***
Тренировки, которые придумала для нас Анна, не просто адские. Это вообще не тренировки, а пытки. Даже для меня, хотя в теле Хоро я немного освоился, но после каждого нового подхода всё равно хочется лечь и умереть. Юсуи, оказавшийся в более натренированном моём теле, уже несколько раз был близок к обмороку. На собственном лице видеть такое выражение изнеможения по-настоящему жутко. Поэтому, когда итако отпускает нас на крошечный перерыв, у нас обоих остаются силы только на то, чтобы лежать. Трава приятно щекочет голую спину, ветер обдувает со всех сторон, и разгорячённое тело потихоньку остывает. Мы лежим валетом, раскинув руки (и закинув их на ноги друг друга), слушаем пение далёких птиц, шум города и собственное дыхание. Красота. Хоро, правда, так тяжело дышит, что в какой-то момент я начинаю переживать, не приступ ли у него какой. Я уже пару раз ловил этого дурня, курящего моим телом, и мы не подрались только потому, что рядом всё время находился Йо. Без толку объяснять, что мои лёгкие, которыми дышит Юсуи, не приспособлены к такой дряни, как табак. Хотя, пока я нахожусь в теле самого Хоро, мне стал нравиться запах сигаретного дыма. Даже начал ловить себя на желании стрельнуть у Йо затяжку, но вовремя остановился. Всё-таки мой дух сильнее, чем физические порывы тела, в котором меня заперли. Пока Хоро глотает ртом воздух, я легонько пинаю его ногой в локоть. — Ты там не умираешь? — Не дождёшься, — пыхтит он в ответ. — Если вздумаешь сдохнуть в моём теле, имей в виду: я верну тебя из лона Короля Духов и заставлю мучиться вечность, прислуживая клану Тао, — беззлобно угрожаю я, ухмыляясь. — Если ты пленишь мой дух, я сделаю твою жизнь в замке ещё хуже, чем было в детстве, — не остаётся в долгу Хоро, и мы хором усмехаемся, потому что сил на полноценный смех у нас нет. — Как думаешь, сколько нам ещё предстоит этого кошмара? — интересуюсь я не столько у Хоро, сколько у Басона, который верно кружит вокруг. Хранитель пожимает плечами — с тех пор, как мы с Юсуи поменялись телами, он вообще молчалив. Поэтому отвечать берётся сам Хоро: — Надеюсь, что умру раньше, чем Анна придумает что-то новое. Я уже не могу, Рен. Добраться до Хао было проще, чем пройти этот путь Воина, который Анна нежно называет «тренировками». Согласно хмыкаю. — Она уже неделю над нами издевается, — напоминает Хоро, — и всё бесполезно. Мне кажется, ей просто в кайф смотреть, как мы уползаем от неё каждый вечер. — Или просто вы такие слабаки, что не можете справиться с моей упрощённой программой. Мы одновременно подскакиваем и приземляемся по стойке «смирно». Анна смотрит на нас с нескрываемым презрением, скрестив руки на груди. — Так ты всё слышала… — сообщает очевидное Хоро. — А вы думаете, я бы вас оставила без присмотра? Да вы же как дети малые! — Анна кривит лицо, — за вами обоими глаз да глаз нужен. — У тебя достаточно шпионов-духов, разве нет? — напоминаю я. — Точно, — улыбается итако, и мне совершенно не нравится её эта улыбка, — один из них как раз нашептал, что вы очень хотите пробежать ещё пару… Мы зачем-то облегчённо выдыхаем. — …десятков километров, — заканчивает Анна предложение, и я чувствую, как по спине пробегает холодок — уже не тот приятный, от травы и ветра, а мерзкий, леденящий тело и душу, — к ужину не опаздывайте. Узнаю, что схалтурили — мало не покажется. Хоро расстроенно закатывает глаза, а я, не дожидаясь, когда итако повернётся к нам спиной, срываюсь с места. До ужина осталась пара часов, если не начать прямо сейчас, тело Хоро даже доползти до дома не сможет. За спиной слышу пыхтение. На душе почему-то радостно.***
Учить Рена смеяться по-настоящему, легко и искренне — тяжело, но я постепенно справляюсь с этой задачей. По вечерам, после убийственных «тренировок», когда мы уже не можем стоять на ногах, то заваливаемся на диван и пялимся в телек. Иногда сваливаем наверх, и я показываю Рену свою коллекцию тупых, но забавных роликов. Поначалу Тао эта затея казалось идиотской и детской, но он быстро втягивается, и вот уже искренне смеётся над маленькой пандой, которая уснула на ветке и упала на другую панду. Перед сном мы медитируем, сидя друг напротив друга. Сначала за нами наблюдала Анна, чтобы я не засыпал в процессе, а Рен не начинал какую-нибудь серию своих безумных упражнений. Я вообще не фанат медитаций, от них клонит в сон, но с той, которую Анна для нас разработала, проблем почти не возникало. По крайней мере, у меня. Рену вот «очистить сознание» оказалось куда сложнее. Первые несколько дней Анна била его по голове, приговаривая, что он слишком громко думает. Тао пытался оправдаться, но с Анной это бесполезно, поэтому всё, что ему оставалось, — это сконцентрироваться на «пустоте в голове». И когда у него начало получаться, итако стала оставлять нас наедине. Сначала мы смотрим друг другу в глаза несколько минут. Первое время это было ужасно неловко, я начинал отводить взгляд и нервно смеяться, за что исправно получал удар от Анны. Теперь, десять дней спустя, смотреть Рену в глаза проще. По крайней мере, я могу выдержать собственный взгляд. Каждый раз я думаю о том, что у меня красивые глаза. Нет, правда! Они насыщенного синего цвета, и если долго вглядываться, может показаться, что смотришь в безоблачное небо. Умиротворяюще. У Рена, как я помню, глаза жёлтые — наверное, он в них видит вспышки молнии, или степи, или даже пшеничные поля. После зрительного контакта мы глубоко вдыхаем, складываем руки какой-то замысловатой печатью, смысла которой я не понял, и закрываем глаза. Нужно представить, что в голове туман, который медленно рассеивается, оставляя после себя черноту. В этой тьме потихоньку должны проблёскивать белые точки — потом они расползутся настолько, что сознание станет белым, «чистым», как выразилась Анна. После этого нужно посидеть ещё немного и попытаться почувствовать, получилась ли такая же картинка у оппонента. Если уверен, что да, открываешь глаза. Смысл шутки в том, что, по задумке Анны, мы должны открыть их одновременно, но пока эти попытки не увенчались успехом: я всегда опережаю Рена. В очередной вечер мы сидим друг напротив друга, молча и с закрытыми глазами. У меня уже всё белое, и я пытаюсь «прощупать», как дела у Тао. Ощущение немного вязкое, как смола, поэтому глаза держу закрытыми: он явно ещё не закончил. Проходит минут десять. Удержать белую картинку без ничего становится всё труднее, и я, не выдержав, распахиваю глаза. Рен быстро моргает, щурясь от света лампы. — Ты давно?.. — уточняю я. — Нет, — не скрывая удивления, отвечает он, — только что открыл. Кажется, вместе с тобой. — То есть у нас получилось?.. — Один раз — не показатель, — вздыхает Тао, — но Анне можно похвастаться. Только завтра. У меня голова разболелась от этих белых точек. — Поддерживаю, — киваю я и поднимаюсь, разминая затёкшие ноги, — доброй ночи, Рен. — Ага, добрых снов. С тех пор, как Анна занялась нашими тренировками, Рен почти перестал язвить. Не понимаю пока, радует это меня или пугает. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я услышу от Тао не «вали уже», а вполне себе дружеское пожелание на ночь. Закрывая за собой дверь в свою-его комнату, улыбаюсь.***
С тех пор, как мы с Хоро поменялись телами, прошёл почти месяц. Изнурительный, долгий и нервный месяц. Хотя последние дней десять даются легче: я уже настолько освоился, что перестал ощущать ежеминутное желание курить, да и какой-то намёк на пресс стал появляться — хоть что-то привычное. К тому же, Хоро заставил меня от его лица пофлиртовать с кассиршей — то ещё получилось зрелище. Я вышел из магазина настолько красный, что можно было перепутать с помидором. По крайней мере, именно так выражение своего-моего лица прокомментировал Юсуи. Медитации мы уже щёлкаем, как орешки: открываем глаза одновременно, без задержек даже в секунду. Анна сначала не поверила, когда мы ей похвастались. Но увидев всё собственными глазами, решила, что этот вид тренировки для нас уже не годится. Нужно больше и сложнее (хотя казалось бы, куда уж)… У Хоро тоже искусно получается подражать мне. Даже не думал, что веду себя настолько высокомерно. Не всегда, конечно, но до неприятного часто. Приходится делать заметки в уме: так не говори, в этой ситуации промолчи, а вот тут можно было бы ввернуть шутку, но не такую тупую, как в итоге озвучил сам Хоро. Распорядок дня у нас прежний: после завтрака — прогулка, потом тренировки до посинения, пробежка, ужин и медитация. Дни сливаются в один, и, если честно, я уже с трудом вспоминаю, каково это — находиться в собственном, родном теле. Но неприятности не заканчиваются, и в какой-то момент Хоро будит меня посреди ночи. Я только начал засыпать, поэтому злобно сверкаю на него глазами и смотрю на часы, стрелки которых показывают половину четвёртого утра. — Ну вот и чё ты припёрся? — грубо интересуюсь. А Хоро весь потный и трячётся, на моём-его лице застыло выражение такого животного ужаса, что даже я проникаюсь каплей сострадания и стараюсь сгладить интонацию: — что случилось? — Мне приснился кошмар, — мнётся Юсуи и краснеет (на моём лице это выглядит отвратительно), — про нас с тобой. — И ты не придумал ничего лучше, чем бежать ко мне? — осторожно уточняю я. Хоро тут же злится: — Твою мать, Рен, мне снилось, что мы слились в одно существо! В чудовище! Я слышал твои мысли, у меня голова разрывалась, я часть тела не контролировал, а вокруг — заблудшие души, которые только и ждали, когда мы разделимся, чтобы нас можно было сожрать поодиночке, и… — Ну-ну, — я хлопаю его по плечу, — Хоро, это просто сон. Мы с тобой — два разных человека, не сливаемся, и вокруг точно нет душ-пожирателей. Басон бы предупредил, да и Короро, уверен, тоже. Это работает, но совсем немного. Юсуи настолько испуган, что стучит зубами (хотя, может, это из-за холода в спальне), поминутно растирает руками лицо и вообще чуть не плачет. Ну нет, смотреть, как моё собственное тело рыдает, я точно не собираюсь. Откидываю одеяло и двигаюсь. — Ложись. Я рядом, если на нас нападут, порешаю каждого. — Ты дурак? — Хоро всё-таки утирает глаза рукавом пижамы, — а если кто-то зайдёт? Что подумают? — Да насрать мне, что подумают. Моему другу страшно, я его успокаиваю. Остальное им знать не обязательно. Ты будешь ложиться или как? Он заползает под одеяло, поворачивается ко мне спиной и съёживается калачиком. Несколько минут пялюсь в потолок. — Ты не против, если я принесу сюда свою постель и посплю с тобой? — робко интересуется Юсуи, пряча лицо в подушке, — всё-таки спать в одной кровати… ну… странно… — Как хочешь, — пожимаю плечами и тут же одумываюсь, — лежи, я сам притащу. В коридоре, разумеется, встречаю Анну. Она даже бровью не ведёт, а я и не думаю оправдываться. Воины, может, решили киноночь устроить, какое ей дело? Хоро тут же исчезает под своим одеялом. Я ложусь обратно и лишь мельком обращаю внимание на то, что часть моей подушки, где он лежал, мокрая. Высмеивать его за это даже настроения нет, и так смотреть жалко. Когда кулёк с северянином, наконец, утихает и начинает равномерно посапывать, я и сам проваливаюсь в сон. Мне тоже снится этот его кошмар, только я уже предупреждён и не боюсь. Да и было бы, чего бояться, отец и не такое мне устраивал, а с тренировками Анны это даже пыткой не назовёшь — так, игра в песочнице. В моём сне Хоро снова напуган и рассредоточен, поэтому я берусь его успокаивать. Опять. Мы чудом приходим к соглашению и начинаем слаженно двигать големом, в которого нас превратил, надо думать, Король Духов. Вокруг нас носятся призраки, причём многих я знаю — это люди, которых я убивал. В груди неприятно ноет, и я сам просыпаюсь с криком, чувствуя, как взмок. Этот сон преследует нас несколько ночей подряд. Мы решили не говорить о нём Анне и справиться сами, но это оказывается сложно, даже практически нереально. Мы попеременно просыпаемся, мокрые от пота и слёз (как же сильно я удивился, когда провёл рукой по глазам и понял, что плакал), а наутро выглядим так, что к зеркалам лучше не приближаться — а то ещё разобьются. — Этот кошмар — не просто так, это точно какой-то знак от Короля Духов, — твержу я в который раз, когда мы после утренней прогулки заваливаемся под дуб, — надо понять, чего он от нас хочет. — Чтоб мы сдохли, и поскорее, — меланхолично и очень в моей манере отвечает Хоро. Отсутствие сна на него чудовищно (ха-ха) влияет. — Сомневаюсь, но оставим это как версию, — позволяю себе улыбнуться, и Хоро отвечает слабой усмешкой, — может, наши души настолько сплелись, что не осталось места личностям? — Не понял? — Мы весь месяц пытаемся понять друг друга через общение, медитации и прочую эту хрень, — начинаю объяснять, хотя сам толком не разобрался, к чему подведу, — может, нужно заглянуть внутрь себя? — Это ролевые игры такие? — Хоро, соберись! — Да понял я. Нужно просто… э-э… вывернуть себя наизнанку и посмотреть, что с нами не так. — Ну точно, Король Духов приглашает нас проблеваться сходить, а мы, дурни, ломаем себе головы. Напьёмся до чертей и заявимся к кассирше, а то что-то у неё больно чистые полы. Он смотрит на меня серьёзными глазами, а потом резко бьёт себя по лицу и разражается хохотом. — Ну ты и хлебушек. Вообще не умеешь в юмор! Даже не думал, что моим голосом можно так красиво смеяться. Но любую теорию нужно проверить, поэтому мы ставим эксперимент и пытаемся «заглянуть в себя», уже после медитаций и прочих издевательств Анны. Результаты, честно сказать, плачевные. Хоро не успевает сосредоточиться, как в изнеможении засыпает, я тоже из-за отсутствия нормального сна держусь с трудом. Кошмар никуда не уходит, но видоизменяется: теперь Юсуи нет рядом, я стою один, а передо мной — огромное поле со стройкой. Воздух провонял так, что дышать без маски невозможно, глаза слезятся от пыли, а уши разрывает скрежет техники и крики. Вопли душ, которые погребены под этой жуткой стройкой. Хотя места мне не знакомы, я чувствую слепую ярость, словно мой родной дом и всех близких сжигают. Взгляд падает под ноги, и я замечаю одну-единственную кувшинку, которая пробилась через этот урбанистический ад. Кажется, это называется фуки, но почему она растёт прямо из земли? Разве кувшинки не у воды должны быть? Первый порыв — сорвать растение, ему всё равно тут не выжить. Но, приглядевшись, замечаю слабое сияние. Человек такого ни за что не увидит, даже шаману нужно приглядываться. Сажусь на корточки и долго, по ощущениям, несколько часов смотрю на эту дурацкую кувшинку. Вспоминаю, что Хоро хотел засадить ими всю землю, если бы стал Королём. Глупая и наивная мечта, конечно, но сам Хоро тоже не блещет интеллектом. Провожу по кувшинке пальцем, смахиваю с неё пыль и какую-то грязь, которая летит со стройки. Вот в чём трагедия всего племени Хоро и в особенности — его самого. Прогресс не остановить. Я сам это понял только после знакомства с Йо. Но если можно сохранить хотя бы немного природной красоты, надо приложить все силы. Поэтому я закрываю собой кувшинку, чтобы никакой человеческий мусор на неё больше не попал, и сижу так, скрестив ноги, стараясь игнорировать шум машин и вопли духов. На мгновенье кажется, что из-под фуки выглядывает крошечное существо, похожее на Короро — и я просыпаюсь, запомнив только, что оно мне улыбнулось.***
От одного кошмара избавились, пришёл новый. На этот раз я нахожу себя в доме Рена, причём в том самом зале, где мы (то есть он) победили его жуткого папашу. Напротив меня — огромный трон, вышиной, кажется, в десяток таких, как я. Здоровый, пугающий и неестественно пустой. В зале ни души, даже эти зомби, название которых я уже не вспомню, не показываются. Осторожно подхожу к трону, протягиваю к нему руку и замечаю, что крепко сжимаю Меч Грома — реликвию, которую Рену когда-то отдали, как главе семьи. На рукояти — узор в виде двух драконов, а от большого рубина в центре исходит кровавое свечение. Рен бы никогда в жизни не позволил мне взять эту штуку в руки, даже смотреть на неё не всегда разрешал. А тут — на тебе, я держу этот меч так, будто он — продолжение кисти. Не понимаю, что Король Духов хочет от меня на этот раз. Поэтому повинуюсь мальчишескому инстинкту и забираюсь на трон, устраиваюсь поудобнее и расправляю плечи. В спину вдруг что-то вонзается, я резко оборачиваюсь, но никаких игл и ножей не нахожу. Трон девственно чист, потайных механизмов в нём нет — это место для главы клана, а он неприкосновенен. По крайней мере, у Тао должно быть так… Одной рукой держу Меч Грома, как скипетр, а во второй возникает шарик духа — вместо державы. Передо мной на огромной скорости начинают появляться люди, призраки и, конечно, эти кошмарные зомби — в памяти всплывает слово цзянь-ши. Голова разрывается от нахлынувших чужих воспоминаний, в том числе и самого Рена — о его детстве, сражении с Йо и отцом, Турнире и смерти. Чувствую, как хочется плакать от боли и давления, которые на меня обрушились, стоило сесть на трон. Но где-то на задворках сознания внутренний голос говорит: нельзя. Ты глава клана. Ты обязан быть сильнее всех, не показывать эмоции, проявлять силу воли. Быть лидером, вести за собой семью и нести её бремя. Где-то среди бесконечного потока людей и духов цепляюсь взглядом за ребёнка. Фиолетовые волосы, уже тогда уложенные в тонгари, хотя шип на макушке ещё крошечный. Маленький Рен поправляет штаны, у которых на заднице дыра, но его это не смущает — возможно, так и должно быть, я в китайских традициях не силён. Он-ребёнок даже милашка, ещё бы улыбаться умел, и цены не было. Но взгляд у него взрослый, даже скорее печальный и пустой. Он смотрит на меня своими кошачьими жёлтыми глазами, горящими, как два фонаря, и вдруг его лицо светлеет, потому что губы дёргаются и превращаются в подобие ухмылки уже взрослого Рена. Просыпаюсь, думая лишь о том, что хочется запечатлеть эту недоулыбку навсегда. Рядом, такой же мокрый от пота, как и я, пыхтит Рен, бешено стреляя в меня глазами. Своими глазами.***
Мы с Хоро несколько секунд смотрим друг на друга, впервые за месяц видя не собственные лица. Юсуи хрипло, ещё не до конца отойдя от своего сна, выдаёт: — Получилось? Я не осознаю, что мы наконец вернулись обратно в свои тела. Сгибаю руки в локте, сжимаю и разжимаю кулаки, заново привыкая к родному туловищу. Хоро просто смотрит на меня, пожирая глазами, и вдруг бросается с объятиями. Он почти душит меня, и я успеваю подумать о том, что не зря весь месяц тренировался в его теле — по крайней мере, хоть какая-то физическая сила у него появилась, пусть и до моей далеко. Хоро обливается слезами и сумбурно рассказывает о своём сне — он видел маленького меня, и я ему улыбнулся. — А мне снилось, — шёпотом делюсь я, — что я защитил кувшинку от стройки, и из-под неё выглянуло какое-то ваше божество. Оно мне тоже улыбнулось. Хоро размазывает по лицу сопли и по-дурацки смеётся: — Выходит, мы прошли испытание? Король Духов хотел, чтобы мы поняли боль друг друга? — Думаю, — вытираю рукавом позорную слезу и улыбаюсь — по-доброму и искренне, как учил Хоро, — Король Духов пытался втолковать то же, что когда-то говорил нам Йо: невозможно побывать в шкуре другого человека и пройти его путь, но можно понять его мотивы, если посмотреть на мир его глазами. — Нихера не понял, Рен. Я уже смеюсь, но не зло или из жалости, как раньше. — Давай просто порадуемся, что наконец вернулись в свои тела. И теперь знаем, что в душе у другого.