Инициалы

— Стреляет как из пулемета, — недовольно бурчал Эмиль, сидя с ногами в кресле. На диване устроились братья Бе, которые так эмоционально болели, что сидеть с ними было травмоопасно. — Лучше бы притормозил и выстрел обработал, — он продолжал комментировать стрельбу сына. — Мне кажется, что ты кидаешь камень в наш огород, Свендсен? — Тарьей оторвал взгляд от экрана. — Нет, братец, камень — это когда он говорит, что ты мясо пережарил и оно жесткое, а это прям такой откровенный булыжник, — подлил масло в огонь Йоханнес. — А что тут спорить-то? Это он от вас нахватался такой манере стрелять. Пришел — выпустил всю обойму. Мне иногда кажется, что он вообще на одном дыхании это делает, — все-таки в старости Эмиль стал невыносимо сварливым. Ой, предупреждала мама. Говорила, что намучается он с ним. Где ж была твоя голова, Тарьей? — Он больше Бе, чем Свендсен, — Йоханнес даже с дивана смог достать Эмиля. — Считай, что мальчику повезло. — Двенадцатый, — Тарьей почти не обращал на них внимания, ожидая Энвалля на финише. — Нормально, — он был доволен результатом. В прошлом сезоне они со Сверром приняли участие в нескольких гонках — два этапа до и после Чемпионата мира, когда большинство лидеров пропускали соревнования. Но сейчас все было по-другому, они провели официальный сбор с главной командой, им важно было доказать право занимать место в одной из лучших сборных мира. Энвалль вот уже полчаса как финишировал, но трое мужчин сидели на своих местах, словно ждали стартового свистка на спринтерскую гонку. В комнате было напряжение, какое они не чувствовали с Олимпийских игр. Эмиль положил телефон на широкий подлокотник кожаного кресла, Тарьей сжимал свой в руках, а Йоханнес нервно барабанил телефоном по бедру. Эмиль чувствовал, что от нервного напряжение его лоб покрылся испариной. Когда звенящую тишину нарушила трель телефона, от неожиданности каждый схватился за свой гаджет, проверяя его. — Да, — радостно проговорил Тарьей, победно поглядывая на мужчин, которые его окружили: Йоханнес еще ближе придвинулся на диване, а Эмиль теперь стоял за спиной, облокотившись на изголовье. Они закатили глаза, никто не сомневался, что Энвалль позволит именно ему. — Как ты, Энвалль? — Йоханнес пнул его в бок, заставляя ойкнуть от боли. Тарьей недовольно посмотрел на него, но выразительные взгляды брата и Эмиля, заставили его перевести вызов на громкую связь. — Нормально, — голос был далеким, они втроем склонились над телефоном, чтоб лучше услышать. — Сейчас, я найду нормальное место, — мужчины все вместе кивнули, словно он смог их увидеть. — Хей! — Энвалль врубил видеосвязь и теперь устало улыбался им в камеру. — Хей, — выдохнули мужчины, с интересом разглядывая его, словно не видели его год. — Смотрели, да? — он недовольно сморщил свой нос и убрал влажные волосы со лба. — Один промах — это хорошо, — честно сказал Тарьей. — Твоя первая индивидуалка на Кубке. — Ага, один это не восемь, — Йоханнес не упускал возможности поддеть Нортугов. Какая разница какого именно? Энвалль закатил глаза на саркастический комментарий. — А он тебя вообще-то любит, — журил он. — Подарки на Рождество тебе таскает, — Эмиль с Тарьем громко засмеялись, вспоминая все презенты. Лучшая игра для молодого поколения - затролль Йоханнеса. — Стрелок имени семейства Бе, — Энвалль не видел лица отца, ибо тот стоял за спиной Тарьея, но был уверен, что тот улыбается. — А надо было больше времени проводить со мной на стрельбище, а не спихивать меня на них, — Энвалль и Тарьей одновременно показали ему язык, заставляя Эмиля недовольно фыркнуть. У него все-таки два ребенка, а и третий - подкидыш. — Эта была хорошая гонка, чемпион, — когда они выпустили пар, то пришло время для «минутки милостей от Свендсена», как окрестил это Йоханнес. — Ты молодец. — Ой, в старости ты стал такой тряпкой, Эмиль, — снова в комнате стоял шум возни и смеха. — Ты банан поел? — серьезный тон Тарьея заставил рассмеяться даже Энвалля. Тарьей не разделял веселья вокруг, он искренне верил в чудодейственную силу бананов. И теперь хмуро смотрел на него, ожидая ответа. — Как раз за ним бегу, — на автомате ответил Энвалль, отвлекаясь на кого-то. — Я побежал! Люблю вас! — И мы! Пока! — идеальная сборная по синхронному чему-то там. Энвалль вырубился так быстро, что они даже не знали, услышал ли он их ответ. Да и это не было столь важным. Он и так знал, что в этом доме его будут любить и ждать, даже если он не закроет ни одной мишени. Такой опыт уже имелся: на своих первых соревнованиях Энвалль не смог сделать ни одного точного выстрела и занял последнее место. Эмиль и братья Бе пришли тогда на их небольшой стадион с небольшим плакатом, который всю ночь рисовали Йоханнес и Тарьей. Энваллю тогда хотелось просто закопать себя где-то под елью, чтобы весной проснуться вместе с медведем. Но мороженое и хороший фильм под одеялом в хорошей компании решают все проблемы. Энвалль никогда не забывал мудрого совета Тарьея, который потом еще пару раз помогал ему справиться с неудачными выступлениями. Энвалль отключился и попытался догнать злого Сверра, который пронесся мимо него, даже не услышав окрик Свендсена. Он так внимательно следил за быстро удаляющейся макушкой друга, чтобы не упустить его в толпе спортсменов и волонтеров, что перестал смотреть под ноги. — Ой, простите, — Энвалль ощутимо пихнул кого-то в плечо и повернулся, чтобы извиниться. — О, Мартен, здравствуй! — Здравствуй, — хмурое лицо француза мигом уступило место самому доброжелательному выражению лица, когда он понял, кто перед ним. — Куда так спешишь? Финишную линию вроде уже пересек, — он мягко улыбался парню. — О, я только на стартовой, — философски заключил Энвалль, задорно улыбаясь. — Хорошая гонка, поздравляю, — произнес Мартен после нескольких секунд. — О, пожалуйста, — Энвалль закатил глаза. — Я промахнулся, — он раздосадовано выдохнул, потирая затылок. — Я видел твою стрельбу, — Мартен отметил, что парень говорил не о месте, которое занял, а именно о промахе. Ему важно было качественно сделать свою работу, чтобы получить моральное удовлетворение от самого этого факта. Ему нравился подход молодого спортсмена. — О, правда? — он искренне радовался тому факту, что Мартен уделил этому внимание. Ох, еще какая правда. Когда Энвалль подъехал к своей заключительной стрельбе, он попал в поле зрения Мартена, который отслеживал стрельбу французов. Но стоило Свендсену подъехать к коврику и скинуть палки, он не смог себя заставить перевести свое внимание на другого атлета. Энвалль готовился к стрельбе как его отец — он пытался успокоить сердечный ритм, делая глубокие вздохи, но самое важное его взгляды. Перед тем как прицелиться он кидал взгляды вниз, а затем сосредотачивался на мишенях. Маленький ритуал Свендсенов. Грифель карандаша не выдержал под давлением Мартена, он смог вернуться в реальность, когда Энвалль завершил стрельбу и теперь уезжал со стрельбища, раздосадовано провожая взглядом незакрытую мишень. Но Мартен также отметил, что сама стрельба напомнила ему манеру работы на стрельбище братьев Бе — быстро и четко, почти не переводя дыхания. Энвалль даже не вздрогнул, когда допустил промах, выполнив два точных выстрела после него. Эмиль стрелял не так — он буквально ласкал своим вниманием мишень, обрабатывая каждый выстрел. Из-за всех этих параллелей между отцом и сыном, которую отмечал в своей голове Мартен, он совершенно забыл про Лакурта, который завершил свою вторую стрельбу. Фуркад не сделал ни одной пометки о его выстрелах, чтобы дать команду о необходимых поправках, чем удивил своих помощников, которые пытались выяснить, что с ним и хорошо ли себя он чувствует. — Ты в порядке? — Энвалль с интересом и каким-то волнением смотрел на Фуркада, который понял, что слишком долго молчал, сверля пустым взглядом нашивку с национальным гербом на груди Свендсена. — Да, да, — он нервно провел ладонью по лицу. — Задумался, — он выдавил из себя вежливую улыбку. — Ты стреляешь совсем как Бе. — Да, как Тарьей, — парень рассмеялся и с долей гордости подтвердил и уточнил слова Фуркада. — Эй, угомони своего друга, — их не совсем корректно прервали. Мартен развернулся и увидел за спиной норвежского биатлониста, который кивнул ему в знак приветствия. — Ларс, чего? — из тона Энвалля ушла мягкость, с которой он всегда говорил с Мартеном. — Да, Нортуг твой, — он покрутил пальцем у виска. — У него видимо после восьми промахов ПМС начался, — видимо его девиз «сам придумал — сам посмеялся». — А ты к этому никак руку не приложил, да? — Энвалль покачал головой и что-то пробурчал на норвежском. Мартен напряг слух, пытаясь разобрать слова. Столько лет прошло, а он все еще помнит его родной язык. Его. — Извини, я пойду, пока Нортуг не устроил второе нашествие викингов. — Он все-таки настоящий Нортуг, да? — выражение лица Энвалля не оставляло сомнений, что тот познал все радости от дружбы с Нортугом. — Беги! — Энвалль кивнул и пошел в сопровождении напарника по сборной утихомирить норвежское торнадо. Они отошли на пару десятков шагов, когда Энвалль обернулся и посмотрел на Мартена, снова ему улыбаясь. Фуркад сделал еще одну пометку в своей голове, еще одна разница между старшим и младшим Свендсеном. Эмиль никогда не оборачивался, чтобы посмотреть на Мартена, потому что он всегда был уверен, что Фуркад смотрит ему вслед.