорошо, Уоррен, - сказала она, чуть сжав руку. - Я знаю, Макс, - ответил он, снова утыкаясь взглядом в дорогу. – Если ты хочешь поговорить о том, что… ну, ты понимаешь? Если хочешь… - Уоррен, - прервала его Макс. – Не надо. Он согласно кивнул, чертыхнувшись про себя. Проклял в очередной раз свою назойливость. Макс вновь откинулась на спинку сидения, чувствуя себя каким-то бесхребетным желе. В салоне было прохладно, но ей казалось, что её кости плавятся. Она вновь бросила взгляд на пейзаж, открывающийся за окном. Уперлась глазами в синее брюхо неба, необыкновенно чистого сегодня. Тут же отвернулась. В носу защипало. - Можешь включить музыку? – попросила она отчего-то хриплым шепотом. Уоррен щелкнул кнопкой на проигрывателе, и салон заполнили звуки гитарной баллады. Макс прикрыла глаза, чувствуя, как соль разъедает веки. Она чуть не задремала, когда вдруг почувствовала, как машина остановилась. Уоррен коснулся её плеча, и она распахнула глаза. Парковка Блэквелла. - Приехали, - отчего-то виновато сказал Уоррен. - Спасибо, - кивнула ему Макс, и вышла из машины. Уоррен вышел за ней следом, и они двинулись в сторону общежитий. День уже клонился к концу, и вскоре уже наступит тот самый «золотой час». Макс, чувствуя неимоверную усталость, поблагодарила Уоррена, и ушла в женское общежитие. Он проводил её взглядом, а затем пошел к себе. Они уснули, едва их головы коснулись подушек.