Муть

Бог тоже может ошибаться. Он был его ошибкой. Корявые серые рубцы, соединяющиеся концами друг c другом и образующие буквы, с трудом вычерченные на куске каменной плиты, присыпало бледно-розовыми лепестками шиповника. Неустойчивое к непогоде растение украсило своим цветом сад, припорошило крошку и щебень, мелкие камешки, укрыв собой и смягчив дорожку, по которой ступали босые ноги. Бордово-свекольные розы и белоснежный шиповник — единственные цветы, что прижились в саду. Дэвид предположил, что источником их жизненной силы являлись острые, сочащиеся ядовитым соком шипы. Не имея представления о защитной реакции, Дэвид, ощутив желание коснуться растения, быстро отдёрнул руку, прошипев от неожиданности. Ладонь украсил миниатюрный укол, капля крови выступила на бледной коже, увеличиваясь в размере, тёмная и чернея с каждой секундой. Бог ошибся, не только наделив райские цветы смертельным оружием. Люди были его главной ошибкой. Они взяли одно имя на двоих, появившееся где-то в подсознании, родившееся по звукам и понятным только двоим шифром украсившее стену. Д-э-в-и-д. Имя срывалось с кончика языка и разрушало собой тишину, вызывая на лицах парней нелепую, по-детски наивную улыбку. — Я не знаю, где мы и что дальше должны делать. Первое, что Дэвид увидел, пробудившись от глубокого сна — лицо огненноволосого, сидящего рядом. Вода струилась по изгибам каменных ангелов, орошая землю влагой и поливая цветы. Дэйв смочил руку и поднёс ко лбу, стараясь прогнать плотно въевшуюся в кожу жару — все так же неуверенно и нелепо. Не было ясности в будущем — была лишь симпатия — первое чувство. Позже пришло желание. И удивление от того, насколько сладким бывает взаимодействие двух ещё не испорченных тел. Каменные дети ангелов повидали многое, и лишь камень не позволял румянам украсить их лица, пока двое плескались в тёплой воде и припадали к губам друг друга, словно к ручью с нектаром. Все оборвалось, так же стремительно, как и зародилось. Розы сочились ядом, Дэйв был наполнен им же. Хворь, словно паразит, разъедала кожу на живом теле, украсив гниющими ранами и кровяным кашлем. — Знаешь, я ведь чувствовал, что это буду я. Губы с каплями крови и слюны ещё пытались улыбаться, но глаза не умели. Дэйв слабо качнул головой, заметив, что Дэвид, не отходя ни на шаг, пытается облегчить его боль и вселить надежду. Глупый. — Я был его ошибкой. И он пытается исправить её. Глаза прикрылись, грудь вздымалась в такт хворому дыханию. Внутри пустота. Был ли Дэйв живым или это ему приснилось в приторно-сладком сне? — Прошу… пообещай, что оставишь моё имя. Белые лепестки упали на веки.