Змея подземелий

— Мам? — М? — А истина победит? Они смотрели какой-то фильм. Кейт была вымотана и выжата после бесконечного рабочего дня, сил не хватило даже на то, чтобы вникнуть в сюжет. Но в фильмах же всегда так. Правильно. — Конечно, Маргарет. Истина всегда побеждает. Грета с недоумением в глазах пытается рассмотреть царапину на столе директора. Жирная женщина, обычно сидящая за этим столом и с высокомерием смотрящая на учеников, разбухла от злобы. Маргарет вызвали в кабинет и сказали дожидаться матери. Присесть не предложили. Провинившимся присесть не предлагают. Рядом стоит Аманда. «Противное имя для противной девчонки!» — Думает Грит и сжимает губы, сдерживая ярость. Девочка ловит себя на этом чувстве и на мгновенье потрясенно распахивает глаза. Ярость. Не обида и не злость. Ярость. Не детское чувство. Впервые она так ненавидит. Впервые с трудом сдерживает желание набить Аманде синяков на все лицо. Продолжить набивать. Кейт влетает в кабинет. Выглядит безупречно, но в глазах полыхает усталость. Она подходит к дочери и мгновенно вспыхивает от злости. Ее девочка стоит с растрепанными волосами, с синяками на запястьях и на лбу. Губа разбита. Женщина с трудом сдерживает себя. Хочется выхватить палочку и свить заковыристое проклятье в сторону директора и этой, как ее там, Аманды. Вернее, сначала вылечить дочь, а уже потом… — Почему моя дочь в таком виде? Директор Пейдж? — Холодно чеканя каждую букву. Выливая тонну ледяной ярости и презрения в сторону директора. — Ваша дочь избила другую ученицу! Вы только посмотрите, в каком виде Аманда! У меня есть ряд вопросов к вашему воспитанию, мисс Стоун! — Последние слова толстая женщина практически выплевывает. Подчеркнуто «мисс». Видела личное дело Греты. Знает, что Кейт никогда не выходила замуж. Гаденько ухмыляется. — Я более чем уверена, что это было не просто так. Ярость Маргарет медленно сворачивается. Вдруг становится невыразимо тошно. Девочка сжимает губы еще сильнее. — Маргарет? — Женщина сменила тактику. — Что происходит? Почему мне вдруг звонят на работу и сообщают, что ты в кабинете директора, а я плохо тебя воспитала? — Мам. — Девочка с трудом размыкает губы. — Я бы никогда. Но она сказала такие слова, за которые можно убить. — Последние слова — тихо, одними губами. — Ты скажешь, что она тебе сказала? Грета? Милая? — Да неправда все это! — Вдруг вскрикивает на высоких нотах Аманда. — Неправда! Ничего я ей не говорила! Взяла, накинулась просто так! Наверное злится, что мне математик высший балл поставил, а ей пересдать сказал! Психованная! — Я бы сказала, — игнорируя визжащую девчонку отвечает Грета. — Но? — Подталкивает Кэт. — Там такая непотребщина была, что не хочу повторять. — Грета, скажи. Просто скажи. Пусть это будет цитата, даже если ругательства, они не тебе принадлежат. — Она сказала… — Девочка хочет всхлипнуть, но из последних сил держится. — Сказала… Что мой отец пьяница, сдохнувшая около задрипанного паба, мать… Девочка все же захлебывается непролитыми слезами. Кэтрин стоит с окаменевшим лицом и не понимает, почему ее дочь подавила магический всплеск. Он точно был. Но зачем Грит контролировала себя? Девочка имела право так реагировать. — И? — Вворачивает дирекриса. Кэт понимает, что почему-то женщина не на их стороне. — Что мать — шлюха, а я — выродок! — Выплевывает Маргарет. Ярость волной захватывает ее с головой. В висках пульсирует, к горлу подкатывает тошнота. — Это все ложь! — Кричит Аманда. — Действительно, мисс Стоун, почему мы должны верить ребенку? Она наверняка все выдумала. Не только Аманду избила, но и лгунья. — Рот директора искривляется. Женщина и так не красотка, а тут вообще. — Камеры в коридоре записывают видео и звук. Проверим? — Зло выдыхает Грета. Она настолько вне себя, но все еще умудрилась не взорвать магией кабинет. — Или вы из принципа будете верить своей дочери, а не мне? Если так, то уж точно не пойдете камеры смотреть! Кейт настолько зла и ошарашена ситуацией, что может думать только о том, что, если ее девочка отпустит контроль, кто-то пострадает. Женщина даже испытывает неуместную гордость за то, что дочь держит в узде свои силы так долго. — Что скажете? — Каждое слово, произнесенное Кэтрин, металлом режет уши. — Пойдем проверять? — Такой пустяковый повод, а вы к камерам! — Нервно отвечает женщина. — Я верю Аманде, девочка никогда не врет. Ваза и стеклянные двери шкафа разом взрываются, засыпая осколками миссис Пейдж и Аманду. Они кричат. Кэтрин взмахом руки (уж что-что, а палочка всегда при женщине) ставит заглушку на кабинет. Смотрит на этих двух. Вспоминает клятву «не навреди, не убей». Зло выдыхает. Начинает подлечивать дочь. Что может — исправляет палочкой. Для ярких синяков достает откуда-то мазь, осторожно втирает. Диагностические заклинания выдают истощение. И физическое, и магическое, и эмоциональное. Грета запоздало думает, что впервые видит маму такой. Такой ледяной, такой вне себя. Кэт снова зло выдыхает и, накладывая сонные чары, подлечивает пострадавших от осколков. Две мысли в голове женщины — беспокойство о дочери и ненависть к клятве Гиппократа. Дала ее когда-то, как это делают все врачи во всех мирах, а теперь лечи всяких отвратительных, высокомерных… Память и камеры в коридоре подчищены. Женщина аппарирует прямо из кабинета в переулок около дома и усаживается с дочерью на скамейку. Грете тошно. Очень и очень тошно. Она сама не знает, почему так плохо. — Мам? — М? — А ты меня обманула. — Правда? И как же? — Ты сказала, что истина всегда побеждает. Женщина пораженно смотрит на дочь. Если бы можно было вернуться и сказать ей, что все ложь, было бы легче. — В фильмах истина всегда побеждает. В жизни — никогда. **** Они сидели у камина. Кэтрин недавно добавила этот предмет в интерьер. С тех пор семья стала чаще засиживаться допоздна, ведь уходить от уюта не хотелось. — Мама, а расскажи про отца. Кэт захлебнулась теплым чаем и закашлялась. Глаза девочки смотрели изучающе, но наивно-наивно. — С чего такой вопрос? — Это не вопрос, а просьба, мам. Ну давай. Мне уже девять, хватит, я взрослая. Кейт сдвинула брови, устало потерла переносицу. Воспоминания, вернее, то, что от них осталось, царапали сознание. Громкий выдох. — Ладно. Ладно, расскажу. Раз уж ты все равно волшебница, то скрывать дальше смысла нет. Только не перебивай. Никаких вопросов. Потом как-нибудь отвечу, ладно? Девочка нервно кивнула, стиснув в ладонях края футболки. — Была война. И он… Он участвовал в этом балагане, воевал, но безумно беспокоился за нас. Пришлось искать выход. Он разработал зелье, какой-то сложный состав, который блокировал полностью все воспоминания об определенном человеке. Я была беременна, когда мы выпили зелье. Эта информация была в письме, которое я написала сама себе, потому что абсолютно все воспоминания, связанные с ним, заблокированы. Он, вроде, оставил возможность вернуть все, но там много условий. Какой-то человек, не знаю, кто, должен произнести в присутствии нас кодовую фразу со строгим порядком слов. Понятия не имею, как он вообще такое придумал, но защита, как ты понимаешь, надежнее некуда. Вот и все. Нехитрая история, в общем-то. Женщина всхлипнула, обняв дочь. Маргарет стиснула маму в объятьях. Девочка пообещала себе, что вернет Кэт эти воспоминания. Во что бы то ни стало. Чего бы ей это ни стоило. Вернет. *** В кухне, залитой светом, сидела молодая пара. Взляды друг на друга — горящие. Мужчина крепко сжал руки возлюбленной, целуя. — Я нашел способ. Женщина вскинула голову. — Может не поздно уйти? Уехать из страны? Ради нас, ради дочери? — Не могу. — Он нервно выдохнул, стиснув губы. — Так про какой способ ты говорил? — Она смирилась. От боли и горечи в горле ком. — Зелье. — Он начал нервно листать блокнот в обложке благородного синего цвета. — Сейчас покажу тебе схему, рассчеты. Долго пытался составить. Я успею сварить его, нужны месяца два, максимум — три. Конфликтующие ингредиенты на нескольких этапах, вот… Она выдохнула и стиснула крепкую ладонь любимого. Глаза забегали по строчкам. Мужчина прижал ее к себе, бормоча в шею объяснения по рецепту. — Если бы не обстоятельства, милый, я бы сказала, что это гениальное изобретение. Он мягко, так, как никому до и никому после, улыбнулся. — Люблю тебя. Обещай себя беречь. И беречь дочь. — Обещаю. Ты тоже обещай. — Клянусь. *** Грета стояла посреди баскетбольной площадки и думала, что выглядит, как дура. Мяч прилетел прямо в голову. Кто-то из ребят попытался пошутить про отбитые мозги и разрядить обстановку, но не получилось. Мир кружился вокруг девочки. Линда схватила Маргарет под руку и настойчиво увела с поля, усадила на скамью и полила водой из бутылки. Попросила сфокусировать взгляд на пальце, что удалось не с первой попытки. В голове царил кавардак из воспоминаний и мыслей. Мелькали знакомые лица и места, картинки из фильмов, она слышала словно со стороны собственные размышления о пятом уравнении из недавней домашки и строки из прочитанных книг. Асфальт плыл. Свет от фонарей мелькал пятнами. Девочка пыталась абстрагироваться от окружающего мира, прикрыв глаза. Вдохи и выдохи заполнили сознание. Вдруг Грета поймала внутри себя ощущение. Странное, непривычное. Но правильное. Это — магия. Она чувствовала собственную магию! Чувствовала ее просто так, без заклинаний. Хотя мама говорила, что еще рано. Линда недоуменно переглянулась с ребятами, когда девочка закрыла глаза и через какое-то время внезапно начала улыбаться. Маргарет была довольна. У нее все шансы уломать маму на волшебную палочку. Уломать. Прикольное русское выражение. Дети разошлись по домам сразу после удачной попытки Греты встать. Сама же девочка поправила потемневшие от пота и воды волосы, пока поднималась на лифте в квартиру. Был поздний вечер, мама должна была вернуться не позже, чем через полчаса. — Ладно, Маргарет, хорошо. Ты уговорила меня. — Бросила Кэт, заходя в квартиру и краем уха слушая аргументы дочери. — Ничего не поняла, но ладно, купим. Женщина отрубилась, не раздеваясь — тяжелый день. А через две недели она поразилась, когда услышала от дочери: — Мам, выходной. Ты обещала палочку. Идем. И Кэтрин, укутавшись в черную мантию в пол, аппарировала к Лютному. Спустя полчаса она вернулась домой и забрала к магазинчику дочь. Покупать в официальном магазине у Олливандера палочку было нельзя до одиннадцати. В Лютном переулке было сыро, грязно, темно и воняло помоями. Девочка лишь мельком увидела маленький хлипенький домик и деревянную вывеску «Палочки». — Мистер Ленс, мы вернулись. — Громко сказала Кейт. Из-за стеллажа вынырнул мужчина лет тридцати пяти. Лицо усталое, мешки под глазами огромные. Но приветливая улыбка скрасила картину. — Проходите, миссис. Я подготовил несколько палочек. Девочка подошла к мужчине, смотря на заставленный коробочками стол. Внутри — палочки. Разных цветов, размеров и форм. Ей было сложно снова сконцентрироваться, чтобы поймать ощущение магии. Несмотря на ежедневные тренировки, Грета потратила около получаса. Палочки на столе не нравились. Все. Они либо не вписывались во внутреннюю гармонию, либо были не совсем тем, чем должны были быть. Сложно было облечь ощущения в слова, чтобы объяснить ситуацию мужчине. — Ладно, — отзвался мистер Ленс хрипловатым голосом, — Давайте я просто проведу Вас между стеллажей с палочками, посмотрим, что Вам приглянется. Палочек было слишком много. Они все смешались, создавая какую-то плохую и корявую мелодию. Но в какой-то момент появилось странное ощущение, словно всеми фибрами душа тянется куда-то. Маргарет сама не заметила, как в руках оказалась черная длинная шкатулка. Пальцы откинули крышку и плотно схватили палочку. По телу разлилось тепло. Она прекрасно вписывалась во внутреннюю картину мира. Это было именно то, что нужно. Не слишком длинная, не короткая, абсолютно гладкая, переливалась своим темным коричневым и темно-бордовым цветами, заставляя сердце трепетать и растягивать губы в улыбке. Девочка смотрела на палочку в руках с нескрываемым восторгом. От созерцания красоты отвлек тихий хриплый голос. — Двенадцать дюймов ровно, тис и волос фестрала. Интересный факт — оба материала отпугивают волшебников кучей легенд и темной славой. Мрачная репутация. Долгая пауза. Грета уже пошла к прилавку, когда смешок за спиной заставил ее резко развернуться и внимательно посмотреть в глаза мужчине. — Мне только интересно, юная мисс, станете ли вы могущественной Темной Леди или ярой защитницей мира.