Изгороди желаний

Ей не выдать себя ни тайной улыбкой, ни блеском лазоревых глаз, ни скрытым интересом в чуть дрожащих руках, сминающих шаль индийского хлопка на покатых плечах. Она не ведёт ими, стоит ровно, сохраняя то благочестивое бесстрастие, сопутствующее добродетельным дамам, и почти не слышит, что ей говорят, ловя каждое слово брошенное её кузине, допустившей опрометчивость и вслушивающейся слишком явно, слишком напористо спрашивающей и отчётливо ждущей каждого ответа их общей знакомой. Мадам Жермен жмется, кудахчет и позволяет себе ту самую улыбку, говорящую прислуге и самой кузине о том, что ее интерес раскрыт и вызывает долю сочувствия и самую малость снисходительности, с которой более опытные дамы высшего света встречают своих новоиспечённых, еще пока чистых и не запятнанных страстью прелестниц, юных леди и очаровательных отроковиц, не вкусивших и не испробовавших той горечи неразделенной и слишком недоступной для них любви. — Месье женат? — Голубушка, столь юный птенец ещё не отяготил себя невзгодами и хлопотами капризной леди. — Мадам Жермен хватает в дружеском жесте ее руки, сжимая и заливаясь скрипучим смехом, поднимает глаза в богоугодном жесте и тут же ласково смотрит на юную красотку. — Я знала, что мадам Жермен способна утолить твоё любопытство, — замечает девушка и скрывает за ложью свой интерес, приобнимая дрожащую подругу и утешая её: — Полно, дорогая, месье свободен — тебе нечего стыдиться!  — Чудный холостяк, один из тех славных малышей, покинувших отчий дом очень рано, зато оперившихся и вставших на крыло, добившихся тех высот, которые бездельникам и холопаям будут недоступны, даже если те будут трижды маркизами! — И в завершение речи осмеливается мадам, ввергнутая в пучину чужой страсти, готовая броситься на любой призыв и помощь своей очаровательной наперсницы, она произносит торжественно и громко: — Я поговорю с ним, будьте покойны! Тем временем девушка скрывает за искренним участием сладострастие сердца, в которое её уже давно ввергли мужские слова и излишки обнаженной девичьей души, слишком нежной и трепетной, чтобы та смогла вынести слова любви без чувственного обморока и нюхательной соли. Она скрывает за одухотворенными переживаниями за подругу тот самый взгляд, небрежный и немного легкомысленный, тех девиц, что, привыкшие к своим маленьким женским победам, давно уже перестали скрывать скуку и холодность, но принимающих эти крупицы страсти, рожденные в природной конкуренции остервенелых самок искусными лжецами, ловко дергающих за их веревочки желания и небольших капризов. И ей остаётся лишь немного подождать, в очаровательном юном томлении взирая на подругу, используя бедняжку и ближе продираясь сквозь сомнения и собственные мучительные терзания, толкующие ей о недопустимости такого поведения для её добродетели и благочестия. Делает небольшие шажки и с каждым днем становится всё ближе, уже ощущая на языке сладковатый вкус таинства ночных встреч и млея под ароматом волнительного флирта, касаясь взглядом мужских глаз, встречаясь с ними и отводя скорей свои, озаренная жаром украшенных румянами щек и алых приоткрытых губ, скрывших её лживый язычок.