Работа над ошибками

       Переборы нот рояля сменило соло акустической гитары. У проходящего мимо официанта, русская девушка взяла бокал игристого вина. Сергея увёл какой-то американский коллега, но долго быть в одиночестве Умановой не пришлось. - Здравствуйте, Олеся! Рад видеть вас здесь! – поприветствовал её только что подъехавший Джефферсон. - Добрый вечер, Дэвид. Замечательное мероприятие! – улыбнулась она. - Должен признать, вы прекрасно выглядите! От той девушке, с которой я познакомился в Питере, не осталось и следа… - Спасибо… - смущенно ответила Ума. - Не знаю, получится ли у нас поговорить ещё, поэтому прошу вас передать отцу мои наилучшие пожелания. Пусть скорее поправляется и прилетает сюда, в Нью-Йорк! Тут недалеко есть такое место, где водится просто потрясающая рыба! Я бы с радостью посидел с удочкой в его компании! – рассмеялся пожилой мужчина. - О, думаю, это будет отличным стимулом для него!        Слегка похлопав девушку по плечу, Дэвид направился в сторону других гостей. Он не держит зла на юную леди и давно простил ей петербургский инцидент. От этой мысли на душе Умановой стало невероятно легко.        Вечер тянулся слишком медленно. Девушка, свободно владея английским, общалась с сотрудниками «J&S» и изредка принимала приглашения на танец. И, кажется, что всё шло не плохо: она нашла со всеми общий язык, могла поддержать многие темы – но общая атмосфера на неё давила. Слишком вокруг всё наигранно и лживо, даже диалоги были какими-то постановочными, а комплименты зачастую сопровождались лицемерным взглядом. Лишь в мужской компании, в которой она оказалась совершенно случайно, девушка почувствовала под ногами почву. Беседа о последнем хоккейном матче «Питтсбург Пингвинз – Вашингтон Кэпиталз» буквально вернула Уманову на Родину. Так восхищаться игрой Малкина и Овечкина, пусть даже и в соперничающих командах, могла только она – истинная фанатка двух российских спортсменов. Американцы лишь диву давались, откуда эта Нимфа знает имена всех игроков, их позиции, а так же разбирается в тактических приёмах в столь холодной игре. Естественно, они предпочли всё списать на «загадочную русскую душу». - Потанцуешь со мной? – услышала она за своей спиной мужской баритон.        Борис сам едва ли понимал, что собирается делать. Он в последний раз улыбнулся какому-то директору отдела в «J&S», и, неожиданно для самого себя, сделал шаг в направлении девушки, так увлечённо что-то говорящей группе мужчин. Услышав тему, Тарасов невольно улыбнулся: только Уманова предпочитает разговор о хоккее типичным бабским сплетням.        Её ладонь легла в его. Он вывел её в самый центр импровизированного танцпола. Леся не сопротивлялась, лишь покорно положила вторую руку на его плечо, его – опустилась на её талию. Они двигались синхронно в такт лиричной музыки. Впервые девушка поняла, что такое танцевать, когда точно знаешь, что партнёр не даст тебе замешкаться или потеряться. Доверилась ему и просто стала получать удовольствие. Она чувствовала его уверенность и силу, как он ведёт её в этом танце. Аромат дорого парфюма, смешанный с запахам его тела, слегка вскружил голову. Наконец-то призналась самой себе – влюбилась. Вот только, что делать с этим не нужным ему чувством, она не представляла.        Уманова невольно поддалась вперёд и подняла свой взгляд на Бориса. В его глазах отражался свет от неярких сапфиров, что горели в ресторане, а на губах играла чуть заметная улыбка. По телу Тарасова разлилась сладостная нега от ощущения пьянящей близости этого прекрасного лебедя. Он с наслаждением прижимал к себе её хрупкий стан, сдерживая желание прикоснуться к манящим губам. Сегодня девушка поразила его до глубины души. И в эти минуты он был готов отдать любые средства, лишь бы стрелки часов замедлили свой ход, а лучше и вовсе бы остановились.        Пара стала центром внимания многих присутствующих в ресторане людей. Но им было всё равно. Они отдавали себя музыке и танцу, неторопливым движениям и плавным переборам, нежным объятиям и новым ощущениям. И это было чем-то больше, чем-то значимее для них. Казалось, они переступили последнюю грань, которая разделяла их всё это время. И если они пока что и не на одной стороне, то, по крайней мере, уже рядом. Не было сейчас тех упрёков, которые так часто звучали из уст девушки, не было ненависти, которую так часто испытывал раньше мужчина. Только что-то светлое и невообразимо приятное заполняло всё их нутро. Им ещё далеко до полного взаимопонимания, но, может быть, именно этот вечер послужит тем толчком, который объединит двух людей… - Долго ещё? – тихо спросила Леся. - Хочешь уйти?        Получив уверенный кивок, Борис улыбнулся: их желания совпадали – он уже и сам не может тут находиться. Найдя Дэвида, Уманова и Тарасов последний раз поблагодарили его за прекрасный вечер и, сославшись на утренний самолёт, направились к выходу из дорогого ресторана. - Замечательные ребята, - тихо сказал Джефферсон, глядя на удаляющуюся пару, руки которой по-прежнему были крепко сцеплены. - Я не хочу на машине! – заупрямилась девушка, когда шофёр открыл перед ними дверь. Мужчина вопросительно на неё посмотрел, - пойдём пешком!        Не дожидаясь реакции Бориса, Леся развернулась и зашагала в сторону отеля. Тарасову оставалось лишь подчиниться. - За эту неделю мне так и не удалось прогуляться по ночному Нью-Йорку, - прошептала девушка, восторженно смотря на переливающийся мегаполис. - Я думал, что за эти четыре дня ты изучила город вдоль и поперёк… - Если бы ты позвонил и спросил где я, то скорее бы всего услышал название какого-нибудь небольшого населённого пункта на востоке США, - пожала плечами Леся. - Мы с Физиком наколесили тысячу километров, наверное. - С Физиком? – переспросил мужчина. - Ну, с Серёжей. Он занимается строительной физикой в корпорации своего отца.        Смысл предложений неприятно отозвался в сердце Бориса. Вот только высказывать своё мнение вслух насчёт этой поездки, он не стал. - А ты что делал? – вдруг спросила девушка. - Работал…        А что она ожидала услышать? Рассказ о том, как он просидел в баре, как выпил три бутылки пива поздним вечером, как утром собственноручно чуть не сорвал контракт, как нервничал, когда узнал, что Леся так и не появилась в номере, как сто раз хотел набрать её номер, но каждый раз кидал телефон на кровать, не смея нажать на зелёный значок. Немного не те отношения, чтобы так открывать ей душу. - А ты уже когда-нибудь был в Нью-Йорке? - Несколько лет назад сюда прилетал. - Зачем? – допытывалась Уманова. - У нас с Леной был медовый месяц… - Понятно, - перебила она, но потом, резко повернувшись к мужчине, взглянула в его глаза и, буквально моля, выдохнула, - удиви меня!        Это, скорее, кричал её внутренний голос, она лишь позволила ему вырваться наружу. Уставшая душа жаждала чего-то нового. И это просьба о помощи, как последний шанс на спасение. В карей бездне читалась мольба. Даже сильным порой нужен тот, кто ещё сильнее.        Тарасов такой видел её впервые. Совсем маленькая, а хочет быть большой, но куда ей… Итак старается держаться из последних сил, вот только теперь и её маска начинает срываться. Даже бы если и очень захотел, то не смог бы отказать. Оглядевшись по сторонам, он уверенно взял её за руку и потянул за собой.        И что с ней сейчас происходило? Рушилось всё то, что она так усиленно строила несколько последних лет. Пропал тот щит, которым она старалась закрыться от окружающего мира. Пропала ненависть в глазах, уступая место какому-то другому, пока ещё не совсем понятному чувству. Исчезли все мысли из головы. Она словно шла навстречу чему-то новому, словно пыталась выстроить новые отношения с Борисом, забыв обо всех своих обидах. Но пока эти шаги были совершенно неуверенными…        Он привёл её в Центральный парк совершенно уверенный в том, что девушка так и не побывала здесь. Крепко сжимая её ладошку, они шли по аллеям и тропинкам, скрытым под кровом многолетних деревьев. Островок зелени посреди оживлённого мегаполиса. Как будто бы два разных мира. Сейчас здесь нет суеты, нет многочисленной толпы, нет посторонних звуков. Только редкие прогуливающиеся пары, звуки птиц и журчание воды. И кажется, что ты вовсе не в Нью-Йорке – городе мира, денег и развлечений. Делая шаги вглубь парка, всё дальше и дальше удаляешься от шумных, вечно живущих улиц Большого яблока. - Ты думаешь, я в состоянии лазить по горам в первом часу ночи? – спросила девушка, глядя на валуны камней разных размеров. - Давай! – расхохотался он, видя растерянный вид Умановой.        И вновь она лишь улыбнулась его словам. Протянув руку, он помог ей взобраться на импровизированную смотровую площадку. Стоило ей оказаться на вершине, как она тут же огляделась по сторонам. Увиденное её поразило. Над высокими кронами деревьев возвышались гигантские многоэтажные дома. Огромные светящиеся билборды, окна, в которых горел свет, цветная иллюминация небоскрёбов. Галактика в галактике – по-другому и не назовёшь. Стоя посреди всего этого великолепия, невольно ощущаешь себя лишь песчинкой в большом Мире. Создавалось ощущение, что небосвод опустился для того, чтобы люди смогли его получше разглядеть: вывески – планеты, окна – звёздочки, а здания – млечные пути. Оказывается, мир может быть совершенно другим, если взглянуть на него с необычного ракурса.        Он удивил её. Понял это по тому, как заблестели её глаза, как рот приоткрылся в немом восторге, как губы слегка расползлись в улыбке. Ничего не говоря, он любовался этим зрелищем. Ни одна женщина, с которой он был знаком, не реагировала так на ночные огни большого города. Их не привлекали ни прогулки под звёздами, ни природа, ни потрясающие виды, ведь желания были намного приземленными, а эмоции скупы. - Спасибо… - очень тихо, почти одними губами, прошептала девушка        Ему показалось, или он действительно услышал от неё слово благодарности? Ни разу за много лет она не говорила ему этого. А сейчас как гром среди ясного неба. Леся развернулась к остолбеневшему мужчине, словно подтверждая сказанное. Она была уверена, что он сейчас скажет что-нибудь вроде: «Надо же, ты знаешь это слово…», «Помечу этот день в календаре красным цветом и буду праздновать его каждый год!» или «Сколько же времени тебе понадобилось, чтобы выучить его?». Но он молчал. В его глазах не было и намёка на то, что он хочет как-то съязвить или подколоть. - О чём ты сейчас думаешь? – спросила Уманова, пытаясь понять мужчину. - О том, что ты стала какой-то другой…, - честно признался Борис. - Почему ты ни разу не позвонил мне за эти дни? – неожиданно для самой себя поинтересовалась Леся. - Зачем мне лезть в твою жизнь? - А разве не хочется? – с улыбкой произнесла она. - Ты слишком высокого о себе мнения.        Давно сдал себя с потрохами, но открыто признаваться в чувствах, что бушевали внутри, не хотел. - А, по-моему, я констатирую лишь очевидное, - задумчиво проговорила Ума.        Она села на холодные камни, вглядываясь в многочисленные небоскрёбы. Он расположился рядом. Повисла тишина. Мужчина, заметив, что девушка слегка поёжилась от ночной прохлады, снял с себя пиджак и накинул её на плечи. Леся вновь попала в мучительный плен его тепла и аромата. - У тебя есть мечта? – спросила Уманова. - Как и у всех, - пожал плечами Борис. - И о чём же мечтает один из богатейших людей Петербурга? - О том, чего нельзя купить за деньги… - Счастье? - И об этом тоже. - А помимо? - Зачем тебе это знать? – вдруг резко спросил он. - Ладно, не хочешь говорить, не надо…, - потупилась девушка, а он про себя чертыхнулся. - Извини, просто я не привык обсуждать столь личные темы…        И вновь они замолчали, но не от того, что им нечего было друг другу сказать. Просто не знали, стоит ли озвучивать свои мысли вслух. - Ты звонил в клинику к отцу? – спросила она. - Да, ему уже лучше, но он пока очень слаб. - Я виновата перед ним…        Её карие глаза наполнились слезами, но нельзя их показывать. Однако Тарасов, сидящий рядом, слишком сильно почувствовал перемену в её интонации. Ему не нужно было и смотреть на неё, чтобы понять, что вот-вот эмоции возьмут вверх. Поддавшись порыву, Борис приобнял её. - Он простит меня? – робко спросила она. - Давно простил.        Положив свою голову ему на плечо, Леся с наслаждением опустила веки. Конечно, этот камень ещё не упал с её души, но ноша заметно стала легче. - Ты бы мог не забрать заявление? – и вновь она задала тот вопрос, который он никак не ожидал услышать. - Какое? - Ну, после того как я угробила твою машину. - Куда б я делся, - усмехнулся Тарасов. - Тогда зачем писал? - Надо же было тебе хоть как-то отомстить. Между прочим, это было моя любимая машина! - Ты же купил себе такую же… - Всё равно та была роднее! – засмеялся мужчина, - почему ты вспомнила об этом? - Не знаю… Просто интересно.        Они просидели в парке ещё некоторое время. Она по-прежнему задавала ему вопросы, на которые он старался отвечать. Это бы какой-то вечер откровений для него. Высказываться самой девушка категорически отказывалась, зато его заставляла. Наверное, это был первый их спокойный разговор впервые за долгое время.