Город засыпает

      Я ненавижу этот город, ненавижу людей в этом городе. Меня бесит то, что они говорят, что делают, о чем думают, какие у них принципы и желания. Этот город, как Атлантида, тонет в пучине собственных тайн.       Неблагополучные семьи, гопники, милые девочки, которые сделают вам минет за спасибо, погрязшие в коррупции управляющие этим чертовым городом. Здесь я живу, это место я называю домом. Уехать. Единственное желание, которое вызывает это место. Собрать все свои вещи, сесть на ближайший поезд и ехать далеко, не останавливаясь, как можно дальше от этого места.       Я сижу на крыше пятиэтажки и жадно затягиваюсь, дым красивыми лентами вздымается куда-то в небо, унося с собой мой наполненный ненавистью посыл ко всему живому в этом городе.       — Слушай, я, конечно, понимаю, что ты у нас звезда школы, любимчик всех учителей и до экзаменов нам осталось два месяца, но, может, ты пойдёшь на урок?       Единственный друг и человек, который не вызывает желания выпотрошить его и переставить мозги из жопы в голову. Антон. Добрейшей души парень, с тяжелой судьбой, на которую он никогда не жаловался.       Худой, как осинка, с волосами цвета темной пшеницы и зелёными глазами. Увидев его, вы никогда не подумаете о силе, таившейся в этом человеке. Силе жить и вселять желание жить в других. Что, собственно, Антон каждый раз и делает, останавливая меня от передряг и ведя со мной долгие ночные разговоры о жизни. Наверное, он - единственная причина, по которой я все ещё в этому аду. Я его заберу отсюда, ни ему, ни мне здесь не место.       — Мне показалось или я услышал совесть?       — Идиот, — Антон улыбается и садится рядом со мной, — Может хорош уже курить? Это вредно вообще-то.       — Блин, ты тоже это слышишь? — я с озадаченным видом начинаю оглядываться вокруг себя, пытаясь найти источник звука. Поворачиваюсь к Антону с самым серьёзным лицом в моем арсенале:       — Совесть. Болтливая она сегодня какая-то...       — Нет, ну ты точно идиот, — Антон смеётся своим заразительным смехом, который ещё никого не оставил равнодушным, даже такую бесчувственную тварь, как я.       — Сколько времени? — спрашиваю я, выбрасывая окурок.       — Пять минут десятого.       — Ты опоздал на урок.       — А ты типа нет? — Антон ухмыляется и продолжает созерцать вид, открывающийся с крыши пятиэтажки. Что за человек такой? Видит красоту даже там, где её нет.       — Я не опаздываю, я задерживаюсь.       — Запишу, потом в статус вк поставлю. Ладно, королева Англии, пошли, может ещё успеем, — вставая, говорит Антон, берет свой рюкзак и в недоумении смотрит на меня, не видя никакой реакции.       — Это правда? — выпаливаю я, не смотря на Антона.       — Что правда?       — То, что о тебе говорят? — спрашиваю я, переводя взгляд на друга.       — Я не... — Антон делает полное недоумения лицо, что вызывает во мне приступ ярости.       — Все ты понимаешь! Вся школа гудит о том, что ты петух, и каждый утверждает, что видел, как ты сосешься с каким-то пацаном! — встаю и начинаю приближаться к Антону, который в свою очередь сильно напуган моей яростью и начинает отступать назад, — Знаешь, сколько рыл мне пришлось за тебя намылить?!       — Арсений, послушай, — он вытягивает руки и кладёт их на мои плечи, останавливая, пока я не припер его к краю крыши, — Это все неправда. Ты же знаешь, после моего расставания с Леной она слетела с катушек, вот и пустила такой слух, чтобы мне жизнь мёдом не казалась.       Я успокаиваюсь и молча отхожу от Антона, беря свой рюкзак и направляясь к лестнице. Друг медленно плетётся за мной, всю дорогу до школы не проронив ни слова.       Антон заходит в класс первым, сильно извиняясь перед мымрой, которая имеет сильный интерес сексуального характера к маленьким мальчикам. Я молча сжигаю взглядом всех присутствующих и сажусь рядом с Антоном.       Мымра рисует на доске какие-то графики и бубнит себе под нос. Я никогда не был и не буду силен в математике, поэтому опускаю голову на руки, лежащие на парте, и наблюдаю за классом.       Мымру зовут Светлана Юрьевна — полная женщина с мерзким писклявым голосом, подрабатывает тем, что дает частные дополнительные занятия ученикам младших классов и, по непонятной причине, только мальчикам. Один раз, я зашел в кабинет во время одного из таких «занятий», и лучше вам не знать, что я увидел, но с тех пор я любимый ученик, и за нерешенные уравнения мне ставят пятерки. Едем дальше. На первой парте сидит девушка моего брата: умница-красавица и надежда нашей школы, сама невинность и пример для подражания. Видели бы они, как она самозабвенно трахается с моим братом - молчали бы в тряпочку. Сзади меня сидят амбалы с отжатыми в подворотнях айфонами и очень громко обсуждают, как бы кто поимел девушку моего брата. Надо бы вступиться, скажете вы, но мне нет дела до этой стервы. В третьем ряду сидит божий одуванчик в очечках и белой рубашке, внимательно записывая все, что говорит мымра, по нему даже и не скажешь, что он учится в выпускном классе. Единственный человек, который меня не бесит после Антона. Дима — хороший парень, но совершенная мямля, ему часто за это попадает от амбалов сзади меня. Во втором ряду сидит Лена, бывшая девушка Антона, которая мне никогда не нравилась, та еще крыса… На протяжении того, как они встречались с Антоном, появлялось все больше слухов о личной жизни Шаста и обо мне в том числе. Я, как лучший друг, сообщил об этом влюбленному по уши Антону, на что он ответил мне грубым толчком и обвинением в клевете. Но пара ночных вылазок на крышу сделали свое дело, друг понял, что был слеп и послал эту швабру, но, к нашему общему сожалению, до сих пор расплачивается.       Перевожу взгляд на парня, сидящего в углу кабинета, и понимаю, что он задумчиво смотрит на Антона. Хмурю брови и перевожу взгляд на друга, который усердно пытается понять хоть что-то из сказанного мымрой, но вскоре бросает эти попытки. Я выпрямляюсь и снова смотрю на парня в углу. Встретившись со мной глазами, он вздрагивает и упирается взглядом в тетрадь. Странный тип, пришел в десятом классе, всегда молчит, в драки не лезет, учится хорошо, нормальный человек, в общем точно не из наших краев…       Звенит звонок, все подрываются и направляются к выходу из класса. Замечаю, что Антон бросает короткий взгляд на странного типа в углу класса. Не нравится мне все это…       — Я голодный как волк, может в столовую пойдем? — застегивая рюкзак, предлагает Антон.       — Вот каждый раз поражаюсь, ты жрешь все и помногу, но все равно остаешься скелетом. Как!? — Шаст лишь ухмыляется, толкает меня в бок, и мы направляемся в сторону столовой.       Пока мы идем и ржем над старой историей из нашего детства, путь нам преграждает Рита и впивается мне в губы. Я опешил и даже не успел отреагировать, но Рита уже очень умело начала хозяйничать у меня во рту своим языком. Я отвечаю на поцелуй чисто из вежливости и перевожу усталый взгляд на Антона, закатывая глаза. Друг усердно пытается скрыть смех, но Рита, услышав смешок, с обиженным видом поворачивается к нему и поднимает одну бровь:       — Че ржешь, дрыщ?       — Так, полегче, это мой друг, вообще-то, — недолго думая, вступаюсь я за товарища.       — Ладно, не буду вам мешать, — все еще пытаясь не ржать, Антон переводит взгляд на меня, — Жду в столовой.       Рита зло смотрит Антону вслед и поворачивается ко мне:       — Я ждала тебя перед уроком у школы, а ты так и не пришел, — целуя в шею, шепчет она мне на ухо.       — Я проспал, — отстраняю от себя девушку, которая присосалась к моей шее, как пиявка. Странно, что при этом я не услышал характерного «чпок». Рита опять хмурится и непонимающе смотрит на меня.       — Ты странный какой-то последнее время, в своих мыслях витаешь, ко мне уже две недели не приходил.       — Готовлюсь к экзаменам, — сухо отвечаю я.       — К экзаменам? Более правдоподобной отмазы не нашлось?       — Что ты до меня докопалась!? — грубо отвечаю я и, разворачиваясь, иду в сторону столовой.       — Еще немного, Попов, и я поверю в слухи про тебя и Антона.       Не разворачиваясь, поднимаю руку со средним пальцем вверх и продолжаю свой путь.       В столовой, как всегда, много народу. Ищу взглядом Антона и, наконец найдя, подхожу к нему и сажусь напротив.       — Че-то ты быстро, свободного кабинета не нашли? — говорит Антон с хитрой улыбкой, продолжая жевать.       — Да пошел ты, — говорю я, кидая в него вилкой. Шаст, предугадав ход событий, уворачивается и начинает громко смеяться, чем привлекает внимание окружающих.       За столом позади меня раздается улюлюканье и смех.       — Эй, петушки, — обращается к нам гопота, которая всегда почему-то оказывается за моей спиной. Я не вижу лица говорившего, но сразу узнаю в нем своего «любимого» одноклассника. Чувствую, что он ухмыляется и подбадривается смешками своей тупорылой гопотской свиты.       — Завали хлебало, — даже не оборачиваясь, отвечаю я.       — А че это вы опоздали на урок? — наклоняясь ещё ближе к моему уху, спрашивает он, — Дрочили друг другу в туалете?       — Арсений, не смей, — это последнее, что я слышу, прежде чем меня оглушило злобой.       С улыбкой маньяка медленно встаю, разворачиваюсь и на секунду замираю, смотря на обидчика, чтобы он в полной мере оценил мой вид, и что есть мочи ударяю его в нос. Вокруг слышны девичьи визги, охи-ахи учителей и звуки начавших запись видео телефонов. Амбал быстро встаёт, и мы сцепляемся в схватке. Антон уже по опыту знает, что лезть и оттаскивать меня не стоит, можно и самому отхватить, поэтому он просто стоит, вцепившись себе в волосы, и истошно вопит о том, чтобы нас разняли, пока мы не убили друг друга. Вы думаете, его мольбы вызывают реакцию? Нет, эти люди стоят и смотрят, как меня смачно прикладывают головой об стол, как я, повалив этого урода на пол, начинаю его душить. Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы не пришедший на звуки хаоса директор.       — Что здесь, черт возьми, происходит?! — все оборачиваются на звук, я отпускаю горло своего "любимого" одноклассника, встаю и вытираю кровь, которая стекает мне в глаза. Видимо, у меня рассечена бровь.       — Попов, Кулинкович! Вы что творите?! Живо ко мне в кабинет!       Мы медленно проходим мимо расступившихся учеников и направляемся за нашим директором, который в свою очередь вымораживает меня своим узколобием и меркантильностью, но об этом позже.       Дверь за нами закрывается, и мы оказываемся в небольшом помещении, где все уставлено мебелью из красного дуба, стоит большое кожаное кресло, и вся обстановка кабинета говорит о пафосе и взятках.       — Вы — старшеклассники! Вы должны подавать пример! Попов, сколько раз мне уже приходилось вызывать твоих родителей в школу?! Тебя все эти годы спасала только хорошая учеба, я тебе все прощаю, а ты этим пользуешься!       "Как будто я не знаю, что вы мне жопу лизать готовы за премии, которые дают вам за выигранные мной олимпиады."       — Кулинкович, ты чем думаешь?!       — Жопой, — не долго думая, выдаю я.       Мой "любимый" одноклассник делает резкий шаг в мою сторону, но его останавливает голос директора:       — Попов, закрой рот!       Кулинкович отходит от меня и устремляет взгляд в пол. Ещё где-то полчаса мы стояли и слушали нравоучения от директора. Эта жирная потная свинья ходила из угла в угол, тыкала в какие-то грамоты, говорила громкие речи о будущем страны, о морали и правилах поведения. В общем, я уже готов был уснуть, когда он задал нам последний вопрос:       — Вы хотите мне что-то сказать?       "Когда вы признаетесь жене, что трахаете учительницу по литературе на своём столе каждый день после уроков?" - пронеслось у меня в голове.       — Никаких? Тогда катитесь отсюда и скажите спасибо, что я не вызвал ваших родителей!       На выходе из кабинета меня встречает Антон. Видя это, мой "любимый" одноклассник ухмыляется, но, встречая полный ненависти взгляд, молча уходит.       — Ты весь в крови, — констатирует факт Антон.       — Как будто в первый раз.       — Пойдем, буду залечивать твои раны, — кивая в сторону лестницы, говорит он, и мы направляемся на выход из школы.       Вы уже поняли, как я сильно ненавижу все, что движется и не движется в этом городе? Казалось бы, моя жизнь у многих вызывает зависть: обеспеченные родители, хорошие оценки в журнале, грамоты на стенах, красивая внешность, брат — гордость города, талантливый спортсмен. Но этот город душит меня и внутри, и снаружи. Я хороню свои таланты, потому что занят совершенно другими вещами, такими как: драки, выяснения отношений и раскрытие самых грязных секретов всех жителей этого города. Зачем мне это? Тогда, идя с Антоном до его дома, я думал, что все раскрытые мной тайны уйдут со мной в могилу, но кто знал, что спустя восемь лет я превращу эти секреты в оружие...       Дом Антона находился совсем близко к зданию школы, поэтому глубоко в свои мысли мне уйти не удалось. Друг жил на первом этаже, что его сильно раздражало. Он любил высоту, любил крыши, любил созерцать широкие пейзажи и смотреть вдаль, но из его окна был вид только на куст сирени, под которым покоились все домашние животные, которые когда-либо у него были. Романтично, правда?       Антон достал связку ключей и задумчиво на них посмотрел. Каждый его приход домой мог принести для него новые проблемы. Дело в том, что его мать больна Альцгеймером — серьезной болезнью мозга. Эта гадость медленно сжирает клеточки памяти одну за другой, забирая у человека сначала последние произошедшие события, потом названия предметов, имена и лица близких людей. Антон каждый раз с ужасом осознавал, что сейчас он может зайти в квартиру и услышать от собственной матери: «Вы кто?». Я медленно подошел к другу и положил руку ему на плечо:       — Все в порядке, я рядом, — Антон вяло улыбается, кивает и вставляет ключ в замочную скважину.       — Антоша, это ты, сынок? — Шаст громко выдохнул и с улыбкой повернулся ко мне. Я ответил ему тем же.       — Да, мам, это я и Арсений, — крикнул Антон.       — Какой Арсений? — улыбка сразу сползла с лица друга. Мой удивленный взгляд и его полный ужаса столкнулись, вызывая волну паники.       В коридор вошла мать Антона с кружкой в руках, одетая в нежно-розовый халат. Она удивленно перевела взгляд с меня на Шаста и обратно. Чтобы вы понимали всю глубину нашего замешательства, я ходил в гости к Антону каждый день, начиная с первого класса. Эта женщина была мне второй матерью, она нравоучала меня, лечила мои ссадины после того, как нам с Антоном взбрендило, что кататься на продуктовой тележке из магазина с горки очень весело. В общем, делала все то, чего не делала моя мать, озабоченная лишь своим внешним видом.       — Мам, это Арсений, мой друг с первого класса, помнишь? — нарушил давящую тишину Антон.       — Ах, Арсений, приятно познакомиться! Ты ужасно выглядишь, что стряслось? — она посмотрела на меня полными удивления и заботы зелеными глазами.       Сглотнув ком в горле, я произнес:       — Подрался…       — Надеюсь, ему досталось больше, чем тебе! Сейчас принесу аптечку, — она подмигнула мне и ушла в ванну.       Даже увидев меня впервые, она осталась такой же заботливой, без лишних вопросов и советов взялась мне помочь. Она всегда была такой, таким был и ее сын, который сполз спиной по стене и закрыл лицо руками. Услышав, что Анна идет к нам, я быстро пошел ей навстречу, чтобы она не увидела состояние Антона, которое вызовет у нее еще больше вопросов.       — Анна Николаевна, давайте пройдем на кухню, там света больше, будет удобнее обработать раны, — с самым невинным видом я взял ее под руку, и мы направились на кухню.       — Какой вы приятный молодой человек. Странно, что Антон не знакомил нас раньше.       — Боялся, что вы полюбите меня больше, чем его, — улыбнувшись самой обворожительной улыбкой, сказал я, чем вызвал звонкий заразительный смех своей второй матери и самой любимой на этой планете женщины.       — Перестань, бесстыжий, садись сюда, — она указала на стул прямо напротив окна и начала бережно обрабатывать мои синяки и ссадины. Все время я не отрываясь следил за ней и поражался, до какой степени мать и сын могут быть похожи друг на друга. Одинаковые зеленые глаза, пухлые губы, впалые скулы и четкая линия челюсти, одинаково длинные пальцы, стройное тело. Только вот рост Антона портил всю картину, этот жираф был выше всех в нашем городе, а его мать была невысокой хрупкой женщиной.       — Вот и все, до свадьбы заживет, — откладывая в сторону использованные ватки, сказала она.       — Большое спасибо за заботу, — сказал я, раскрывая свои руки для объятий. Недолго думая, Анна Николаевна по-матерински обняла меня, проведя рукой по макушке.       — Иди отсюда, засранец, — она выпустила меня из своих рук и продолжила прибираться.       Я направился в комнату Антона. Открыв дверь, я увидел друга, сидящего на кровати и с совершенно отстраненным видом смотревшего куда-то перед собой. Я сел рядом и тупо уставился в выключенный телевизор.       — Еще вчера она тебя помнила, — нарушил тишину Антон.       — Рано или поздно это должно было случиться, — задумчиво произношу я.       — Значит, она скоро и меня забудет, — друг опустил голову в ладони и затрясся. Я не знал, что ему ответить, просто потянул его к своей груди и крепко обнял. Антон не смог больше сдерживаться и завыл от переполнявшего его отчаяния.       Я заберу его отсюда. Ни ему, ни мне здесь не место.