Я в мире Наруто?!ЧАСТЬ 2.

Я в растерянности взглянула в фиолетовые глаза, — Неджи Хьюго вышел из больничного купола и, услышав просьбу от Харуно, встал рядом со мной, дожидаясь возвращение «добровольцев», так не вовремя решивших привести раненую на осмотр. Кто же знал, что именно этот человек окажется ровно в той же палатке, к тому же, кто же ещё знал, что, оказывается, для коляски путь в тесный лабиринт из кроватей окажется наглухо перекрыт, из-за чего, после осмотра врачей, мне придётся дожидаться сокомандников на улице. От кинутого подругой «О, Неджи, привет! Ты не мог бы постоять здесь с Чаной, пока мы заберём лекарства?» я почувствовала укол обиды, ежели ни унижения, — в моей способности посидеть на месте пару минут сомневались? Конечно же, нет, тут дело было вообще не в коноховцах, а скорее в показавшихся чувствах, что, словно надоедливые соседи, вновь постучались в дверь со словами «Не ждали? А мы пришли и знаем, что вы соскучились!» Несмело оглядев джоунина, что после тихого «Здравствуй», ни малейшим мускулом не показал более ничего о себе, я фыркнула, — вот он, весь такой спокойный и отстранённый, сверлит взглядом ближайшую лавочку слева, будто бы в жизни не видел ничего интереснее! Поэтому я могла лишь догадываться о том, думал ли он, вспоминал ли о последней встрече, или же предпочёл забыть, как нечто неважное. Мысль, что инцидент не вызывал у подростка того же, что взбудоражилось во мне, угнетала, — а ведь он был груб, хоть и я, в свою очередь, своим неприветливым отношением сама расшатала первоначально дружеский, хоть и настороженный настрой члена побочной ветви… Но всё равно, это было так несправедливо, проживать, испытывать, ругать, додумывать и преувеличить в попытках сгенерировать чужие мысли или действия так, как хотела и могла делать лишь влюблённая душа, — ну разве человек, безразличный к кому-то, мог сказать собеседнику такие слова столь пламенно? Нежели чем гадать и расстраиваться, лучше бы развеяла неловкость, — буркнула я себе и, прочистив горло, всё же позвала ученика Гая по имени. — Неджи-кун? Парень тут же отозвался, проявив слабость и взглянув на меня с удивлением, — видимо, контраст между нынешним и прошлым тоном был настолько велик, что тишина вновь прервалась, но уже по инициативе Хьюго: — Как ты? — Прости, — не сразу получилось сказать это чётко и ясно, — Я про тот разговор на полигоне. Привычная строгость на совсем исчезала с молодого лица, смягчив острые черты: — И ты меня. Я должен был сначала подумать, а потом приходить для такого неуместного разговора, но, похоже, после происходящего был не в себе. Он… Стоп. Он что, искал меня тогда? — сердце громко ёкнуло, но я, будто бы превратившись в робкого ребёнка, так и не набралась смелости уточнить у друга подробности его действий. — Если ты был не в себе, то я уж и подавно лучше промолчу… Остаётся надеется, что причин для подобных эмоциональных встрясок более не будет, — нервно пошутила я, и мы обменялись понимающими улыбками, после которых напряжение, до этого витавшее в воздухе, заметно спало, — А почему ты тут? — Член клана был ранен в результате нападения Акацуки. Сегодня его обещали выписать, поэтому я должен был… — ЧАНА! Обернувшись, я увидела подлетевшего Марино: взлохмаченный, побитый, но живой сокомандник по АНБУ вытаращился на меня сияющими глазами: — Живая! — Ну, а как ещё? — Чёрт, подери! — ругнулся Исакава. — Я столько о тебе наслушался, и мне нужны ответы на все вопросы. Ты ведь расскажешь, где пропадала и почему ушла тогда? Ответ «нет» не принимается! — Ты чего такой взбудораженный? — моя улыбка стала ещё шире. Обычно спокойный сокомандик, которого я всегда ассоциировала с Минато, отцом Наруто, сейчас больше напоминал выше упомянутого сына Намикадзе, — но даже если и так, лишь одно появление этого юноши заставляло настроение неумолимо подниматься вверх, также, как и всегда, когда я встречала старого друга. — По тебе соскучился, не видишь что ли? Кстати, вас очень слышно! Из палаты следом вышел Тойцунэ — это бугай также был членом моей бывшей команды, и всегда невольно ассоциировался с Чоджи, только без пристрастия к еде и с большим чувством юмора: его чёрные, как смоль, волосы всегда были убраны в пучок, а одет он был, как, собственно, и всегда, в большую зелёную кофту, серые штаны и шлёпки, в отличие от мятноволосого, любящего прогуляться по окрестностям в известной форме. — Тойцунэ-семпай! — пискнула я. — Как я соскучилась! Но радость тут же сменилась смущением, когда припомнились первые слова Миуры, — парень был добродушным до безобразия, но порой вгонял в краску своей открытостью и дальнозоркостью! — Здравствуй, Чана, я тоже. Похудела? — от приятеля исходила успокаивающая, на столько уютная атмосфера, что порой захотелось замурчать, — Надеюсь, когда у тебя будет время, ты сможешь рассказать в каких передрягах побывала? Я что-то промямлила, а затем развернулась, но след от Неджи Хьюго к этому моменту уже давно простыл. Ушёл, — раздосадовано закусив губу, я вернулась к многочисленным вопросам в свой адрес, на которые сейчас, если честно, не очень хотелось отвечать. — Чана…всё хорошо? — беспокойно спросил Марино и, услышав это, Тойцунэ лишь подмигнул мне, вновь заставляя зардеть. — Чего смеёшься? — протянул Исакава. — Марино, ты тупой. — Ч…чего? С чего это?!

***

— Тебе не нужно так бегать передо мной, Сакура, я же ведь… — Чана, ну ты заладила! — шикнула ирьенин, не выдержав, — Я уже и подруге помочь не могу? — Это уже не просто помощь, ты превращаешься в мою сиделку, — пробормотала я, сжав цветы, недавно купленные в магазинчике Яманако. — Просто замолчи и встреться с Эмико-сенсей, — отчитала Харуно и, привезя в комнату уцелевшего, но явно требующего ремонта здания, отданного под временный госпиталь, оставила меня одну. Нервно сглотнув, я подъехала к койке и поставила букет в вазу — это были анемоны, любимые красные цветы Ямото. Их никогда не было в стране Воды, поэтому учителю порой приходилось посещать одну деревушку в стране Огня, где они цвели каждую весну. Такое вот маленькое пристрастие, ради которого человеку было не жалко потратить время и пройти длинный путь, чтобы просто увидеть клумбы с бутонами. По состоянию, написанное на табличке у кровати, было понятно, — пациентка находилась в коме, вот уже три недели как. Ужасный из меня ученик, — ужаснулась я, оглядывая бледное лицо, полное спокойствия и безмятежности. Для меня это было дурацкой формальностью, — на самом деле, я никогда не верила, что люди, лежащие в коме могли слышать то, что происходило где-то рядом с ними: все эти приветствия и диалоги в одну сторону были скорее нужнее самому посещающему, чем больному. Грудь жительницы Тумана равномерно вздымалась, а параметры на датчике показывали стабильное состояние, из-за чего казалось, что ещё мгновение, — и вот джоунин откроет глаза, мягко улыбнётся и начёт рассказать мне очередную историю про мою маму. Но в место этого чужестранка лишь продолжала молчать. Я вдруг поняла, так внезапно и странно, что никогда не видела сенсея с распущенными волосами, — даже после самой нелёгкой тренировки каждая шёлковая прядь оставалась завязана в тугой хвост. А сейчас этого не было, и потому волосы свободно лежали на подушке, скрывая кончики длинных нитей под тёплым одеялом. Не отдавая отчёта, я скользнула взглядом по белой накидке, пока не остановилась на середине, в том самом месте, за которым наверняка скрывалась ужасная рана, оставленная Громом воды. Нет, нельзя! Дура, от этого только хуже станет! — поймав себя на безобразной мысли, я помотала головой и постаралась сосредоточиться на красных лепестках, но, так или иначе, бесстыдное любопытство вскоре взяло своё. Прислушавшись к коридору, и не уловив стороннего шума, я нервно приподняла простыню, задрала больничную футболку и увидела то, что хотела, — часть плоти, чуть выше таза, отсутствовала, но уже была затянута и обшита донорской кожей. С органами, наверное, была такая же история, а как хирурги смогли собрать заново раздробленные нижние рёбра для меня оставалось загадкой. Не смея сделать выдох, я поспешно вернула подол рубахи, а затем и одеяло на место, ощущая внутри ядовитое чувство вины и позора, что так и не накрыли меня тогда, в битве с Пейном, но зато нашли своё место в вернувшейся душе сейчас, так ошарашивающее, мучительно затерзав голову, за которую, стиснув зубы, я ухватилась. Что я наделала… Как же так получилось? И как Эмико вообще смогла выжить?! Это, чёрт подери, в буквальном смысле травмы, несовместимые с жизнью! Вот оно, то наказание, которое я ждала, и которого в тайне боялась, — впервые за пролетевшие дни пожалеть о возвращении эмоций и совести, которые не могли загубить, но истерзать, прямо по-живому, по сердцу, так неровно стучащему из-за причинённого для столь близкого, родного, важного для меня человека. — Ками… — рвано охнув, я со слезами на глазах ухватилась за обмякшую, холодную ладонь, — Простите меня, сенсей… Пожалуйста, простите!

***

На встрече с учителем мой день не ограничился. Вскоре, после небольшой прогулки, устроенной понимающими и молча поддерживающими Харуно и Узумаки, мы ненадолго пересеклись с Ли и Тен-Тен: — Хорошо, что теперь ты в норме. Больше нас так не пугай, хорошо? — усмехнулась шатенка. — Мне правда очень жаль, особенно за то, что было тогда, на поляне. Такахаши дёрнулась, вспоминая, как я заблокировала поток её чакры в тот день: — Меня тоже от этих воспоминаний мутит, — честно призналась куноичи, — Но я тебя не виню. — Никто тебя не винит, Чана-чан! — вставил слово Ли. — Тебя контролировали, но сейчас ты здесь, дома! Видишь, сила юности никогда не подводила! — большие глаза, обрамлёнными густыми бровями, тут же заискрились. — Опять закрутил шарманку… — выдохнула его сокомадница, скорее уже по-привычке, нежели потому что реально устала, — Ладно, мы пошли. Штаб выдал миссию впервые за это время, так что пару дней нас в деревне не будет. — Вот видишь? — подождав, пока знакомые скроются из виду, вновь засетовал Узумаки, — Я ж говорил, тебя никто их наших не винит! — А я и не говорила, что верю в обратное, — буркнула я, тут же словив выражение смуглого лица, прямо говорящее «Ты нас тут не обманывай, все мы прекрасно знаем, как ты себя чувствуешь» На самом деле, где-то между попытками лишний раз не выдавать очевидное, чтобы не прослыть размазнёй, я раз за разом сердечно благодарила окружающих за подставленное плечо. Ведь, находясь в таком уязвимом состоянии, один лишь косой взгляд мог вновь закинуть меня в пучину самобичевания, чего, не смотря на трудности, мне делать очень не хотелось. Я понимала, что сейчас должна была позволить себе выдохнуть, отпустить столь непростой, но пройденный этап, на этот раз бросая всю мощь внутренних сокрушений на то, чтобы как можно скорее встать на ноги, возвращая не только себе, но и каждому из тех, кем я являлась другом, такое необходимое спокойствие. — По поводу тёти Эмико, — вдруг начал лис, хоть и знал, что эта тема была для меня особенно болезненной, — Я просто хочу сказать, что понимаю. Когда мы были в странствии то я, во время тренировки, поддался влиянию Курамы и навредил извращённому отшельнику, ударив прямо в грудь. Он чуть не умер тогда, и мы много времени провели в Мьёбоку, чтобы сенсей восстановился. Подросток не продолжил развивать тему и, едва получив от меня благодарный взгляд, почти сразу же переключился на что-то стороннее.

***

Прошло около двух недель. На дворе стоял август, окончательно устаканивший привычный ритм жизни, в котором, к сожалению, всё ещё имели место быть походы в больничный шатёр. Благодаря грамотному курсу лечения, специалистам удалось открыть мои энергетические потоки и влить туда донорскую чакру, запуская заглохший ранее механизм, к радости личного врача Сакуры, и меня в том числе. Не всё было потеряно, — я уже давно могла передвигаться без коляски и немного тренироваться, приводя сдувшиеся мышцы в тонус, да и раны, имеющиеся на теле, всё увереннее и увереннее затягивались при возвращении привычных для меня, как для ниндзя, сил — это успокаивало, но не полностью, ведь следом за одной проблемой, как это обычно бывает, вскрылась новая, более тяжёлая и муторная, связанная с тонкими нитями и химическими соединениями в извилинах. Меня начало замыкать. Когда это впервые произошло, то, очухавшись, я испугано заметалась по спальне, как параноик пытаясь ухватить помутнение вновь, чтобы проверить, успокоиться и опровергнуть, — нет, этого не было, такого не могло случиться, всё ведь закончилось.

А закончилось ли?

Это проявлялось теми же признаками, что имели место быть в период моего отступничества: безразличие, холод, бессознательный гнев и шум в голове, — последнее просто коробило и медленно изводило, всё вновь и вновь, как раньше. Ирьёнины качали головой, Цунаде-самы рядом не было, а власть, ныне контролируемая старейшинами, отметалась, как вариант поддержки, полностью. Вряд ли чины, занятые сохранением своего положения и поиском нового хокаге, будут помогать девушке, оставшейся сироткой с повеления их лёгкой руки, и находящейся с ними, хоть и не общавшейся ранее, «на ножах». Я оказалась временно заперта со своей проблемой, и никто, даже Шизуне-сан, доставшая мне транквилизаторы, и внимательно следящий Какаши-сенсей, не знали, как можно было помочь. А что нужно было делать, и как разбираться с той, в чей голове оставались кричащие голоса, а возможно и чакра хвостатого, дающая неприятный осадок после столь принудительного извлечения? Все понимали серьёзность проблемы, но никто не мог взяться за неё основательно: по мимо многих других факторов, о которых даже я не догадывалась, деревня восстанавливалась после уничтожения, все шиноби от и до находились на миссиях, чувствуя накаляющуюся обстановку из-за Акацуки, внутри правительства творилась смута из-за отсутствия официальной и привычно жёсткой руки за главным креслом, так что иногда теряющая над собой контроль Учиха, как мне думалось, была сейчас наименьшей занозой для Листа. Так, однажды, чтобы себя отлечь, я впервые за долгое время решила открыть запылившийся альбом с фотографиями, который забрала когда-то из дома Учих, — это оказалось ошибкой. Найдя Саске на одной из страниц, тут же сработал триггер, и меня накрыл ступор, затем безэмоциональность, а под самый конец и злоба, заставившая захлопнуть увесистую книжонку и бросить предмет в стенку, — как будто бы заделанной с помощью капитана Ямато двери было недостаточно для столь аварийного дома. Как учила Сакура, Чана… — справившись с накатившим, я сумела взять эмоции под контроль и, массируя заболевшие виски, сконцентрироваться на поиске столь необходимого спокойствия, — Ты медитируешь, ты контролируешь ситуацию, всё хорошо… — Спокойно… спокойно… Это было сравнимо с панической атакой, — нужно было просто дождаться, пока всё утихнет, вот только вместо страха и чувства ожидания мучительной смерти, ты испытывал желание разнести все и вся, желательно размазывая любого по едва отстроенным фасадам, прямо на месте, жёстко, в кровавую лужицу. Переползя со рабочего места на кровать, я, сама того не подозревая, уснула, трясясь и поглядывая на пустую койку рядом, где недолгое время после резни, всего пару раз, но всё же, спала сестра. Что Инкуна чувствовала в те дни? Как со всем справлялась? А любила ли она меня после того, как узнала всю правду по поводу связи с Учихами? Уставшее столь резким перепадом настроения сознание, в этот раз, оставило меня в деревне. Но не в разрушенной, а целой Конохе. В Листе, в котором не было тайн, политический игр, и который хранил в себе значимые сердцу окрестности: тихие парки, улочки с вывесками, любимые кафе мамы… Картинка быстро поменялась, едва я сделала пару шагов, моментально перемещая к дому, чья крыша на ½ оказалась занята вторым этажом. Деревянный заборчик быстро открылся с лёгкой руки, и я вошла внутрь, поворачивая голову влево по наитию, будто бы делала так всегда. В отражении замечается одежда джоунина, как у Какаши-сенсея, а затем и глаза, — непривычно карие, блестящие, без темноты, таящей в себе шаринган. Наперекор логике, я выгляжу старше в своём наваждении, лет так на 25. Из соседних комнат впереди доносятся голоса, — они что-то сдавленно хихикают, но разобрать не получается, будто бы между силуэтами и мной кто-то в наглую создал языковой барьер. Снимая сандали, я семеню, нет, буквально начинаю плыть по коридору, чувствуя себя здесь хозяйкой, которая, на самом деле, совсем не знала этих уютных стен. Бамбуковая дверь, скользя и чиркая по дереву, отходит в сторону, и следом происходит толчок: — Мама! «Ч…что?» Ребёнок. Его точно копия, только маленькая, с такими же особенными глазами. «Он назвал меня мамой? Я его мама? Но у меня нет сына…» Несмотря на то, что мальчик сначала кажется чужим, в груди растекается что-то тёплое и, наперекор всему, родное, — я по протянула руки и подняла дитя, а после заметила на диване в глубине комнаты Неджи-куна. Он улыбался и что-то говорил, так лаского, что я смутилась, переведя взгляд и замечая тех, кто находился совсем рядом: родители и дедушка из клана Судзуки, Хиаши Хьюго, Инкуна, Саске, Итачи и даже… Мои настоящие мама и папа, очень размытые, — похоже, фантазии не хватило знаний, чтобы визуализировать взрослых в полной мере, даже не смотря на то, что я часто смотрела на каждую чёрточку их лиц, увековеченных на фотографиях. Эта атмосфера была настолько приторно-сладкой, что я чертыхнулась, жалея, что пришла в этот сон с осознанной головой, ведь знала, что этого дома, живых родных, карих глаз, старой Конохи мне было никогда не видать, в том числе Неджи, и даже… — Мама! Наши глаза пересеклись, и почему-то именно голос сына слышался ярче и понятнее всех остальных, — этот мальчишка оказался настолько осязаемым, правдивым вразрез всему, что я сердечно прижала щекастого поближе и, отрезая ранее отрицание, прошла вперёд, к самой несбыточной, но столь желанной мечте.

***

Сон прервался через какое-то время резким стуком во входную дверь. Подскочив, и выйдя в коридор, я сонно зевнула, стараясь оклематься и быстро открыть незваным гостям: — Да-да, сейчас! — повернув голову направо, ненадолго остановившись на тёмных глазах, отражающихся в зеркале, я скользнула вниз и сочла спальные штаны и мятую футболку с эмблемой Листа за достойный вид, уверенно дёргая за ручку и тут же впуская Наруто, а за ним — извиняющуюся Сакуру и Какаши-сенсея. — Прости, что ворвались к тебе так внезапно, — скромно начал наставник. — Да, действительно, прости, что так рано… — поддакнула Харуно, за одно влепив стоящему рядом щелбан, — Твоей идеей было, болван! Надо было дождаться, пока Чана проснётся, а не врываться к ней вот так некультурно! — Да ладно, тебе Сакура-чан! Мы же все свои! Ай! — Наруто вновь получил по башке, заставив меня безнадёжно переглянуться с Хатаке. — Вы проходите, — закрыв дверь, я повела гостей в сторону кухни, — Что-то случилось? Недолго засуетившись перед плитой, и вскоре раздав каждому по чашке чая, я стала гадать, что за событие привело членов 7 команды ко мне в четыре часа утра. — Вот, держите. — Спасибо! На секунду мы, как бы невзначай, покосились на Какаши, но сероволосый лишь смело отхлебнул напиток через маску, заставив нас разочаровано вздохнуть и приступить к разговору. — Похоже, это что-то серьёзное, раз вы так спешили, — начала я, присев напротив друзей. — Да… Ты знаешь кто такой Данзо? — вмиг спокойный и дружелюбный джоунин стал настораживающее серьёзным. Вот оно что, так речь пойдёт о Данзо… — Основатель Корня, которому служит Сай, — я с едва скрываемым ужасом покоилась на Узумаки, возжелавшего что-то добавить, но сдать нас с потрахами не позволила Сакура, пнув соседа по ноге и мысленно просверлив между его голубыми глазами дырку, заставившую запамятавшегося прикусить язык. Сенсей кивнул и продолжил: — В ночь пришло сообщение о том, что его собираются признать новым хокаге. Многие документы ещё не подписаны, но власть он уже, фактически, получил, первым делом приказав убить Саске. — Это возмутительно, 'ттебайо, — пробормотал Наруто, в этот раз сдерживая себя от лишних эмоций. — Он чуть было не бросился с ним в перепалку, — качнула куноичи в сторону блондина. — Если мы что-то не предпримем, то либо на Данзо набросится Наруто, либо же Данзо убьёт Саске. — Цунаде-сама ещё не очнулась? — я постаралась не развивать силу ненависти к лидеру Корня, чтобы ненароком не лишиться чувств вновь, и перескочила с темы, — Нет?.. Думаете, стоящих на постах АНБУ будет достаточно? — Охрану повысили, едва стало ясно о смене власти, да и, к тому же, там постоянно сидит Джирайя-сама. Он хоть и не может драться, но в обиду её точно никому не даст, — поспешила успокоить ирьёнин. — Неужели никто не попробовал стать хокаге? Шизуне-сама, Джирайя-сама… Или вы, Какаши-сенсей! — я посмотрела на Хатаке. — Это сложно… Но не так уж и невозможно, раз вы в будущем станете Шестым. — …Дело в том, что мы даже не знали, что Данзо уже провёл личную встречу с даймё. И, хоть ему дали первоначальное добро, без наличия комитета из ведущих кланов деревни главой он стать не может… Хотя это не помешало ему подговорить старейшин и, как кандидат, отправиться на собрание Пяти Каге. — Когда? — Возможно уже сегодня вечером, но подразделение Корня ныне действует обособленно от АНБУ, поэтому узнать точно мы смогли только из-за Сая. Новость, что брюнет вызвался быть двойным агентом, меня удивила. Зная Сая лично, но не так хорошо, мне от части не верилось в его предательство по отношению к организации, которой он служил с самого детства. Но, похоже, дружба с Наруто и Сакурой в какой-то момент изменила его многолетние ориентиры. — А Третий-сама? Да, он, конечно, в отставке, но пока Пятая не придёт в себя, то… — увидев гробовые лица друзей, я побледнела, — Вы чего?.. Сенсей, ребята… — Старика Сарутоби больше нет, Чан…— проронил Узумаки, создав в комнате гнетущую тишину.

Чего-чего, а такого я точно не ожидала.