— Назову вторую половинку главного героя Антониной! — выкрикиваю я и получаю смачный удар подушкой по лбу.
Вот уже два дня я сижу перед открытым ноутбуком и пытаюсь написать хоть что-нибудь. Одинокая полосочка на белом электронном листе грустно мигает в ожидании хоть каких-то букв, но вряд ли она их дождется.
— Ты не спишь уже два дня, периодически выкрикивая какие-то дебильные идеи, типа «напишу роман про альтернативную вселенную, где мир только для геев», — говорит Антон, обвивая мои плечи руками.
— Крутая же идея, — с улыбкой говорю я, откидная голову на плечо Шаста.
— Если тебе себя не жалко, пожалей хотя бы меня, я спать хочу, — бормочет Антон.
— Я тебе говорил, что необязательно мучиться вместе со мной.
— А как по-другому? — Антон встает в полный рост, разворачивает кресло так, чтобы мы были напротив друг друга и упирается руками в подлокотники.
Шаст выглядит действительно хреново, под глазами залегли темные круги, на лице небритость, и я понимаю, что сам выгляжу не лучше. Но, несмотря на последствия творческих мук, Антон остается для меня самым красивым парнем на свете. Тускло-зеленые глаза, впалые скулы, белая кожа, словно зачарованный я провожу рукой от щеки парня вниз по шее.
— Ты красивый, — не в силах сдержать глупой улыбки, говорю я.
— А ты хреново выглядишь, глаза красные, как у обдолбанного.
— Спасибо, Антош, — смеюсь я.
— Обращайся, — Шаст быстро целует меня в губы, — Я в душ.
Смотрю вслед уходящему парню и не могу понять за какие такие заслуги, он, несмотря на все, что я сделал, остается рядом со мной. Обсуждает со мной план романа, не спит двое суток просто потому что «а как по другому?» Это ли не любовь?
Мы живем вместе уже два месяца. Короткий срок, но за это время мы привыкли друг к другу так, что наше максимальное расстояние не превышает стен квартиры. Первые недели выдались сложными, потому что Антон находился в полной прострации и не знал куда себя деть, поэтому ходил за мной из комнаты в комнату с Черным на руках (второй, кстати, тоже не понял какого хрена произошло).
Из собственных мыслей меня вырывает звонок в дверь. Громко вздыхаю и медленно плетусь вниз.
— Че так долго!? — сияющий Матвиенко буквально врывается в квартиру и направляется на второй этаж, — Я пришел проверить, сколько ты уже написал!
— И тебе привет, — бормочу я, закрывая дверь.
— Какого хрена!? — слышу я громкий возглас из дальней комнаты второго этажа, а затем громкие шаги, — Это что вообще такое!? — Сережа останавливается у перил и разворачивает ко мне экран ноутбука.
— Это… ноутбук? — скорее спрашиваю, чем утверждаю.
— Это пустой лист, Арс, пустой!!! Два месяца прошло, как вы вернулись! — друг захлопывает ноутбук и спускается по лестнице ко мне, — Окей, я послушал тебя и дал вам месяц на брачные игры! Ты уверял меня, что начнешь работать! И что в итоге!? Прошло два месяца, и я вижу пустой лист?! — Матвиенко буквально вне себя, а меня почему-то распирает от хохота.
— Что за шум? — Антон подходит к перилам второго этажа и облокачивается на них, — Привет, Сереж!
— Вот ладно этот раздолбай! Ты вроде умный парень, не мог его пнуть разок, чтобы он начал писать!?
— Он просидел за ноутбуком сорок восемь часов, печатал и стирал, печатал и стирал, я думал, я рехнусь.
— Это правда? — спрашивает друг с непонятной озабоченностью в глазах, на что я лишь пожимаю плечами.
Матвиенко плетется к кожаному дивану и плюхается на него, закрывая глаза.
— Так много всего произошло за время, что ты был там, неужели прям-таки нечего написать? — бормочет он.
— В том то и дело, что произошло слишком много, и я не уверен, что готов этим делиться, — поднимаю глаза на Антона, и он добро мне ухмыляется.
— Вот как вылить все дерьмо, так пожалуйста! Это быстро!
Закатываю глаза и направляюсь к барной стойке, чтобы налить другу «успокоительного» двенадцатилетней выдержки. Тем временем Антон спускается и садится рядом с Сережей, и они начинают о чем-то тихо разговаривать.
— Больше двух говорят вслух! — тоном тринадцатилетней капризной девочки пищу я, но не встречаю никакой ответной реакции, лишь вижу серьезный профиль Антона, который пытается что-то втолковать другу. Как только я подхожу ближе, разговор стихает. Отдаю стакан Сереже, на что он благодарно кивает.
— Вы уже секретничаете без меня, я ревную, — говорю я, плюхаясь в кресло напротив парней. Сережа и Антон многозначительно переглядываются, - Вы ведете себя так, как будто сейчас скажете, что вы вместе.
— Заткнись, — бормочет Матвиенко и делает большой глоток.
— Я говорил ему, что возможно тебе лучше и не писать продолжение... — аккуратно говорит Антон.
— Что простите? — если бы я сейчас что-то пил, я бы обязательно поперхнулся.
— «Город засыпает» сам по себе полноценный роман и как такового продолжения не требует, — осторожно начинает Шаст, — Возможно читателям и интересно, что стало с героями после написания романа, но ключевым героем истории являешься ты.
— И чтобы понять что случилось дальше, нужно просто забить в гугле «Арсений Попов», — говорит Сережа куда-то в недры стакана.
— И что вы мне предлагаете?
— Написать о себе, у тебя это лучше всего получается, — саркастически смеется Матвиенко, допивая содержимое.
— Я вас не понимаю, — хмурясь, говорю я.
— Может тебе стоит написать что-то о своей собственной жизни уже в столице, — задумчиво говорит Антон, — Назвать роман как-то коротко и громко, из серии «Писатель». Основой главного героя будешь ты. Простой, но красивый роман о жизни писателя. Дерзкий, но жизненный, как раз в твоем стиле.
На минут пять в помещении повисла гробовая тишина, мы с Матвиенко расширенными от удивления глазами смотрим на Антона. Тот в свою очередь смущается от такого внимания и с непониманием переводит взгляд от меня к Сереже и обратно.
— Вы чего зависли? Я что-то не то сказал?
— Я тебе говорил, что ты мне сразу понравился? — тихо говорит Сережа, влюбленными глазами смотря на Антона.
В моей голове тем временем буквы складывались в слова, а слова в предложения.
— Ноутбук, — тихо говорю я.
— Что? — хором спрашивают друзья.
— Дайте мне что-нибудь! Ручку с салфеткой, печатную машинку, телефон! — громко говорю я, начиная метаться.
Антон быстро находит ноутбук, открывает и кладет мне его в руки. Меня словно накрывает волной вдохновения, и я ухожу в полную прострацию. Мысли ясно и красиво ложатся на бумагу, мне не хочется что-то удалить или исправить, слова сами складываются в нужную цепочку, доставляя мне неимоверное удовольствие. Словно сквозь вату я слышал звук закрывающейся двери и хриплый голос Антона.
Не знаю сколько дней и ночей я писал. Две, три, десять? В моей жизни многое произошло за время, что я переехал в Москву. Здесь были взлеты, падения, тщетные попытки влюбиться, драки, развязные вечеринки, тихие посиделки на диване. Я встречал множество людей, которые меня предавали или доказывали свою верность.
Я всегда был против того, чтобы учить кого-то жизни, но роман был пропитан философскими изречениями и множествами жизненных ситуаций, с которыми может столкнуться каждый. Я вкладывал в каждую букву накопленный опыт. Возможно это покажется кому-то смешным, но возможно кто-то прислушается.
***
«Спустя восемь лет известный писатель Арсений Попов вернулся…»
«Новый роман «Писатель» покорил сердца миллионов читателей по всему миру...»
«53 тысячи проданных экземпляров…»
«Автобиографичный, дерзкий, заставляющий сердце биться быстрее…»
«Нелогичный и выдуманный роман писателя-гея…»
— Тааак, а вот это уже интересно, — усмехаюсь я, переставая перелистывать радио волны.
«— О какой гениальности может идти речь?! — женский голос буквально давился возмущением, —
Пятьсот страниц пропаганды нездорового образа жизни и гомосексуализма! Я буду бороться, чтобы эта книга пропала с полок магазинов и отправилась в пекло!» — дальше на заднем плане был слышен какой-то шум и возгласы вроде «он попадет в ад», «а если это прочитают ваши дети!», «отпустите, я самый известный критик со времен СССР», но весь этот шум был прерван голосом радио ведущего.
«— С нами была критик Ольга Сергеевна Шпиц, надеюсь вам было интересно.»
— Твоя самая преданная фанатка, — сквозь заливистый смех говорит Антон.
— А то! — восклицаю я, но меня прерывает звонок мобильного.
— Сереж, ты на громкой связи.
— Вы это слышали?! — кажется друг тоже не может перестать ржать, — Шпиц совсем умом тронулась, это же лучший пиар нашей книги, который только можно придумать!
— Черный пиар тоже пиар, да, Сереж? — сквозь смех говорю я.
— Я возьму ее к себе в компанию пиар агентом, серьезно! — мы все дружно заливаемся хохотом, — А вы вообще где? Такой засер романа нужно отметить!
— Мы куда-то едем, но Арс не говорит куда, — обиженно, но с улыбкой бормочет Антон, на что я лишь хитро ухмыляюсь.
— Это как-то связано с тем, что ты поднял на уши пол моих секретарей и агентов?
— Возможно, — таинственно протягиваю я и заворачиваю во двор.
— Сереж, мне страшно, — жалобно пищит Шаст.
— Не бойся, он всего лишь псих.
— Потрясающе успокоил, очень спасибо!
— Ладно, удачи вам! Арс, только попробуй его уронить! — строго наставляет Сережа и кладет трубку.
— Уронить? Куда уронить? Арс?
Я с улыбкой в тридцать два зуба и совершенно сумасшедшими глазами поворачиваюсь к Антону, на что он громко сглатывает.
***
Огни ночного города манят и блистают дороже любого бриллианта. Внизу снуют машины. Легкий, но прохладный ветер обдает тело, вызывая приятные мурашки, скорее не от холода, а от восторга. Два парня стоят на крыше крепко держа руки друг друга. У них будут ссоры, будут расставания, будут неожиданные встречи, примирения, страстные поцелуи, ревность, разбитая посуда, новые простыни, громкие вечеринки, тихие разговоры, новые романы, споры, крепкие объятия, резкие слова, стоны наслаждения, веселый смех, глупые шутки. У них будет все, и они пройдут через это рука об руку. Два разных полюса, два разных характера, два разных парня, которых объединяет одна общая любовь.
К о н е ц
