hyung

Хён… Не-на-ви-жу. Всё во мне кричит о том, что я тебя ненавижу. Твою манерность, которая проявляется во всём. Когда я рядом, то складывается впечатление, что ты сынок какого-то богатого аристократа, а я — нищий. Ненавижу твой взгляд. Тебе удаётся загнать меня в тупик отчаяния только одним взглядом, ты знал? Только ты так смотришь на меня. Ненавижу твою улыбку. Вечно улыбаешься всем, будто правда считаешь их ровней себе. Правда? Нет, конечно. Всех, но не меня. Не-на-ви-жу. Я готов на распев произносить это. Глядя тебе в глаза, по три раза на дню. Как молитву. Ненавижу тебя, хён, знаешь? Это мантра, которая придаёт мне сил. Каждое утро начинается с того, что Чанёль заставляет себя встать с кровати, отбрасывая ненужные мысли, которые так и лезут в голову. Родители всегда считают, что он ветреный. В его голове одни девушки и выпивка. Ах, а о том, что такой молодой студент учёбе предпочитает вечера с алкоголем и проститутками, они уже не думают. Приняли как данность. Чанёль готов смеяться, когда слышит от других, что младших детей любят больше. Нет. Это всё наигранно, на публику, мол: «смотрите, наш малыш, мы о нём заботимся!». А потом, приходя домой они становятся настоящими. Отбирают подаренные игрушки и отправляют в угол, аргументируя это тем, что негоже вести себя там похабно на людях. «Наш Бекхён» — именно так начинается каждый семейный ужин. И Чанёль ненавидит семейные ужины. Впрочем и завтрак с семьёй для него в тягость. Выходить из комнаты не хотелось. Потому ли, что это утро смутно напоминает предыдущее, или, может потому, что это утро ничем не отличается от сотен, нет, даже тысяч других? — Бекхён-а… — Тянет мама. — Завтрак готов. Выходи, а то опоздаешь! Несмотря на то, что зовут не его, Чанёль нехотя выходит. Смысла нет ждать, что его также позовут. Входя на кухню, на секунду парень замирает. За столом как всегда сидит отец. В чистой выглаженной рубашке, с предусмотрительно закинутым на плечо галстуком, хмуря брови во время прочтения утренних новостей. На секунду мужчина оторвался от своего занятия, переводя взгляд на вошедшего. — Ах, это ты… — Так разочарованно, но Чанёлю не привыкать. Это — вместо "доброе утро". Присаживаясь напротив отца, Чанёль шумно сглатывает. Нет, он не голоден. Да, что там, он готов никогда не есть мамину стряпню, лишь бы они никогда не трогали его. Слышится, как дверь брата легонько хлопает, а сам он идёт, шаркая тапочками по полу. Делай так Чанёль, он бы уже получил выговор, но Бекхёну ведь можно. Он идёт, напряжённо пытаясь завязать галстук, который так опрометчиво с вечера развязал. Ах братец, неужели ты, такой умный и талантливый, не умеешь завязывать галстуки? Хотя, откуда тебе знать — за тебя это делает мама. — Мам… — Тянет Бекхён. — Не получается… И мама послушно бросает все хлопоты и спешит завязать галстук. Чанёль против воли злится и скрепит зубами. Почему она не скажет: «А Чанёль умеет завязывать. В твоём возрасте тоже уже пора научиться». Хотя, как она такое скажет своему любимому сыну. — Бекхён-а, — отец теперь полностью откладывает планшет, на котором читал новости, в сторону, и внимательно смотрит на сына. — Давай быстрее, а то не подвезу на работу. Чанёль завидует. С ним отец никогда не бывает таким. Никогда не предлагает подвезти в университет. А Бекхёну достаётся все. Начиная от такой нужной родительской любви и заканчивая уже начинающей стремительно развиваться карьерой. Бекхён тихонько присаживается возле Чанёля, искоса поглядывая на него. Порой Чанёлю кажется, что они не родные. Бекхён, с самого детства такой миниатюрный, хрупкий, нежный, чем-то похож на мать. С самого детства в нём заложены гены идеального ребёнка. Когда мама вспоминает за ужином о «припозднившемся» сыночке, она всегда рассказывает о том, как ещё с самого детства, стоит надеть на «нашего Бекки» белую отглаженную рубашечку. Именно так он становится максимально аккуратным, никуда не лезет и ведёт себя прилично, как и подобает мальчику в белой рубашечке, а Чанёль, неважно, во что он одет, всегда выпачкается, помнёт всё. И Чанёль готов кричать, что это нормально. Это нормальное поведение ребёнка. И из таких мелочей складывалось его детство. Чанёль всегда был не таким. Даже сейчас, наверное, никто не признает в нём брата Бекхёна. Слишком высокий, слишком отличается, а характер совершенно противоположный. Создаёт проблемы вечно, не то, что Бекки. — Чанёль, — тяжело вздыхает отец. — Стоит ли мне наведаться в университет перед сессией? — Зачем? — Уже заведомо парень знает ответ, но всё же делает вид, что не понимает. — Как зачем? В прошлом году, тебя чуть не выперли! Ты хоть понимаешь, что ты позоришь нашу семью! — В этом году ещё ж не выперли! — Чанёль не может сдерживать себя и это тоже минус. — У тебя там достаточно крыс, у них узнай, как у меня дела! Увидев, что слова возымели эффект и отец начинает злиться, Чанёль утыкается взглядом в тарелку и молча продолжает завтракать. После секундной паузы отец бьёт кулаком по столу так, что аж посуда звенит. Чанёль уверен, что вместо стола с отцовским кулаком должен был встретиться он. — Да как ты смеешь?! — Кричит мужчина. — Ты хоть знаешь, что до того момента как ты там появился, наша фамилия, вся наша семья была поводом для гордости. А теперь? Ты всё испортил! — Папа… — Вмешался Бекхён. — Думаю… — Закройся, Бекхён! — Прикрикнул Чанёль, на что Бекхён послушно замолчал и опустил голову. — Не смей так говорить с ним! Ты ещё не заслужил такого обращения! Чанёлю хочется крикнуть о том, что даже если он прыгнет выше головы, он не заслужит такого. По одной просто причине: он — не Бекхён. От постепенного накала чувств, Чанёль не сразу замечает, как под столом его колена касается маленькая ручка Бекхёна, успокаивающе поглаживая. Чанёль ненавидит это. Ненавидит это больше всего. Это то, что заставляет всё его нутро выворачиваться наизнанку, оголяя все слабости. Ведь не важно, как сильно он ненавидит брата, тот всегда к нему склонен. Всегда. Несмотря на то, что родители выбрали его, он всё равно во всех спорах выбирает сторону Чанёля. Пытается его оправдать и поднять в глазах родителей. И что лукавить, Чанёль не раз видел, как Бекхён вымаливал у преподавателей поставить оценку младшему брату. Это бесило. Бесило до такой степени, что он, Чанёль, не мог терпеть. Ему хотелось ударить Бекхёна, причинить ему боль, сломать. Нет, показать, что он не настолько правильный, что он тоже совершает ошибки, что его тоже не стоит всегда хвалить. Стряхнув его руку со своего колена, Чанёль резко встал из-за стола и направился к выходу. — Сядь! — Крикнул отец. — Куда ты пошёл? — От вас подальше! Чокнутая семейка! Он уверен: никто из его семьи даже не догадывается о том, что Чанёль знает. Правда, знает всё то, что они учат на лекциях. Пусть не так хорошо, как его старший брат, но он знает. Ему хочется, чтоб им гордились, хочется, чтоб о нём говорили. Хочется, чтобы его семья помнила о том, что у них есть ещё один ребёнок. Уходя из дома, последнее, что он услышал перед тем, как захлопнулась дверь — это ворчливый голос отца, который просил Бекхёна не защищать брата.

***

— Чанёль, выглядишь не очень! — Перед сбежавшим из дома Чанёлем дверь открыл его сокурсник. — Сехун, скажи спасибо, что я не в тапочках. — Пробубнил Пак и, протиснувшись внутрь квартиры, по-хозяйски снял обувь и отодвинул её в сторону. В этой квартире Чанёль бывал явно чаще, чем дома. И, признаться, в какой-то степени, эта квартира и была его домом. Мама Сехуна всегда радушно принимала его, кормила «домашней» стряпнёй, порой даже одежду гладила и, вы знаете, Чанёль ни разу не помял выглаженные мамой О рубашки. Да и братом для Чанёля навсегда останется Сехун. Они похожи. Оба высокие, со схожим чувством юмора, одинаковыми взглядами. — Опять выгнали? — Поинтересовался Сехун, просто между делом. — Нет, сам ушел. — Сехун готов поклясться, что Пак сейчас гордится собой. — Ну и правильно… — Протянул в ответ друг, даже несмотря на то, что считает, что стоило остаться. Ведь когда-нибудь им придётся решить эти проблемы. Сесть и поговорить. — Сехун-и, есть, что поесть? — Умоляюще глядя на парня, Чанёль потёр живот. — Мог бы и дома поесть! Времени нет! Возьми что-нибудь на кухне и пойдём на учёбу! — В отличие от Пака, О всегда старался посещать пары, да и учиться выше среднего. — Дома не получилось… И да, сегодня я без конспектов и учебников.

***

Бекхён звонил. Весь день, периодически отвлекаясь, он звонил. Несмотря на то, что был уверен: даже если его звонок заметят, трубку не возьмут. — Пак Бекхён! — Крикнул спешащий навстречу мужчина. — Там срочный пациент, давление падает, зрачки расширенны! Нажав отбой, Бекхён убрал телефон и направился к пациенту. С самого детства он понимал, что родители недолюбливают своего младшего сына. И уже тогда Бекхён понимал то, что в дальнейшем его брат его возненавидит. Даже когда ему грустно, он всегда улыбается; даже когда Чанёль не прав, он примет его сторону; даже когда Чанёль бьёт его в те моменты, когда невмоготу терпеть нелюбовь со стороны родителей, Бекхён терпит. Просто Бекхён любит. И если бы он мог, если бы только мог заменить весь мир для брата, он бы заменил. Отдал бы себя полностью, без сожаления. Ещё с самого детства у Чанёля проявлялась эта ненависть. И если, будучи ребёнком, Бекхён это не принимал и старался давать сдачи, то уже в подростковом возрасте его стали одолевать тяжёлые мысли. Становилось грустно видеть одинокого Чанёля даже в свой день рождения. Родители никогда не устраивали ему праздника, никогда он не приводил своих друзей в дом. И, если бы была хоть какая-то возможность, Бекхён обязательно познакомился бы с друзьями своего брата. А потом случилось самое страшное и непоправимое.

***

— Уважаемый Пак Чанёль! — Преподаватель пытался дозваться до кажется дремавшего на задних рядах парня. — Эй, Чанни… — Как бы ласково пиная друга локтем, зовёт Сехун. И Чанёль открывает глаза. Уснул. Кажется, он и сам не ожидал от себя такого, но сейчас, всего на пару секунд, ему показалось, что всё хорошо, что их семья дружная, что им весело. Весело всем и даже Чанёлю. — И ещё раз. Господин Пак, как вы умудрились списать работу лучше всех? — Лектор вовсе не таит своих догадок. — С чего вы взяли, что списал? — Обыденным тоном начал Пак. — Пак Чанёль, вы не из тех, кто пишет на отлично. Не из тех, кто пишет работу, не ошибившись ни в едином слове. — Может, во мне гены проснулись? — Не смешите! Порой я задумываюсь о том, а их ли вы сын! — Такое глупое высказывание. Порой хватает одной фразы, чтобы усугубить и так паршивую ситуацию. И вовсе не помогает это мерзостное «да плевать на мнение других». Чанёлю не плевать. Он сын своих родителей, как бы те того не хотели. Он уверен. Просто он не гений. Не из тех, кому всегда везёт. Да, что там, стоило один раз повезти, как его приняли за мошенника. Пак не намерен это терпеть. Встав со своего места, парень прошёл мимо преподавателя к двери. — В таком случае, не намерен оставаться на парах у человека, который не считает меня нормальным. — Пак! Пак Чанёль! — Лектор почти заикался от злости. И Чанёль уверен, на его парах никто себе такого не позволял, но кому-то нужно быть первым. И пусть это будет бездарный сын в знаменитой семье. Он ушёл, даже не хлопнув дверью. Смысла показывать свой гонор больше чем есть — не было.

***

— Добрый день! — Бекхён был до ужаса удивлён, когда на телефоне высветился новый входящий от Чанёля. Нет, даже не так. Бекхён был до ужаса удивлён и счастлив. Пожалуй, с тех самых времён, как Чанёлю купили первый телефон, тот ни разу не позвонил своему старшему брату. Ни когда попадал в неприятности, ни когда хотел поделиться своими радостями. Но радость быстро сошла на нет. Оказалось, что звонил преподаватель. Звонил с телефона Чанёля, удачно забытого после эффектной сцены. — Да, я понимаю. — Что он мог ещё сказать? — Я зайду за телефоном. После недолгой паузы Бекхён тяжело выдохнул. — Нет, не стоит звонить отцу. Господин Кон, я понимаю ваше негодование. Я приду и мы это обсудим. В котором часу у вас заканчиваются лекции? Бекхён ненавидел в себе это. Даже в его собственной жизни, в его планах на будущее, взглядах на окружающий мир, Чанёль стоит на первом месте. Порой старшему кажется, что он готов пожертвовать своей, да и чужой жизнью ради брата. Это как проклятье. От этого не отделаться. Каждый день для него мука. Видеть утром хмурого и такого печального брата, это тяжело. Видеть, как из-за него он страдает ещё сильнее. Бекхён пытался стать хуже, пытался выглядеть несколько глупым, но всё, абсолютно всё родители воспринимали как шутки. Вот такие случайные проделки. — До встречи. — Он быстро отключился, пряча телефон. Даже сейчас этот лектор испортил ему всё. Конечно, Бекхён не мог не взять трубку, когда звонит брат, но такое разочарование режет по сердцу. Пак Чанёль, зачем тебе телефон? Почему ты вечно его оставляешь где попало. Почему ты вечно его не заряжаешь? Каждый раз мне звонят другие люди. Почему ты не звонишь? Почему я не могу знать о твоих проблемах и мыслях? Почему? Радовало только то, что этот лектор, который, по всей видимости действительно вывел Чанёля, позволил не уведомлять отца.

***

— Пак Бекхён! — Мужчина поправил съехавшие с переносицы очки. — Давно не виделись! Совершенно не заходишь к нам. Бекхён знал этого лектора. Когда-то он и у него читал. — Господин Кон, что случилось с братом? Что-то произошло серьёзное, что у вас случился такой… — Пак не смог описать инцидент, поэтому в неловком жесте развёл руки. — Присаживайся. — Лектор указал на крайний ряд столов и, подойдя к одному из них, присел на краешек, хлопая рядом с собой. Бекхёну было неловко отказывать, и, превозмогая неприязнь, он подошёл. — И, всё же, что случилось? И где телефон Чанёля? — Вновь встревожено начал он. — Бекки. — Слегка хриплым, но от этого не менее высоким голосом начал мужчина. — Дело в том, что твой брат совершенно не уважает меня. Нет, даже не так… — Он вновь замолчал, рассматривая встревоженное лицо собеседника. Протянув телефон Чанёля, лектор легко коснулся руки Бекхёна. — Так, что случилось? Я не понимаю. Я не верю, что Чанёль мог закатить истерику на пустом месте. Он не из тех, кто будет напоказ что-то делать. — Вот. — Мужчина взял в руки рядом лежащий бланк и протянул его. — Что это? — Взяв документ, Бекхён начал рассматривать его. В самом верху корявым почерком была выведена фамилия. — Это Чанёля… — Как бы для себя отметил он и без того очевидное. — Да, Бекки, — Бекхёна уже начинало раздражать такое обращение, но он решил промолчать. — Вот посмотри… — Преподаватель придвинулся ближе, положив руку на бедро Паку. — Это его тест, из-за которого всё и произошло. Мужчина массирующими движениями провёл рукой вниз, а затем плавно провёл вверх, вернув руку на то же место, с которого начинал. — Посмотри, — Он стал ещё ближе. — Я не поверю, что он написал сам. Здесь нет ни одной ошибки. Это унизительно - списывать тесты, когда ты собираешься стать медиком. — Заметив, что тело Бекхёна напряглось, мужчина немного отодвинулся. — Господин Кон, я… Я не понимаю? Разве он не может написать его сам? — Возмутился Бекхён, пытаясь отодвинуться. — Тебе не кажется, что завалить как минимум три работы до этого, и вдруг написать хорошо - как минимум странно? — Мужчина вновь приблизился, продолжая говорить, понижая голос. — И наверняка не только по моему предмету. А сейчас он пишет без ошибок. Я не верю, что он знает. — Не убирая первую руку с бедра, лектор второй рукой провёл по затылку парня, спускаясь на шею и останавливая руку там. — Он позорит вашу семью, Бекки… Это было хуже удара. Хуже всех домогательств, которые сейчас Бекхёну приходится терпеть. Мало того, что такое унизительное отношение к нему, будто он не взрослый мужчина, а школьник, который пытается перекрыть свои плохие оценки с помощью секса. Позорит семью?! Да, что этот мужчина может знать о семье Бекхёна. Чанёль не позорит. Бекхён готов кричать о том, что в их семье он самый лучший, что в мире не найти человека с сердцем, более открытым, чем у Чанёля, что этот парень наверняка помогает бездомным, мечтает о приюте для животных и о спасении всего мира от болезней. — Как вы можете такое говорить? — Вскрикнул Бекхён, дёргаясь в сторону, освобождаясь от нежеланных прикосновений. — Вы, что сомневаетесь в моём брате? Не смейте! Он, — начал Бекхён, но его прервали, с силой толкнув на стол. — Бекки, — мужчина навалился сверху, придавливая своим телом. Проводя рукой вдоль бедра, а второй опираясь, он шумно вдохнул. — Я уверен, что ты как запретный плод… И, возможно, он бы сделал что-то ужасное, но его прервал неожиданно резко открывшаяся дверь. — Чанёль… — Тихо, с благодарностью выдохнул Бек. Не говоря ни слова, Чанёль подошёл к лектору и оттолкнув его от лежащего на столе брата ударил. — Вы! — Схватившись за ушибленное место, лектор закричал. — Да, как ты смеешь?! Он испугался. Однозначно. Идя на такое, Кон знал, что существует риск, что его поймают. Что, возможно, кому-нибудь обязательно нужно будет заглянуть в эту аудиторию, но он даже подумать не мог, что это будет Чанёль. Не говоря ни слова, студент вновь набросился на преподавателя, ударив его. Повернувшись на секунду в сторону старшего брата, заметив у того в руках свой мобильный телефон, он вновь отвернулся, набрасываясь на мужчину с новыми ударами. Кажется, что злость переполняла его. Хотелось избить этого старого урода до такой степени, чтоб ни одна клиника не восстановила ему лицо. Злила сама мысль, что этот мудак умудрился выкинуть такое. Повалив мужчину на пол, он сел сверху, вновь избивая его. Ногами крепко зажав бока мужчины, фиксируя его, хотя, кажется этот старик уже явно не нуждался в фиксации, но Пак хотел показать, что с такой же силой у него всё внутри сжалось только что. Показать, что он не раздолбай, которым он хочет казаться. Вдруг, лектор слишком громко вскрикнул, а коленом, Чанёль почувствовал, что надавил слишком сильно, и, кажется, сломал ребро. — Чанёль… — Жалобно начал Бекхён, понимая, что, возможно, у этого мужчины сильные травмы. — Пойдём, прошу… И Чанёль послушался. На памяти младшего, это был первый раз. Бекхён прав, стоит остановиться, как бы не было велико желание убить этого человека, младшему стоит остановиться. Повернувшись в сторону брата, он на секунду замер. Перед ним стоял явно не выдающийся молодой врач, Чанёль поклялся бы, что сейчас его хён выглядит намного младше своих лет. Мужчина громко всхлипывает, а его тело охватывает сильная дрожь. На секунду, младшему хочется обнять его. Такой невинный, и не скажешь, что он видел вещи и похуже.  — Повёл себя, как шлюха. — Процедил Чанёль вопреки своим мыслям, проходя мимо брата и выдёргивая у того из рук телефон, мимолётно касаясь пальцев мужчины. Только сейчас он задумался о том, что не знает, отчего его так переполнила злость. Не понимает, он злится на то, что тот оскорбил его, или из-за того, что посмел так прикасаться к его брату, что если бы он не заметил пропажу и не вернулся, всё могло зайти намного дальше.