Something else

Ноги медленно волочатся по грязному побитому асфальту, то и дело упираясь носками в асфальт и намереваясь свалить тело на холодную землю. Идти тяжело, в глазах по-прежнему всё слегка двоится, несмотря на то что воздействие жидкого «счастья» в организме ослабло. Думать и пытаться понять всё так же невыносимо ― одна мысль сбивалась с другой, меняла направление резко и непредсказуемо, тем не менее в конце вновь возвращаясь к нему. Крейг. Нам точно нужно было поговорить ― прямо сейчас. Именно потому я вновь стою здесь, слабо киваю охраннику ещё закрытого клуба и проникаю внутрь. Я ведь уже «свой», часть семьи. Каждый знал меня, и каждый поплатился бы наверняка, если б как-то не угодил столь «важной персоне», над которой нависает гроза стаи, поэтому здесь никогда не звучит ни лишних вопросов, ни лишних замечаний. Усаживаюсь за пустующую в это время суток барную стойку и прошу налить кофе с виски у присутствующего обслуживающего персонала, приводящего рабочее место и зал с ночи в порядок. Возможно, это поможет мне хоть немного прийти в чувство. В конце концов самовнушение всегда считалось сильным человеческим козырем. Остаётся надеяться, что Крейг где-то тут ― возможно, помогает Картману пересчитывать пачки зелёных купюр или ещё что-то в этом духе. Мне не помешает выпить что-нибудь и для храбрости или хладнокровия, ведь находиться рядом с ним я просто не мог ― тело совершенно отказывалось подчиняться разуму, и я в очередной раз вспоминал о тёмных волосах, хищном взгляде, холодных, властных, но таких нежных руках и голосе, срывающемся на хрипы, когда с моих губ шёпотом доносилось его имя. Это было невозможно терпеть, с этим было невозможно бороться. Но постоянно бежать я тоже не мог. Даже сейчас внизу живота насмешливо разливалось тепло, будто дразня. В этой войне я выступал против самого себя. Первый глоток не помогает избавиться от тяжести в голове, как и второй. В чувство меня приводит совершенно другое действие, точнее даже фигура, медленно выплывающая с заднего двора, где обустроено подобие бассейна с барами и танцплощадкой. Молюсь про себя, чтобы меня просто не заметили, обошли мимо, но, конечно же, этого не происходит. ― Ох, Стэнли, знакомишься ближе с новым домом? ― Кажется, он говорит это специально, надсмехаясь над ситуацией, в которой я оказался, в частности из-за него. Но стоит мне посмотреть на фигуру, что обогнула барную стойку и присела рядом, заказывая стакан виски, как я встречаюсь с серьёзным и даже чуть хмурым лицом. Не у одного меня, кажется, день не задался. ― Отвали, Картман, ― не до тебя. ― Резонно. ― Отпивает янтарной жидкости, прикрыв глаза, и вздыхает. Мы сидим в тишине ещё несколько минут, пока где-то позади не раздаются шаги, а далее ― и вовсе громкий, почти оглушительный крик: ― КАРТМАН! Эрик по левую руку, кажется, даже чуть вздрагивает, переводя взор на меня, будто по щелчку, расплываясь в фирменной едкой насмешке, оборачиваясь на барном стуле и спускаясь на пол, прихватив со стойки и стакан. ― Если ищешь Крейга, могу помочь… ― Кажется, меня даже передёргивает от его слов, которые в свою очередь заставляют развернуться следом, чтобы выпалить что-нибудь оскорбительное прямо ему в лицо, но… ― С-стэн? Существует ли дно в том пространстве, в бездне которого я безостановочно тонул? Третье лицо, которому и принадлежал грохочущий голос, раздавшийся в клубе эхом, выглядело испуганно или же, скорее, ошарашенно. Сказать что-то такое про себя же я не мог, ведь меня уже было трудно чем-то удивить или выбить из колеи. Кажется, я даже допускал в голове мысль, что однажды мы с тобой встретимся здесь. Рубашка в чёрно-зелёную клетку, мешковатые джинсы цвета охры, золотая цепочка на шее и зелёная шапка-ушанка, из-под которой торчали медные кудри, чуть спадая на лицо. Кайл Брофловски. Медленно встаю из-за барной стойки, подходя к парню ближе и поднимая затравленный взгляд прямо на него ― взгляд, в котором не читалось абсолютно ничего, как в пустых зеркалах. ― Кайл. ― Повисает молчание, которое прерываю также я, по крайней мере, сопутствуя этому, выдавая размашистый удар по еврейскому носу. Неожиданный ― такой, что он даже не понимает, что произошло, пока не оказывается на полу, прикладывая ладонь к лицу и замечая на ней капли крови. В следующее мгновение зал заливается громким смехом Эрика, который кажется отчасти притворным ― настолько он звучит резко, лишь бы досадить кому-то из нас двоих. ― Еврейская сучка получила по морде от своего лучшего друга! Жаль, что никто больше не видел. Какая потеха. Каково это, когда даже твои лучшие друзья отворачиваются от тебя, Каииил? ― Видимо, у этих двоих какие-то свои тёрки, в которые я предпочёл не лезть, как и всегда в детстве, выслушивая лишь корявое «бывшие друзья» от Кайла. К нему подбежал парень, состоящий за баром, помогая встать и настаивая на том, чтобы приложить что-то холодное. Кажется, Брофловски тут такая же большая шишка ― если даже не больше Картмана, с лица которого улыбка спадает так быстро, как только еврей скрывается за дверью, ведущей в подвал ― служебное помещение. Эрик опрокидывает стакан с вискарём, вздыхает, после чего выдаёт как-то смято: ― Смотри ― а вот и твоя псинка идёт. Вздрагиваю, когда чужая рука падает на моё плечо. Не успевая обернуться, чтобы встретиться взглядом с её хозяином. Да и в любом случае я бы не увидел его лица, ведь маска вновь на своём месте. Волк или всё-таки пёс? ― Нужно поговорить. ― Его голос холоден и буквально не выражает ничего, в отличие от первых дней, когда мы встречались, когда, кажется, его тоже разрывало от чего-то изнутри. Сейчас мы оба выгорели, устали, и нам действительно нужно поговорить. Слабо киваю, молча двигаясь за ним на второй этаж, в «нашу» с парнями комнату, чувствуя чужой преследующий взгляд на себе ровно до тех пор, пока дверь не захлопывается за спиной. Крейг проходит внутрь первым, с порога скидывая «второе лицо» и стягивая толстовку, оставаясь лишь в чёрной облегающей майке и узких джинсах, будто провоцируя, заставляя заглядеться и слегка смутиться, тут же отводя взгляд куда-то в сторону. Кажется, он немного пьян, но это никак не мешает ему спокойно передвигаться по комнате будто в поисках чего-то, что так и остаётся ненайденным. В конце концов он присаживается на диван, прикрывая глаза. Я же ещё какое-то время стою у двери, не решаясь подойти ближе, ― но заговорить приходится, предварительно набрав полную грудь кислорода и смерив Крейга обеспокоенным взглядом: ― Так зачем ты позвал меня сюда? ― Делаю шаг вперёд, вновь замирая, когда с чужих губ срывается горькая усмешка. ― Разве не ты хотел поговорить со мной? ― А у тебя тут как будто всюду уши? ― Ага, типа того. ― Он демонстративно приподнимает задницу, доставая из заднего кармана сотовый телефон и откидывая мобильник на стол перед собой. ― Значит, меня снова выдали. ― Ага, зря ты так доверяешь этой нищей заднице ― он же родину за сотку баксов продаст. ― Не говори так о нём. Даже если и продаст, он по-прежнему останется куда лучше тебя. Мои слова вроде на этот раз действительно задевают его, отчего Крейг слегка морщится, замирая, не говоря ничего в ответ. Вновь повисает глухая и давящая тишина, в которой он кажется ещё больше кем-то не собой ― чужим, уставшим, расстроенным, нежели холодным, что бывает по обыкновению. Именно он в этот раз первым разрезает повисшую меж нами неловкость одним-единственным жестом, нацеленным на приглашение присесть рядом. Какое-то мгновение уходит на то, чтобы взвесить все «за» и «против», тем не менее, в конце концов сознание принимает решение, что просьбу я всё же могу выполнить. Почему-то казалось, что Такер действительно снимает с себя ту маску, что носил, возможно, с самого детства, и того привычного щемящего чувства беспокойства и страха в груди сейчас на удивление не оказалось. Вздрагиваю я лишь оттого, что чужая голова падает мне на колени, как только я оказываюсь на диванчике. Крейг чуть ворочается, медленно переворачиваясь с бока на спину, но по-прежнему не открывает глаз, будто боясь спугнуть, каждым движением излучая некое беспокойство обо мне и нашем разговоре. Поддаваясь моменту, запускаю руку в тёмные волосы, стягивая шапку и ласково перебирая пряди, будто бы стараясь успокоить. Всё будет хорошо, всё в порядке. Взгляд глаз цвета морских глубин скользит по бледному лицу, изучая каждую впадинку, каждую ссадину и каждый шрам, словно стараясь запомнить его такого, сейчас. В голову же приходит совершенно абсурдная мысль. Возможно, с самого начала я просто всё не так понял. Нам нужно было поговорить раньше, но я предпочёл бегать и прятаться, лишь спровоцировав его к действиям. Я сам загнал себя в мышеловку. ― Со средней школы. ― Что? ― Слегка отвожу взгляд в сторону, когда тёмно-синие ледяные глаза вновь смотрят на меня снизу, заставляя биться сердце на порядок быстрее. ― Ответ на твой вопрос. Он любит тебя.