***
Днями напролет Эмма сидела за вышиванием, параллельно просматривая сериал, а когда приходил Киллиан, то прятала вышивку в коробку. Киллиан словно не обращал внимания на то, как Эмма поспешно отрывалась от занятия, видимо считая, что это просто радость от его прихода. На самом деле она хотела закончить эту картину и подарить Киллиану, и об этом намерении знал лишь Генри. Каждый вечер они все вместе проводили время, словно самая настоящая семья. Иногда просто смотрели какое-то кино, а иногда не замечали, как пролетало время за какой-то старой настольной игрой и беседами.***
Поздно ночью, когда Киллиан возвращался из уборной, то застал момент, которой не на шутку его обеспокоил. Эмма, которая все эти дни спокойно спала, сейчас тяжело дышала, с силой стискивая края одеяла, а на лбу залегли складки, которые еще больше убеждали, что что-то не так. Присев на краю кровати, он стал подергивать ее за плечо, чтобы разбудить. ‒ Эмма. Эмма, проснись, ‒ она медленно разлепила глаза, ‒ Родная, проснись. Проморгавшись, она потерла глаза, уставившись в полумрак комнаты, видимо не в силах разглядеть Киллиана с первого раза. ‒ Тебе снился кошмар? ‒ Киллиан, не обращай внимания, ‒ она замялась, ‒ Это просто плохой сон, я привыкла. ‒ С таким не надо свыкаться, ‒ он погладил ее по плечу, ‒ Что же это за сон такой? Расскажешь? ‒ Ну, ‒ она нашла его ладонь и крепко сжала, словно это ее опора, ‒ Уже много лет, именно в этот день мне снится одно и то же: как погибли родители. Раньше я кричала и тут же просыпалась, но вскоре перестала реагировать. ‒ Это случилось в этот день? ‒ догадался Киллиан. В ответ, Эмма лишь сильнее сжала его ладонь. Переваривая услышанное Киллиан притих на мгновение. ‒ Прижимайся ко мне и засыпай, а я буду отгонять этот ночной кошмар. Эмма лишь слабо хмыкнула, но сделала так, как он сказал. Обняв ее, он поцеловал ее в висок. И уже после этого Киллиан чувствовал, что кошмар ей не снится.***
Утром, подавляя зевоту, Киллиан направился в кухню, чтобы сварить себе кофе. И уже у дверей застал разговор между Эммой и Генри: ‒ Мам, а ты разве не поедешь сегодня? ‒ спросил мальчик. ‒ Не думаю, ‒ с какой-то грустной ноткой ответила Свон. ‒ Но ведь ты же каждый год там бываешь, ‒ по голосу было понятно, что Генри был в недоумении. ‒ Я пообещала Киллиану, и пока я не перестану хромать, он меня ни за что одну не пустит. Киллиан нахмурился, не понимая о чем все же идет речь. Решив не тянуть с недомолвками, он зашел в кухню. ‒ Привет, о чем говорите? ‒ своей легкой улыбкой он старался убедить, что не знает, о чем они разговаривали. ‒ Да можно сказать ни о чем, ‒ одарив Киллиана улыбкой, Эмма опустила свой взгляд в кружку с какао. Решив больше не приставать с расспросами, Киллиан достал из шкафчика турку и кофе. Но стоило ему поставить турку на огонь, как сзади донеслись слова Генри: ‒ Мама каждый год ездит в этот день в Нью-Йорк, посетить могилу бабушки и дедушки. Из-за обещания, которое она тебе дала, мама не поедет, а я считаю, что это глупо. ‒ Видимо, шпионом тебе не быть, сынок, ‒ по-доброму подкалывая, пробубнела Свон в кружку. ‒ Это для твоего блага сказано, ‒ Генри, явно довольный собой, улыбнулся и показал язык, продолжив есть свой завтрак. Налив кофе в кружку Киллиан присел к ним за стол, взлохматив густые волосы Генри: ‒ Все ты правильно делаешь, ‒ Киллиан перевел взгляд на Эмму, ‒ В чем проблема? Если ты попросила бы, я бы спокойно отвез тебя. ‒ Да нет никакой проблемы. У тебя сегодня, как бы, планы с Дэйвом и Робином. Не хотела дергать из-за такого пустяка. Да и я не сильно пострадаю, если поеду туда не сегодня. ‒ Ну, а давай поедем? А с ребятами я в следующий раз встречусь и… ‒ Не нужно этого, Киллиан, ‒ прервала она мягко, ‒ Я не хочу, да и не собираюсь, доставлять неудобства. Да, я не отрицаю, что мне важно поехать сегодня на могилу родителей, но и рушить твои планы с друзьями я тоже не хочу. И поэтому этот вопрос больше не обсуждается, давайте говорить о чем-то другом.***
После завтрака Генри развлекался с новой видеоигрой, а Эмма, удобно устроившись на диване в гостиной, читала книгу. Киллиан зашел в комнату, попутно нажимая кнопку «отбой» на телефоне и присел рядом с Эммой. ‒ Планы поменялись, поэтому собирайся. Поедем в Нью-Йорк. Устало вздохнув, она оторвалась от книги. ‒ Киллиан, я же… ‒ У Дэйва появились свои дела, ‒ перебил Киллиан, ‒ А Робину пришлось поехать на работу, чтобы найти какие-то необходимые бумаги, ‒ увидев прищуренные глаза Эммы, он на секунду умолк, не понимая, в чем она его подозревает. ‒ Что? Что такое? ‒ Отчего мне кажется, что ты врешь? ‒ Эмма продолжала пристально смотреть на него. ‒ Я не вру, ‒ слишком резко возразил Киллиан. ‒ Да? А если я сейчас позвоню Дэвиду и спрошу? ‒ Ну, звони, ‒ Киллиан понимал, что дело проигрышное. Он действительно соврал, и Эмма поймала его на этом. Она уже достала из своего кармана мобильный и набирала номер. Не прошло и минуты, как она сказала «Алло», и Киллан не выдержал. ‒ Ладно! ‒ понимая, что спалился, он выхватил у нее телефон и с удивлением обнаружил, что она и не звонила никому, а, как оказалось, лишь делала вид. Посмотрев на Эмму, он увидел, как со смешинками в глазах, она сдерживала смех. Эмма широко улыбнулась, кажется его укоризненный взгляд здорово её развеселил. ‒ И зачем врешь? ‒ спокойно спросила Эмма. ‒ А как быть, если у меня девушка до жути упрямая, ‒ он решил ничего не таить, ‒ Поверь, я ценю твое желание и стремление не мешать моим встречам с друзьями. Ты не хочешь доставлять неудобства, показаться обузой, но это не так, Свон. Для меня ты важнее всех на свете. Ну, не считая Генри, ‒ Киллиан неловко усмехнулся, ‒ И поверь мне, я без колебаний смог бы променять очередные посиделки с друзьями, которых я вижу довольно часто вот уже много лет, на время с тобой. После стольких лет я вновь встретился с тобой, и наконец наши отношения перестали быть дружескими. Киллиан знал, что эти слова не могли оставить Эмму равнодушной. Ее улыбка и мокрые от слез глаза, говорили о том, как ей это важно. Потянувшись к ней навстречу, он нежно коснулся губ Эммы. Отстранившись, Киллиан шепнул: ‒ Ну, хватит разводить сырость на ровном месте. Собирайся, мы поедем в Нью-Йорк. ‒ Мы? В смысле? ‒ как-то растеряно переспросила Эмма. ‒ Ну, ты, я и Генри. А что не так? ‒ от ее вопроса Киллиан был растерян не менее. ‒ Просто… обычно я … обычно я не беру с собой Генри на кладбище. Киллиан устало вздохнул. Вновь присев, на этот раз ближе, он со всей серьезностью посмотрел на нее. ‒ Неужто ты насто-о-олько старательно утаивала от сына свое прошлое? ‒ с укором спросил он, хоть и догадывался, что вопрос выйдет риторическим. ‒ Ну, я старалась, ‒ она попыталась перевести все в шутку, но неудачно. Он видит, что Эмме за это стыдно, и не может больше поучать ее. ‒ Ладно. Но так нельзя, Эмма. Ты и без меня это понимаешь, ‒ вместо ответа он получил утвердительный кивок, ‒ Я считаю, что Генри стоит поехать. Ты не против? ‒ Нет, ты прав. Я неправильно поступала, и пора исправляться.***
Наконец они доехали до пункта назначения. Перед тем, как поехать на кладбище, Киллиан заехал, чтобы купить цветы. Эмма попросила купить лилии, сказав, что это были любимые мамины цветы. Сжимая в руках цветы, на Эмму вдруг нахлынули воспоминания, когда она очутилась тут в первый раз. Тот ужасный день она, по сей день вспоминает с сожалением. Тяжело вздохнув, Эмма пошла вперед, а Генри и Киллиан, словно тени, молча следовали за ней. Долго шагая по лабиринтам из могильных памятников, Эмма окунулась в мрачные мысли того дня. Наконец она увидела знакомую могильную плиту. Ее любой бы узнал, если бы знал, что ищет. ‒ Неожиданно и креативно… ‒ не удержался Киллиан от комментария. На верхушке одной большой плиты примостились два лебедя, своими шеями образуя сердце. ‒ Коллеги родителей были очень щедры… ‒ ответила Эмма. Присев на колени, она стала убирать листья, сорняки и прочий мусор. Она не обращала ни на что внимания, но когда заметила, что и Киллиан с Генри тоже расчищают могилу, удивленно замерла. Сын сразу заметил это, и посмотрев на нее, улыбнулся, словно в знак поддержки. Когда закончили, Эмма стала всматриваться в имена, выбитые на камне. ‒ Твои бабушка с дедушкой были очень хорошими людьми, Генри, ‒ нарушил тишину Киллиан. ‒ Да… Хоть и не все у нас было гладко. Особенно, когда они узнали о тебе, Генри… ‒ Эмма продолжала всматриваться в камень, лишь бы избегать их взглядов. ‒ Вы поссорились? ‒ спросил он. ‒ Да… Мы с твоим дедушкой сильно поругались, когда они с бабушкой узнали, что я беременна тобой. Было много обидных слов, в итоге которых я ушла, захлопнув дверь и не вернулась, ‒ тихо шмыгнув носом, Эмма почувствовала, как глаза в миг становятся мокрыми и слезы вот-вот польются. ‒ Ты не обязана сейчас все рассказывать, Свон, ‒ Киллиан взял ее за руку и крепко сжал. Но что-то внутри Эммы понемногу начало трескаться и рушиться, и поэтому она продолжила: ‒ Последующие месяцы мы с ними не разговаривали. Но в один момент я поняла, как мне без них плохо и одиноко. Я пыталась связаться с ними, наладить отношения, писала письма, даже посылала снимки с УЗИ, но было без толку. Они не желали меня ни знать, ни видеть, ‒ слезы скатись по щекам, она закрыла глаза и стала медленным дыханием успокаивать себя, чтобы просто не разревется, хотя Эмма была уже близка к этому. Через некоторое время Эмма, заглянув в глаза Генри, улыбнулась, погладила его по лицу и сказала: ‒ Но знаешь, в итоге-то мы помирились. ‒ Как же? ‒ в его глазках тут же вспыхнул блеск любопытства. ‒ Благодаря тебе. Когда роды начались, я была на улице, без телефона, без ничего. Я просто хотела прогуляться. Меня так скрутило, я не знала, что делать, и в итоге один прохожий помог. Он вызвал скорую и был со мной до самого прибытия в больницу. Помогал заполнить бумажки. И когда меня уже собрались увезти, я попросила его позвонить моей маме и сообщить где я. И, как потом выяснилось, он выполнил просьбу. Когда все закончилось и меня перевезли в палату вместе с тобой, то твоя бабушка была первой, кто меня навестил. Она очень хотела увидеть тебя. Призналась, что желала увидеть еще с того момента, как увидела те снимки с УЗИ, ‒ Эмма широко улыбнулась, ‒ Увидев тебя, она не смогла сдержать улыбку, говорила, что ты самый красивый мальчик, которого ей доводилось видеть. А буквально на следующий день, дедушка тоже захотел увидеть тебя. Он пришел с цветами и маленькой шапочкой и носочками для тебя. Мы быстро обо всем забыли и помирились, и это лишь благодаря тебе, малыш. Генри широко улыбнулся, переглянулся с Киллианом и вновь посмотрел на Эмму, и словно заметив ее сосредоточенный и хмурый взгляд, насторожился: ‒ Мам, что такое? ‒ Генри, прости меня. Пожалуйста прости, что я тебя отталкивала. Просто я много совершила в жизни ошибок. Но что я точно никогда не назову своей жизненной ошибкой, так это тебя. ‒ Эмма крепко обняла его, и спустя секунду, почувствовала ответное объятие. Сейчас на душе у Эммы было так легко, как никогда прежде. То, что ее беспокоило и мучило долгие годы, словно испарилось, она отпустила все проблемы и теперь на их место пришло спокойствие.