***
В гостиной в то же время. - Суба-тян! - Коу схватил Субару за локоть и усадил рядом с собой на диван, даже не обращая внимание на то, что у того было ужасно измотанное выражение лица. - Боже, за что ты меня так не любишь?! - вскрикнул пепельноволосый, безнадёжно уставившись в потолок. Потом он резко оттолкнул от себя назойливого полукровку, да так сильно, что тот сразу же свалился с дивана, а затем сделал такую обиженную моську, что Сакамаки не знал, плакать ему или смеяться. Он гордо фыркнул и сложил руки на груди. - Ой, я был не прав, кто-то свыше меня всё-таки любит. - Какой ты злюка-а-а-а! Райто, пожалей меня-я-я-я!! Рыжеволосый Сакамаки, который неожиданно оказался сидящим на диване и стал свидетелем этой слегка жестокой сцены, хитро улыбнулся и похлопал ладонью по своей коленке, тем самым говоря Муками, что он готов его "пожалеть". Не сказать, что Субару это удивило, скорее ему было неприятно осознавать, что Райто и Коу так сблизились в последнее время. В лимузине болтают, в школе под ручку ходят, смеются над шутками друг друга, словно хотят немного подразнить его, мол, видишь, как нам вдвоём весело! Младший Сакамаки прикусил нижнюю губу от нервозности. Да что этот Райто о себе возомнил? Думает, что сможет так просто прорубить себе место в жизни идола? В голове Субару творилось что-то непонятное, все мысли смешивались в кашу, поэтому он решил, что лучшее, что ему сейчас стоит сделать, - это просто тупо промолчать и сохранять нейтральный вид. Блондин не обратил внимание на секундное замешательство своего любимого вампира, из-за чего не стал себя упрашивать, вскочил с пола и пересел к рыжеволосому на коленки, обнимая за талию, тем самым прижимаясь к его телу. Тот погладил его по голове, спросил самым что ни на есть сладким тоном: - Субару опять тебя обижает, да, Коу-тян? - Угу... - пробубнил полукровка, уткнувшись лбом в плечо Райто. - А я всего лишь хотел весело начать этот день. Потому что он выглядел грустным. - Понимаю. Ты просто хотел немного развеселить этого придурка... - Кого это ты назвал придурком, извращенец?! - неожиданно завопил пепельноволосый, немного разгорячившись от слов брата. Райто бросил на парня безразличный взгляд и закатил глаза, тем самым показывая, что сейчас не до него вовсе. Потом взял Коу за подбородок и, приподняв его лицо, нежно взглянул на него. После такого действия что-то внутри Субару сжалось, заставляя его дышать немного чаще обычного. "Их лица находятся так близко... И между их губами сантиметров восемь... Или ещё меньше," - промелькнула мысль в его голове, от которой пошли и другие, ещё более непристойные. Зеленоглазый снова подарил Муками свою очаровательную улыбку, перед которой ещё не устояла ни одна девушка, и обнял его в ответ. - Райто-тян, какой ты тёплый! - восторженно прошептал Коу, даже не думая о том, чтобы оттолкнуть вампира. Наоборот, он ещё сильнее прижался к нему, не забывая нагло поглядывать на Субару, словно дразня, отчего тот разозлился ещё больше. - Клуб анонимных извращенцев, - процедил пепельноволосый сквозь зубы, встал с дивана и ушёл по лестнице на второй этаж.***
На заднем дворе в то же время. POV Аято. Вода не может стать слезой, но зато она может смыть то дерьмо, которое может неожиданно возникнуть у тебя внутри. Но при этом слёзы - это неотъемлемая часть каждого человека. Мужчины не плачут. Да, не плачут. Но я сделался исключением. И сейчас, валяясь на мокрой после утреннего дождя траве, смотрю на небо, которое полностью заволоклось тёмно-серыми тучами, и внушаю себе эти глупые суеверия о том, что плакать для восемнадцатилетнего парня - позор, пытаясь тем самым показать, насколько я жалко сейчас выгляжу, и надеясь на то, что это самовнушение поможет мне собраться с силами и спокойно вернуться в свою комнату. Но я не могу и не хочу возвращаться в особняк, что мне там делать? А тут, в тишине и одиночестве, я могу быть самим собой, реветь во всё своё удовольствие, выражаться нецензурными выражениями и втайне проклинать и обожать своего любимого полу-вампира. А возможно ли вообще любить и ненавидеть одновременно? Если мне кто-то скажет, что это полный бред, то я - сумасшедший, который как раз и застрял в этом самом бреде. Ёрзаю головой по траве, закрываю глаза и вдыхаю прохладный воздух, чувствуя, как внутри моего тела начинает распространяться чувство приятной щекотки. Почему так устроено на Земле? Почему любое существо хочет любви? Неужели без неё невозможно прожить? Эти вопросы - полная чушь, ибо я понимаю, что быть нелюбимым - чувство, равносильное страшной боли. Меня просто никто никогда не любил по-настоящему, из-за чего я и лежу здесь, думая и рассуждая о вечных вещах, как какой-то философ, потерявшийся в своих собственных вопросах, на которые никто никогда не сможет найти ответа. - Какой же я глупец, - усмехнулся я своим мыслям и тихо рассмеялся, вытирая тыльной стороной ладони мокрые от слёз щёки. - Не могу не согласиться, - раздался знакомый голос чуть ли не над головой. Я распахнул веки и увидел перед собой лицо Юмы. - Привет, - мягко улыбнулся я ему. - Ты что, не понял меня, когда я тебе сегодня за завтраком сказал идти на три буквы? Знай, это расположено в другой стороне. Муками попытался натянуть на свою рожу добрую гримасу, но через неё я всё равно мог видеть, как ему хочется на меня накричать. Я приподнялся, принимая сидячее положение, не отрывая от него своего бесстыдного взгляда. Хочу как можно больше отыграть на нём свою злость. Не всё же время мне нужно быть добреньким пареньком! Я уже устал натягивать маски! И на этот раз я очень хорошо контролирую себя и свои мысли, а это значит, что я не пожалею о своих словах, даже если и перегну палку. Теперь, смотря в глаза Юмы, я уже не смогу потерять рассудок. У меня выработался иммунитет, особенно после того, когда он поцеловал меня более десяти часов назад. И тогда я понял, что с самого начала оказался прав. Прав в том, что стоит мне получить хоть малую долю желаемого, то у меня сразу начинает пропадать к этому интерес. Надо было сразу у него поцелуй украсть, а я так долго дней мучил себя! Я просто был идиотом. - Прости, я не ориентируюсь по местности и совсем не знаю, где что находится, - грустно улыбнулся мне полукровка, пожимая плечами. - Могу подарить тебе глобус, - снова съязвил я, скалясь на него в пренебрежительной улыбке. Я нахмурился, думая, с какой стороны на его лице будет лучше смотреться синяк. Придя к решению, что левая сторона больше для этого подходит, я приготовил кулак. Не хочу, чтобы он сразу догадался о моих намерениях, иначе никакого сюрприза не получится сделать. Убедившись, что он отвёл взгляд, я тут же вскочил с места, замахнулся на него, и сразу же моя рука была поймана его быстрыми и ловкими пальцами. Он сильно сжал их на моём запястье, когда кулак был уже чуть ли не в пяти сантиметрах от его щеки. Я издал какой-то звук, похожий на рычание, и нахмурил брови от того, что почувствовал боль под такой мёртвой хваткой. - Дурак, тебе всё ещё мало? - устало выдохнул Юма, не отпуская моей руки. - Хочешь по самый корень наши отношения в землю закопать? - Отношений не было, нет и не будет! - выплюнул я, продолжая кровожадно скалиться на него. - Как же я хочу сломать тебя! Всего сломать! Окончательно разорвать всё твоё тело на мелкие клочья! А потом... - ...Искупаться в моей крови, - закончил мою фразу Муками каким-то погрустневшим тоном. - В точку! - кивнул я и, вырвав свою кисть из его ладони, бросился к особняку, ещё долго злобно смеясь и представляя себе самые разнообразные сцены расчленения противного полу-вампира. Но всё равно где-то внутри меня появилось чувство, что ради ещё одного поцелуя от него, я бы смог сделать всё, что угодно. К моему счастью, это чувство пропало очень быстро, поэтому оно осталось почти незамеченным и быстро забытым. Конец POV.***
Час спустя. Комната Канато. - Я люблю тебя, - тихо произнёс Канато, вглядываясь в темноту комнаты. - Нет, - ответил слабый голос Азусы. - Я люблю тебя, - повторил Сакамаки. - Ложь, - более твёрдо произнёс второй. - Ты всего лишь используешь меня так, как обычно боксёр использует грушу для тренировок. Я лишь тот, на ком ты срываешь свою агрессию, появляющуюся из-за твоего врождённого психологического расстройства. Канато промолчал на эти слова. Занавески на окне были задёрнуты, а лампы выключены. В помещении была только мрачная темнота, в которой ничего нельзя было разглядеть, кроме смутных очертаний светлых предметов. Парни сидели на кровати, причём один сидел на одном краю, а другой - на другом, тем самым не прикасаясь к друг другу и не чувствуя синхронное дыхание. Пару часов назад, как только Азуса очнулся от обморока, он сразу отшатнулся от Сакамаки, ощупывая свою шею руками, не понимая, что с ним случилось. Вспомнив, он тут же залился краской, а к горлу поступил крик отвращения. Он и сейчас оставался неподвижным и обнажённым, обхватившим свои худые плечи руками. Он говорил ещё реже обычного, тем самым заставляя Канато вздрагивать от любого его неожиданно вырвавшегося из глотки короткого, но сильного выражения. Не оставляя попытки наладить с полукровкой контакт, сиреневолосый незаметно пододвинулся к нему и, не стерпев, резко вытянул руки, обхватил любовника и прижал его ослабевшее тело к себе. Тот не сопротивлялся, но и не подавал признаков жизни. - Ты любишь меня? - спросил Муками осипшим голосом, всё также не двигаясь. - Люблю, очень люблю, - быстро пролепетал тот, целуя его мокрые щёки и нежно поглаживая ладонью по голой спине. - Я никогда тебя не оставлю, никогда больше не буду так срываться на тебе. Я готов что угодно сделать ради тебя. Ты знаешь, что это всё правда. Пойми же, я не специально делаю тебе больно. Я не хочу, чтобы ты страдал. - Я... понимаю. Канато фыркнул и прошептал: - Я убью тебя. Убью, если ты вздумаешь меня бросить. А затем он нашёл в темноте губы Азусы и жадно припал к ним, как настоящий ненасытный зверь. Полукровка робко ответил на него, всё ещё дрожа и опасаясь новой жестокой выходки от любимого. Но ничего плохого, к его счастью, не случилось.