Белая ворона

      Все трое спрятались у Генки, хотя он и не очень то хотел впускать в дом девчонку, но что же её теперь, под пули выгонять?! Просидев там до окончания перестрелки, Миша потащил Ворону за собой, прижимаясь к палисадникам.       - Тебе до Огородной бежать далеко! Спрячешься у нас, пока белые в Ревске, потом домой пойдёшь, а то мало ли чего они могут... - сказал он, когда Маша спросила, с чего это он вдруг так решил.       Добежав до дома, где жил Миша, ребята увидели возле него несколько взмыленных лошадей под казацкими сёдлами. Поляков обомлел - в его доме белогвардейцы... Он быстро обернулся к девочке и прошептал:       - Лучше беги осторожненько домой - видишь, у нас белые в доме... Давай! - он подтолкнул её по направлению к Огородной, а сам поспешно вбежал в дом.       Маша осталась одна. Она со страхом поглядывала на лошадей - вздрагивающих от долгой скачки, отмахиваясь от мух длинными влажными хвостами. В их умных, чёрных и влажных глазах девочка всё отчётливее видела добродушие и простоту животного, не способного на то же, что и человек. Страх постепенно пропал и Ворона двинулась дальше, проходя мимо коней, фыркавших и топавших копытами.       Внезапно около одной лошади появился мужчина в барашковой шапке. Белогвардеец! Он был молодой, крепкий, смуглый, с длинным носом и маленькими чёрными глазками. Он вытащил револьвер и просто держал его в руке, даже не кладя палец на его курок.       - Девочка! Иди ка сюда! Не бойся!.. - сказал мужчина не очень то ласковым голосом и Маша отступила от него на шаг назад, нечаянно прикоснувшись спиной к влажному лошадиному боку. Дальше некуда... Девчонка мгновенно осмотрела казацкое седло лошади, которая преградила ей путь отступления, и увидела наган в кожаной портупее, прикрепленной к седлу. "Что, думаешь, напугаешь?, - думала Ворона. - Ведь стрелять не умеешь! Ну, была не была... Если тут оказались белые, значит, какое-то важное дело, а я свидетельница, и если меня не убьют, то в плен возьмут точно... А я не хочу!..". Что-то внутри неё передёрнулось и Маша выхватила наган из портупеи и направила его на мужчину, осторожно положив палец на курок.       - Ты это, брось игрушку!.. Никто тебя не убьет, иди сюда просто! - предупредительно выставил вперёд руку белогвардеец и девчонка уже точно поняла, что её увезут с собой. Эх, была не была... Она чуть опустила дуло и нажала на курок... Мужчина вскрикнул от того, что жгучая боль пронзила его ногу чуть ниже колена - Маша не смогла убить человека, а раненый - не убитый, очухается!       Понимая, что на его крик сюда сбегутся остальные белогвардейцы, Ворона высоко запрокинула ногу и, сунув её в стремя, легко вскочила на лошадь, которая стояла позади неё. От неожиданности животное вздрогнуло и чуть привстало на дыбы. Маша не умела ездить верхом, но желание остаться на свободе было весомее её страха и она попыталась направить коня в сторону Огородной:       - Но, пошла!       Скакун повиновался - он рысью поплёлся по улице, но оглянувшись, девчонка увидела подоспевших белых и ударила босыми пятками по лошадиным бокам:       - Быстрее, милая, ну!       Скакун её, наверное, обиделся, что им командует девчонка, да ещё и больно бьёт пятками по бокам, но всё таки пустился галопом, унося седока от опасности. Маше и самой стало немного стыдно и она, прижавшись к гнедому телу лошади, прошептала:       - Прости, лошадка, так было нужно!..       От этого конь, казалось, ещё бодрее понёсся по Алексеевской. Вот и поворот. Ворона потянула удила и скакун свернул на Огородную. Вот и её дом, совсем близко... С огромным усилием девочка остановила лошадь, которая, видимо, вошла во вкус скачки под новым седоком. Спрыгнув на землю, Маша обессилено свалилась в пыль, подумав при этом: "Земля! Мамочки, как хорошо!". Но затем, вспомнив, что в городе белые, встала, покачиваясь, на худые ноги и шлёпнула лошадь по крупу:       - Всё, пошла, пошла отсюда! Ну!..       Лошадь нехотя побрела обратно. Ворона вбежала в двор тёти Тани и, удостоверившись, что ни во дворе, ни в доме нет белогвардейцев, заперла калитку и влетела в лом, закрыв дверь на все замки и, закрыв глаза, ждала конца. В руках Маша всё ещё сжимала наган, который, возможно, спас её свободу, и тяжело дыша, вспоминала того белогвардейца, которого ранила. Она видела кровь, хлынувшую из его ноги от одной только маленькой пули, жалящей, точно большая оса. От этого девочка сильно закусила губу да так, что на языке почувствовался вкус металла - выступила кровь. Такая-же алая и липкая, как у того мужчины. Слизнув струйку с подбородка, Ворона подумала: "Одни - красные, другие - белые, а кровь то у всех одна - алая, липкая, людская...".