Твои теплые губы

POV Тошик - А в больницу гитару можно взять?.. - Какую, нахуй, гитару?!. Ты рожать едешь, идиот! - я вытаращил глаза на Мильковского, скорчившего выражение вселенской печали на лице. - Ты СЕЙЧАС рожаешь!!! - я напомнил Жене, почему я бегаю в хаосе по квартире и собираю ему сумку в ожидании скорой. - Да ты не паникуй, - усмехнулся Мильковский. - Просто схватки начались, пока не сильно, - Женя присел на пуфик в коридоре, чуть поморщившись. - Я вижу, как несильно, - фыркнул я. - Сядь уже спокойно, посиди... Влад, вылезай из ванной - мне полотенце Жене надо взять! - я забарабанил в дверь. - Тошик, да уймись ты, - вокалист умудрялся смеяться надо мной. Из ванной высунулась рука Влада, протягивающая чистое полотенце, я подхватил его и запихнул в спортивную сумку. - Говорил тебе ее заранее собрать! - я присел рядом с Женей, облегченно выдохнув. - Я хочу, чтобы ты присутствовал на родах, - Мильковский посмотрел мне в глаза. Я сглотнул. - По-моему, мы это уже обсуждали... - уклончиво ответил я. - Да, и ты так и не ответил, - вокалист внимательно изучал мое лицо. - Ты боишься?.. - Я ничего не боюсь! - фыркнул я. Ну да, боюсь - смотреть, как любимому человеку делает больно еще один заранее мной любимый человек. - Я не могу без твоих рук... - Женя погладил меня по ладони, но быстро отпустил руку, схватившись за живот и поморщившись. - Больно?.. - я вскочил на ноги. - Где эти гребаные врачи, блять?! - словно услышав меня, в квартиру вошли два санитара из скорой помощи. До больницы, слава богу, мы доехали быстрее, чем скорая ехала к нам домой. Женю везли на каталке в родильную, он стонал и морщился, но намертво схватился за мою руку, я бежал рядом. Боже, похоже, что я никогда не забуду этот день. - Тоша... - Я здесь, малыш, все будет хорошо, дыши правильно, как учили... - Да иди ты нахуй, я сейчас рожу, блять, в прямом смысле! - Мильковский запаниковал. - Успокойся, сказал! Я буду рядом. - Вам нельзя дальше, - встрял в разговор один из санитаров, открывая двери родильной. - Как это нельзя?! Мы же договаривались... - Позовем, когда покажется головка, сейчас ему нельзя отвлекаться, - наши руки с Женей разъединили, завозя его в помещение. - Тош... - взгляд, полный боли и беспомощности. - Я тут, совсем рядом, - я закусил губу, смотря, как двери перед моим лицом закрываются. Я нервно ходил туда-обратно вдоль дверей, слушая, как врачи что-то сосредоточенно говорят, а мой Женя чуть ли не кричит от боли. Черт, тупо, что в больнице нельзя курить - я бы сейчас от нервного напряжения всю пачку разом скурил. Так, нужно прекратить думать только о себе! Подумаешь, нервы, вот кому-кому, а Жене сейчас ой как несладко... А все из-за меня... Ох, и натворил же ты дел, Ниженко... Так, все! Самобичевание тоже не выход - в конце концов из-за моих опрометчивых поступков у нас с Мильковским будет счастливейшая семья в мире! Через вечность, а в народе десять минут, меня позвали в родильную. Я осторожно зашел внутрь, оглядываясь по сторонам. Мда, никогда не думал, что мне когда-нибудь придется присутствовать на родах, но чего только не сделаешь для любимого человека. Мильковский лежал головой к двери, мне разрешили подойти со спины и встать сбоку. Они напялили на Женю что-то вроде сорочки - мда, если бы не серьезность ситуации, я бы точно поржал. Подол прикрывал нижнюю часть тела Жени, где копошился врач. Неужели, эта сорочка не мешает ему? Или они прикрыли, чтобы я не видел наготы вокалиста? Можно подумать, я там чего-то не видел, пфф. Хотя, я не уверен, что у меня хватило бы выдержки и смелости смотреть, что там происходит - точно бы в обморок упал... только Жене не говорите! Я должен всегда оставаться сильным и мужественным в его глазах. Мильковсий сразу же при моем появлении вцепился в мою руку, больно впиваясь ногтями в ладонь. - Я здесь, родной, - я позволил себе улыбку и поцеловал любимого в лоб. - Ненавижу тебя... чтоб тебя так рвало изнутри, сволочь... - бормотал Мильковский, но руку не отпускал. Я улыбнулся еще шире. - И я тебя люблю, зай, - я покрепче сжал руку моего гитариста. - Не отвлекайся, давай, тужься... Женя снова поморщился, кусая губы. - Давай-давай, не зря же в качалку ходил, пресс качал, - хмыкнул я. - Ниженко, ты труп! - прохрипел вокалист, чуть ли не сгибаясь пополам. Через полминуты послышался детский плач. - Молодец, Женя, давай, последний раз! - врач подбодрил гитариста, пока мы с Женей на пару догоняли, что плакал ребенок... НАШ ребенок. Счастливая улыбка озарила лицо вокалиста, как, наверное, и мое. Он сделал последнее усилие и откинулся на спинку родильного кресла, врач перерезал пуповину, отдав ребенка медсестре, чтобы помыла и укутала в пеленку. Я убрал мокрые волосы с лица Жени, поцеловав моего храброго омегу в губы. Мильковский закрыл глаза, тяжело дыша и пытаясь выровнять дыхание. - Поздравляю, у вас сын, альфа, - улыбнулась медсестра, вложив мне в руки маленький комочек счастья. Сверток был таким теплым и... живым... Я посмотрел на ребенка, который уже перестал плакать... и растерялся. - Жень... А что с ним делать?.. - Дурень, - это слово никак не соответствовало счастливой моське Жени, который блаженно улыбался, глядя на нас обоих. - Богдан... Какой красивый... - Весь в меня, - усмехнулся я, бережно протягивая ребенка Мильковскому. - Да пошел ты! - Женя обиженно отвернулся от меня, смотря на ребенка. - Хотя да, хорошо, что мой нос не унаследовал. - У тебя прекрасный нос, во-первых, а во-вторых, все еще впереди, - усмехнулся я, нежно поцеловав в лоб сначала Мильковского, а потом - сына. Сын... Черт возьми, у меня родился сын! - Жень, я так тебя люблю... - я не мог найти слов. Мне кажется, или у меня проступили слезы на глазах?.. Похоже, непоколебимый характер грозного альфы-Ниженко был окончательно и бесповоротно сломлен. - Извините, Антон, я вынужден попросить вас выйти... Роды прошли успешно, о вашем сыне позаботятся, а Евгению нужен отдых и реабилитация... - врач положил мне руку на плечо, мягко подталкивая к двери. Я в последний раз посмотрел на слабеющего Женю взглядом, полным моей любви к нему. Тот закрыл глаза и тяжело задышал. - Доктор, с ним все в порядке?.. Он... потерял сознание?.. - я оглядывался на Мильковского, пока меня вели к двери. - Все в порядке, он очень устал, у вас родился довольно крепкий сын - признаться, я даже удивлен, что организм Евгения справился с этой задачей: я думал, придется делать кесарево, но все обошлось. Ему нужен покой, - врач улыбнулся и окончательно вытолкал меня из родильной. Не успел я облегченно выдохнуть, как кто-то на меня накинулся. - Тошик, ну! Как прошло? Кто?! - Влад и Рома завалили меня вопросами, не давая прохода. - Все замечательно, сын, альфа, - я стал еще счастливее, произнося эти слова вслух. - Ураа! Поздравляем! - гитаристы запрыгали вокруг меня, как дети. - Еще один мужик в нашей группе! - Посадим на перкуссию и будем ебошить ню-металл - наверняка в папашу пошел, барабанщик: пинался-то как последние два месяца! - рассмеялся Влад. - Погнали в бар, это надо отметить! - радостно предложил Булахов. - А Женя?.. - я растерялся: с одной стороны, предложение заманчивое, а с другой - как же я оставлю здесь мужа и сына, слабых и беспомощных, одних?.. - Женя сейчас должен набраться сил, а о сыне позаботятся - тебя все равно ни к тому, ни к другому не пустят, - окончательно развеял мои сомнения Влад. Но все равно, прежде, чем уйти, я узнал у доктора, нужно ли что-нибудь Жене и могу ли я чем-то помочь. Получив отрицательный ответ, я, теперь уже без зазрения совести, отправился обмывать появление на свет сына. POV Женя Я никогда еще в жизни не испытывал такую адскую боль. Даже в те ужасные дни, когда Тошик издевался надо мной, как над своей личной шлюхой - это-то я уже давно простил ему. Но это последствие тех дней... Я постоянно повторял себе, что это необходимо - я дам жизнь новому человеку, который станет живым единением нас с Ниженко. Это нужно, потому что это сделает нас обоих самыми счастливыми людьми в мире. С появлением Тошика стало легче, но я все равно злился на него за то, что уже не первый раз делает мне больно. Но я понимал, что быть эгоистом в этом случае непростительно - подумаешь, больно, зато у нас будет ребенок, который окончательно объединит нас, как семью, и наши черты - в себе. Это ведь так увлекательно - заботиться о нем и смотреть, как он будет расти, на кого будет больше похож, чьи привычки переймет. Да и вообще, я свою гитару отдам, лишь бы посмотреть на Ниженко в роли отца. Тут должен быть зловещий смех. Последнее, что я видел - счастливое лицо Тошика и маленькое личико сына, уже с рождения так похожего на барабанщика. Я готов был смотреть на эти два лица вечность, но сон сморил меня. Мда, денек, а точнее, вечер выдался тяжелым.

***

Через неделю Тошик должен был придти за нами на выписку. За эти дни я так полюбил своего сына... Это стоило таких мучений, чтобы стать настолько счастливым. Богдан родился крепеньким и здоровым, он практически никогда не плакал. Он лежал рядом в специальной кроватке на колесах, я занимался любимым делом - гладил пальцем его ладошку. Когда мальчик умудрялся, нечаянно естественно, сжать мой палец в кулак, я умилялся - ну разве могут быть настолько маленькие и нежные ручки?.. Дверь в палату неожиданно открылась, я вздрогнул, запахло перегаром. Я посмотрел на того, кто стоял в дверях... ох, лучше бы я этого не делал. - Тошик, ты что, нажрался?! - я зашипел на мужа, стараясь не напугать ребенка. - Нет! Я об...обмывал появление на ссссвет ссссына, - икая через каждое слово, заплетающимся языком кое-как промямлил Ниженко. - Мы с парнями в бар пош...шли сраззззу после родов... - КОГДА?! Неделя, блять, прошла! - Да?.. - Тошик собрал глаза в кучу, удивленно глядя на меня. - А какой сегодня день?.. - Тот самый, когда ты нас должен отсюда забрать! - я злился все больше и больше. - Тиха-тиха, не кричи, ща разбир...бер...беремся... - он подошел ко мне вплотную, прижимая меня к себе. - Отпусти меня, придурок! У тебя ребенок родился, а ты бухаешь, как сука! - я вырвался из его рук. - Поэтому и бухаю, что сын родился, - усмехнулся Ниженко. - Как там мой малыш, кстати?.. - он склонился над кроваткой ребенка. - Отойди от него! - зашипел я, оттолкнув его. - От тебя несет перегаром за километр! - Я имею право посмотреть на сына, или нет?! - Тошик начал возмущаться и поднял на меня руку. Я прожег его самым злым, что был в моем запасе, взглядом. - Если ты ударишь меня, ты никогда нас больше не увидишь! - неужели, опять?.. Когда Тошик напивается, он снова становится похож на того монстра, что насиловал меня неделю. Стало немного страшно. Однако, угроза, по-видимому, подействовала. Ниженко потряс головой и отступил на шаг. - Прости, зай... Я сейчас, я мигом! Собирай вещи! - он выскочил все еще весьма нетвердой походкой за дверь. Я тяжело вздохнул, закрыв глаза и попытавшись успокоиться. Ладно, вроде ничего слишком плохого не случилось: он просто рад, протрезвеет и пожалеет, будет прощения просить - он разозлится на себя еще больше, чем я на него, нужно успокоиться и принять все, как должное. Я уже давно собрал сумку, поэтому просто присел на кровать, смотря на спящего Богдана. - Мда, сынок, папаша тебе еще тот достался... но ты не думай: он на самом деле нас очень любит... - я поцеловал нежную щеку младенца. Через пять минут Тошик появился в дверях совершенно трезвый, как стеклышко. - Ну что, готов?.. - он, как ни в чем не бывало, поторапливал меня. Я удивленно уставился на него. - Как ты..? - Ебнул кофе из автомата - такой эффект только на тридцать минут, а потом снова развезет, так что давай живее - такси уже ждет, - он схватил мою сумку и подал специальный конверт для ребенка. - Придурок, - вздохнул я. - Мы еще вернемся к этому разговору, - я осторожно завернул Богдана в конверт и пошел вперед, а Ниженко с виноватой мордой поплелся следом. С этого дня и началась наша веселая семейная жизнь.