Мертвая точка.

- Ты действительно хочешь этим заниматься? - удивленно произносит мужчина, на что мальчишка упрямо кивает и хмурится, стараясь выглядеть более взрослым. Он крепко прижимает к груди большую книгу в толстом переплете и с неким ожиданием во взгляде смотрит на отца. Мужчина некоторое время молчит, а после улыбается и трепет волосы на макушке мальчишки. - Тогда подожди немного и я объясню тебе то, что ты не понимаешь, - и мальчишка впервые видит во взгляде отца столь одобрения и радости, что Шион даже не хочет задумываться о том, что на самом деле ему ничего не нравится и что он хотел бы заниматься литературой, а не наукой. Что ему совершенно не понятны многие закономерности и что заучивать постулаты совершенно не для него. Он хотел учить стихи и разыгрывать всевозможные сценки из понравившихся произведений, он хотел бы читать днями и ночами великие трагедии и философские изрекания, но отцу никогда не понять такого стремления сына. *** - Диана, ты не могла бы передать мне пробирку с N-18, - Шион наблюдал за отцом поверх корешка книги, стараясь запомнить как можно больше из того, что задал ему мужчина. Но мальчишка почти каждый раз вздрагивал, стоило его отцу обратиться к этой странной, по мнению Шиона, Диане. Ничем не примечательная студентка, которую направили на практику к его отцу, в извечно растянутом вязаном платье на тщедушном теле, в потертых на коленях джинсах и небрежно накинутом на плечи халате. Она всегда завязывала свои рыжие волосы в высокий хвост и никогда не красилась. Шион знал, что таких девушек называют замухрышками и незаметными скромницами, но Диана была невероятно веселой и активной. Если Шион мог просидеть несколько часов за одной книгой, даже не поменяв позы, то девушка могла только высидеть несколько минут, а дальше начиналась возня с ее стороны и обходы лаборатории. А еще она всячески пыталась завязать разговор с Шионом, но тот словно на каком-то интуитивном уровне не желал ее общества и Диана прекратила свои попытки. Сильного расстройства никто из сторон не испытал. Шион продолжал приходить после школы к отцу, выполняя все, что тот ему поручит. Иногда это была маломальская помощь, если Диана была занята или же отдыхала в соседней комнате, но чаще всего отец просто давал ему какую-то книгу или собственные записи с выделенными текстами и оставлял в относительной тишине заучивать и разбираться, а после, когда они медленно брели домой или же когда Диана подвозила их, Шион пересказывал все отцу, а тот придирчиво вслушивался в слова мальчишки. - А если по-человечески, - по-доброму усмехнулась она, спрыгивая со стола и подходя к небольшому шкафу. - Ты бы их хоть как-нибудь обозначал. - Третья справа во втором ряду снизу, - отчеканил мужчина не отвлекаясь от собственной работы. - А какой ряд? - гнусаво протянула Диана, еле сдерживая собственные смешки, но мужчина никак не отреагировал, только передернул плечами и девушка тут же замолчала, выискивая нужный препарат. - Вот, - протянув небольшую склянку, она облокотилась на стол и теперь Шион не мог разглядеть того, что делал отец, невольно нахмурившись из-за этого. - Диана, - с некой усталостью протянул мужчина, отведя взгляд в сторону, но положив руку на макушку девушки. - Осторожность и только осторожность. - Да-да, прости, - понурым голосом произнесла она, отходя и возвращаясь к недавно покинутому месту. *** - Мама, а кто Диана папе? - передавая крутящей на кухне матери тарелку поинтересовался Шион с присущим ему детским любопытством взирая на мать. - Она его подруга? - Шион, ты же знаешь, что она практикантка которую послали из университета и теперь будет помогать ему в исследованиях, - привычно отозвалась женщина, натянуто улыбаясь. - А почему тогда он трепет ей волосы и обнимает, а еще... - Шион, - излишне резко перебила его Каран и Шион впервые увидел в ее глазах столько боли и разочарования. - Она ему как старшая дочь, просто Диана рано потеряла родителей и ей пришлось переезжать от одной семьи к другой, а сейчас наш папа о ней заботиться и...я уверяю тебя, Шион, он относится к ней так же, как относился бы к тебе. - Если ты так говоришь, - тихо произнес мальчишка, покидая комнату и возвращаясь в собственную комнату. Слова матери были слишком неубедительны. *** - Я сделаю ему сюрприз, - тихо произнес Шион, проходя по длинному коридору в конце которого находился лаборатория его отца. - И папочка будет рад, - улыбнувшись собственным словам, Шион старался идти быстрее, но как можно бесшумнее, привставая на носочки. Но стоило мальчишке приоткрыть дверь ведущую к отцу, как он тут же замер пораженным на месте. Его отец бесстыдно обнимал Диану, прижимал к себе, так что Шиону казалось она могла бы стать его собственного тела. Шион видел только широкую спину отца, но почему-то точно знал, что это были не простые объятия. А руки девушки тем временем судорожно сжимали его за талию, пробирались выше и тут же опускались до самой пояснице, она что-то мычала и издавала для Шиона совершенно непонятные звуки. И первой мыслью Шиона было то, что возможно его отец возможно за что-то наказывает ее, но после протяжного "Да", мальчишка отшатнулся назад, прикрывая за собой дверь. Мысли сумбуром метались в голове, но Шион ничего не мог с собой поделать. Мальчишка никак не мог объяснить то, что увидел и даже не хотел задумываться об этом. Почему-то вспомнилась одна сцена которую он подглядел в мамином сериале, когда она смотрела его перед сном. "Измена" - произнес про себя Шион и пускай он и не понимал истинного значения этого слова, но что-то подсказывало ему, что оно имеет далеко не положительных характер. Через несколько минут он все же набрался смелости и постучал в дверь и как только услышал "Войдите" от отца, снова открыл дверь и прошел в комнату. *** - ...перед сыном, - стараясь говорить как можно тише, произнесла Каран. - Неужели нельзя было подождать до вечера? - Шион плотнее прижался к дверь, стараясь разобрать что говорили родители, но он слышал только всхлипы и шепот, а после на лестнице послышались шаги и мальчишка боязливо отпрянул от деревянной поверхности. Диана остановилась на последней ступеньке, стыдливо отводя взгляд куда-то в сторону. И Шион словно видит ее совершенно другими глазами. Больше не было той замухрышки, теперь мальчишка видит насколько она была действительно красива, насколько были мягки черты ее лица, с ярко выраженными европейскими корнями, а еще у Дианы были необычные глаза - яркие и светлые, так что иногда было непонятно какого именно они были цвета. И улыбка у нее была завораживающая, так что хотелось улыбнуться в ответ, смотреть и не отпускать этот образ, держать при себе и любоваться им. Но вместе с этим откуда-то появилась обида. Шион словно открыл что-то в себе и в этом мире, все стало вдруг так понятно и больше не требовалось задавать глупых вопросов, когда что-то было непонятно. Настолько просто не было никогда. И не смотря на всю нелюбовь отца к театру, он был превосходным актером - играл любящего семьянина, каждый день натягивал на губы улыбку и говорил нужные слова. Шион даже не удивлялся тому, что поверил во все происходящее, во всю ту ложь, что он принимал за правду, но как же его мама?... Знала ли она или так же даже и не подозревала? Любила ли она и как приняла эту новость? Тут же мальчишке вспомнились ее печальный взгляд, разочарование в голосе и обессиленность в действиях. Она знала. С самого начала и жила с этим все восемь лет, а может и больше. Держалась ради сына, который получал всю любовь, но не мог подарить что-то в замен. Она делала это для сына, который бросал ее каждый раз, искал встречи с отцом, который никогда не просил ее совета, а всегда бежал к отцу, который пускай по незнанию, но пренебрегал ею. - Ненавижу, - стараясь не разрыдаться в голос произнес Шион, не понимая к кому именно обращается. Он винил Диану, как поступил бы любой другой ребенок, но и не мог не винить себя, потому что не оказал вовремя поддержку, не поговорил с отцом, испугался, что тот снова отстранится и контакт будет потерян окончательно. Шион так боялся за эту связь, что не замечал очевидных вещей, а теперь платился за свою глупость. Непростительную, даже для ребенка, глупость. - Шион, я понимаю, что это выглядит, как будто... - Диана пыталась сказать что-то еще, комкая в руках снятую тонкую куртку и поправляя растянувшийся ворот свитера. - Замолчи, - Шион резко вскинул голову, встретившись с растерянным взглядом девушки. Внутри словно что-то щелкнуло, словно переключили выключатель. Все чувства до этого непонятные и нелогичные выстроились в правильную последовательность и Шион словно провалился в пустоту. Не видя, не слыша, не ощущая. Он пытался выбраться из образовавшегося вакуума, но получалось только сильнее погружаться в него. Хотелось кричать, куда-то бежать, искать выход, но не получалось и просто думать, складывать мысли в цепочки. В голове была лишь одна мысль - словно закодированная система, которую взломали и теперь вирус медленно проникал в его голову. И теперь он испугался. А после он почувствовал руки матери и крик отца, кажется он никогда не слышал чтобы он говорил с такой интонацией, чтобы в голосе звучало столько переживаний и страха. Он молил о чем-то и кажется Шион слышал, как в тишине коридора о пол ударяются его слезы. И это был последний день когда он видел отца дома. А через неделю они вместе с матерью стояли на кладбище и последние кидали цветы на закрытый гроб Дианы Вест. *** - Хватит прохлаждаться и начинай наконец работать, - прошипел японец, когда Шион в очередной раз не попал точно в цель. Стрела как и предыдущий десяток застряла в синем спектре, не долетая до цели всего нескольких миллиметров. Шион только пристыженно опустил голову, разминая затекшую ладонь и невольно хмурясь. Когда-то ему не приходилось напрягаться, чтобы попасть по цели, даже если она находилась в движении. Это происходило словно и не с ним вовсе. Шион никогда не ощущал жжения от тетивы, но сейчас тонкая леска, словно резала кожу, даже через жесткие перчатки. В пору было задуматься, а не приснилось ли ему, что он учился стрельбе. И Шион отметил, что тренировки с Недзуми хоть и были не такими плодотворными, как с Кандой - тремя днями ранее Шион и тетивы не мог нормально натянуть, аргументируя тем, что давно не стрелял, а стрелы просто валились из рук, словно были смазаны маслом. Недзуми по сравнению с Кандой казался святым - почти каждый час устраивая перекуры или же небольшие перекусы, а еще он бесперебойно болтал или же цитировал какие-либо произведения, он позволял опаздывать и уходить раньше, а еще его присутствие в комнате словно заряжало подростка уверенностью, когда Канда подавлял и заставлял нервничать. - Я стараюсь, - пытаясь скрыть обиды в голосе, произнес Шион. Все же Недзуми своими попытками расшатать его привел к тому, что Шион стал крайне падок на лесть и сейчас, видя прогресс, Канда только больше злился и нападки его стали более невыносимы. Подросток просто не представлял, как Аллен может находится с этим человеком больше нескольких минут в одном помещении и не убить его. Но Уолкер, которые время от времени заходил к ним, со словами, что хочет потренироваться, реагировал на Канду не так, как мог себе представить Шион - он мягко улыбался и что-то говорил в ответ, совершенно не обидное, но со столь тонким намеком, что понимал только сам японец и замолкал на некоторое время. - Плохо стараешься, - голос прозвучал слишком близко и Шион невольно вздрогнул, когда Канда перехватил его руки и начал направлять в сторону мишени. Одной рукой он провел по спине, заставляя Шиона выпрямится словно от удара плетью, а второй вдоль направляющей руки и подросток ощутил, как кожа, которой касался мужчина словно превратилась в дерево. Коленом Канда раздвинул его ноги и заставил расставить их более широко, ударяя несильно по одному колену и переводя всю опору на вторую ногу. Стало не по себе и тело обдало теплом от сильных рук, что одним движение провели по плечам, чуть сжали и тут же отпустили. Но Шион не мог даже пошевелиться, но когда макушке коснулось холодное дыхание дернулся в сторону и постарался отстранится. Канда держать не стал, только довольно хмыкнул, когда после Шион попал точно в цель. - Я смотрю вы тут тренируетесь, - произнес Аллен откуда-то позади и первой мыслью Шиона было "Сколько он видел?", но он быстро отогнал эту мысль куда подальше. Ведь они просто тренировались, а Канда помогал ему со стойкой. Но когда Шион обернулся на голос друга, что-то заставило его замереть с открытым ртом. Излишне лениво привалившись к косяку, Аллен улыбался другу, но взгляд его был точно направлен на японца, что стоял с боку от Шиона. Глаза Уолкера были наполнены раздражение и неким разочарованием, а еще в них плескалась настоящая детская обида, которую Шион видел лишь единожды, когда они с Алленом впервые крупно поссорились. И пускай Шион на мгновение почувствовал некое облегчение от того, что обида направлена не на него, а на Канду, внутри все равно что-то сворачивалось в неприятный узел и подросток ощущал себя в некотором роде предателем. Но я ведь ничего не делал! Вот именно, что ничего не сделал, а стоял и... - Я вот то же решил по тренироваться, но что-то передумал, - Уолкер резко развернулся и делано спокойно направился по коридору, но после первого же поворота Шион услышал, как зачастили его шаги и как Аллен сорвался на бег. - Малявка, - хмыкнул Канда, дергая Шиона за плечо и разворачивая к мишеням. - Продолжаем. - Ага, - только и произнес Шион, несмотря на рой вопросов в голове. Но Канда словно прочитав мысли подростка, скосил на него один недовольный взгляд и Шион молчал до конца всей тренировки. Что-то подсказывало, что Канда не будет в восторге от излишнего любопытства. *** - И куда ты убегал? - делано равнодушным тоном поинтересовался Канда, перехватив Уолкера после душевой и буквально зажав в его одном из многочисленных закутков спального сектора. - Я? - Аллен только вскинул вопросительно бровь, поправляя чуть съехавшее полотенце на бедрах и отводя взгляд, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в полной темноте. Канда всегда умел выбрать места для откровенных разговоров. - Не я же, - пожимает плечами Канда, оперевшись руками по обе стороны от головы Аллена и нависнув над ним. Он чувствовал, как мальчишка сжался и как его сердце зачастило, как тепло прилило к лицу, и даже с закрытыми глазами он знал, как выглядело сейчас его лицо - покрытое тонкой корочкой безразличия, но с панически горящими глазами и покусанными губами. - Кто тебя знает. - Мелочь, - рыкнул японец, но на тонких губах невольно проскользнула довольная ухмылка, и он наклонился ниже, вдыхая аромат корицы и яблок. Прикрывая глаза, Канда мысленно досчитал до десяти, чтобы отстраниться и продолжать наблюдение. В отличие от Аллена, он прекрасно видел в темноте. - У меня имя есть! - Я знаю. - Так будь добр, называй меня по имени. - Это приказ или желание? - Ты невыносим, - вымученно простонал Аллен, упираясь в грудь Канды и тут одергивая руки. - Ты что, без верха? - чуть ли не выкрикнул Уолкер, вытянув руки по стене, словно боялся, что иначе снова прикоснется к коже мужчины. - Я после тренировки, - и теперь их разделяло всего несколько миллиметров, так что теперь Канда ощущал на коже дыхание подростка, и так, что тепло их тел сливалось в одну-единственную гамму, и становилось уже не до здравых мыслей. Аллен и не знал, как следует сейчас поступить - оттолкнуть или же прижаться ближе. Любой из вариантов приведет к одному и тому же исходу, и казалось, что Уолкер сам желал такого, но что-то внутри продолжало твердить, что, поддавшись Канде, Аллен окончательно потеряет то, что так упорно создавал все эти годы. Доверие между ними рухнет, и они никогда не смогут вернуться к привычным отношениям. И вот этого Уолкер не хотел больше всего. Но Канда словно и не ощущал его сопротивления, наклонился ниже, опаляя дыхание шею и тут же прикасаясь к ней. На его губах все еще продолжала играть довольная ухмылка, а все тело наполнялось живыми эмоциями Уолкера. Ревность, желание и страх - и Канде хотелось прикоснуться еще раз, ощутить больше, но он просто не решился на это. Осыпая кожу на шее и плечах короткими поцелуями попеременно с укусами, он с довольным рычанием прижимался ближе, обвивая талию Аллена руками и не желая отпускать. Кладезь таких эмоций открывался слишком редко, чтобы упускать момент, и Канда вознамеривался насытиться надолго. - Канда, хватит, - судорожный вздох, и подросток в его руках обмякает, взгляд его становится кристально-прозрачным, а по бледным щекам текут слезы. Обида и разочарование снедают Уолкера, так что Канда ощущает это без близкого телесного контакта и становится по-настоящему дурно, особенно когда Аллен съезжает по стенке на пол и зарывается тонкими, подрагивающими, пальцами в волосы, сильно сжимая у самого корня и дергая в сторону. Его губы дрожат словно от холода, а из глаз текут слезы, и Канда коротко ругается, рывком возвращая Уолкера на ноги и притягивая к себе, крепко обнимая и перенося в сторону комнаты последнего. Они вместе падают на кровать, и Аллен жмется к Канде столь доверчиво, что мужчина начинает испытывать некую вину. Становится не по себе, и некий стыд за собственные эгоистичные действия окутывает постепенно. Уолкера бьет мелкая дрожь, и он находится в неком полубезумном состоянии, не понимает, что делает и зачем - просто тянется к источнику тепла, чуть ли не залезая на Канду, но мужчина не противиться, прижимает ближе и гладит по тонкой спине. Кутает в одеяло и целует в лоб, стараясь успокоить. Он снова забыл самое главное правило, и снова ему придется вытаскивать Уолкера из собственного, охватывающего его, безумия. Глупый влюбленный мальчишка - последнее, о чем думает Канда, прежде чем прикрыть глаза и погрузиться в своего рода транс, стараясь проникнуть в сознание своего контрактора.