Работа над ошибками

       Что делать дальше, не представлял ни один из них. Ведь если до сегодняшнего момента ещё можно было делать вид, что ничего не произошло, то сейчас всё встало на свои места: они оба выдали своё желание с головой, но внутренний какой-то регулятор не давал нажать на разрешающую кнопку.        Где лучше всего думается? Конечно же, там, где есть простор для глаз и воображения. Сев в свой арендованный Лэнд Ровер, Леся указала на навигаторе пункт назначения и нажала на педаль газа. Машина с рёвом тронулась с места, унося девушку далеко от пятизвёздочного отеля в самом сердце Манхэттена.        Море. Голубое, синее, чёрное, зелёное, глубокое и мелкое, спокойное и буйное. Она любила его любым. Готова была вечно смотреть, как волны атакуют берег, набегают друг на друга. Как лучики тёплого солнца переливаются на водной глади. Как чайки кружат над поверхностью в надежде добыть себе пропитание. Как маленькие дети с криками отбегают от настигающей их волны – они пока не понимают, что она не опасна. Она с трепетом в душе реагировала на появляющийся из волны плавник дельфина, а потом и на его очаровательную мордочку. Она мечтала погрузиться во владения Посейдона с аквалангом, чтобы узнать жизнь на дне океана – реальную, а не ту, что показывают в мультике про Спанч Боба. Ей было в удовольствие ощущать солёный ветер, что дует с моря. А ещё она обожала тайком от всех слизывать соль, высохшую под действием теплого солнца. Любила смотреть на маяки, которые по ночам освещали всё вокруг светом своего прожектора. А чего стоят корабли, уходящие в дальнее плаванье ранним утром! Как малое дитя радовалась, когда на мелководье проносились стаи мальков, когда пополняла коллекцию цветных стёклышек, сглаженные водой, когда ей удавалось находить идеально круглый камешек и пускать старые добрые блинчики. А ещё любила, когда из-под стоп убегает песок вместе с оттоком волны, а потом опять теряется среди пальчиков, и всё повторяется снова и снова. Наверное, тогда она и дышит уверенно, чувствует себя счастливой и единой. В каменных джунглях, где ты видишь одно и то же, где делаешь одно и то же изо дня в день, не замечаешь, что тебя окружает. Всё кажется знакомым и обыденным. А здесь, на море, понимаешь, что, даже приходя на одно и то же место, каждый раз видишь что-то новое и каждый день совершаешь своё маленькое открытие, замечая то, чего не было раньше. Это никогда не наскучит, никогда не надоест. Напротив, сам будешь нестись к водной глади, а если кто-то скажет: «Вот, дурачок!», – лишь покажешь ему язык и убежишь. К воде. К морю. К свободе. К простору. К жизни. Наполнишь лёгкие солёным ветром и поймёшь, что всё в принципе не так уж и плохо, и все проблемы решить вполне по силам.        Упав на прогретый песок, Уманова с наслаждением опустила веки, прислушиваясь к окружающим её звукам. Волна, чайка, ребёнок, не громкая музыка из динамика, шелест пальм от ветра. Оказывается, чтобы достичь внутреннего умиротворения достаточно приехать на море и просто закрыть глаза. И голова становится свободной, и на душе легко. Все проблемы остались в душном Нью-Йорке, а здесь только свежесть и спокойствие.        Как в детстве она вскочила на ноги и побежала, не обращая внимания ни на удивлённые взгляды отдыхающих, ни на задорный крик детей, ни на лай собаки, что рванула следом. Раскинув руки по обе стороны, она неслась по пляжу, разбрызгивая босыми ногами воду, как самолёт, что идёт на разгон по взлётно-посадочной полосе. Вот только жаль, что взлететь она не может… Птица вольная, ястреб парящий - вольность действий, отсутствие ограничений – с-в-о-б-о-д-а. Манящая, желанная, необходимая.        Скинув с себя одежду и оставшись в одном нижнем белье, девушка вбежала в воду. Солёная жидкость её приняла с распростёртыми объятиями. Она резвилась как маленький ребёнок. Ныряла, бултыхалась, плавала, лежала звёздочкой. Забыла обо всём, отдаваясь эмоциям и давно забытому чувству.        День близился к вечеру. Возвращаться не просто не хотелось, Леся боялась, и в первую очередь, саму себя. Контролировать свои действия становилось всё сложней и сложней. Под грохот волн решила остаться здесь. Машина вполне позволяла переночевать в салоне, но так как в кармане была карточка, а в прибрежном городке имелась гостиница, то девушка решила остановиться там. Стоило голове коснуться мягкой поверхности подушки, как Уманова тут же провалилась в сон. Ей снилась потрясающая голубизна. Не было понятно, небо это или всего лишь яркая краска на палитре художника. Но небесная бездна манила и звала. И девушка была готова двигаться ей навстречу. Доверить ей всю себя.        Он сидел в каком-то баре, что находился в районе Бруклинского моста. Немногочисленную публику развлекал местный джаз-бэнд. Они пели что-то о любви, о суетливой жизни, о том, как не потерять себя. Порой такие малоизвестные группы цепляют даже больше чем звёзды мировой величины. Борис любил музыку: неважно рок это или кантри, блюз или босанова, классика или регги – лишь бы был не пустой набор слов и нот, а какой-то смысл.        Слушая неторопливые переборы рояля и допивая бутылку Хайнекена, мужчина старался не думать о том, что произошло несколько часов назад в номере, однако мысли невольно возвращались к случившемуся.        В какой момент всё изменилось? Когда он увидел в этой несуразной Умановой маленькую девушку? Её хотелось уберечь, защитить от всего мира, спрятать от чужих глаз. В тот момент, когда хрупкое тело девушки прижималось к нему, Тарасов отчётливо осознал – влюбился. Как мальчишка. Он думал, что уже забыл, что это такое. Его сердце давно не испытывало какого-либо трепета по отношению к женщинам. Да, он с ними спал. Да, говорил, что они лучшие. Да, у него, в конце-то концов, была жена! Но чувств не было. Точнее было одно – безразличие.        Удовлетворение физических потребностей, по нынешним временам, не повод клясться в вечной любви партнёру. И с этой мыслью мужчина жил, наверное, с добрый десяток лет. Но всё изменилось в одночасье. С Олесей было невыносимо сложно. Постоянные ссоры, упрёки, подколы выводили его из себя – не знали они милых душевных бесед или хотя бы молчаливых посиделок. Только перепалки по всякому поводу. Ни одна женщина не позволяла себе, глядя ему в глаза, говорить гадости, пререкаться или унижать. Все покорно с ним соглашались, подчинялись его требованиям, а она плевала на них с высокой колокольни и в открытую их игнорировала.        Тарасов даже задался вопросом: если бы Уманова не была дочерью его работодателя и друга, что бы он с ней сделал? Также бы слепо прощал ей все выходки? Забрал бы заявление из полиции? Скорее всего, нет. Она пользовалась своим положением, зная, что ей ничего не будет. Но ведь именно в дикарку он и влюбился. Его привлекали её пацанские замашки, какая-то нескладность, поведение, которое не подчинялось законам логики, даже пляшущие в глазах чёртики – они были неотделимы от хозяйки.        Вернувшись в отель глубокой ночью, Борис с удивлением обнаружил, что ключ оставлен на ресепшене. Неужели она с Сергеем? Противная ревность заполнила разум. Первое желание – позвонить и всё выяснить, но, поразмыслив, пришёл к выводу, что лучше этого не делать. Он не хотел быть жандармом, который будет контролировать каждый шаг девушки. Она не принадлежит ему, так что вольна делать всё, что ей хочется.       Приняв контрастный душ, который хоть немного освежил мысли, мужчина уже собирался лечь спать, как в дверь робко постучали. Не стоило ожидать, что это – Леся, она скорее бы ввалилась в номер, снеся с петель преграду. На пороге он увидел женщину-администратора. - Простите, что так поздно, но днём к вам приходил курьер, а вас на было в отеле. Он просил передать посылку.        Короткая юбка, накрахмаленная блузка с кокетливым вырезом и кулончик-капелька, что идеально пролёг в ложбинке на груди – вполне милая особа, которая явно пришла не только для того, чтобы отдать адресату конверт. И в любой другой момент Тарасов бы наверняка предложил ей войти в номер, выпить по бокалу вина, а потом бы всё закончилось по заранее известной ему схеме: переспали и разошлись. Но сейчас этого совершенно не хотелось, поэтому взяв почту, он поблагодарил служащую и захлопнул перед её очаровательным носиком дверь, оставив женщину наедине со своими разочарованными мыслями.        Это были документы от Джефферсонов. Вариант контракта, который Дэвид готов был подписать. Пробежавшись глазами по его условиям, мужчина в принципе счёл их приемлемыми, но некоторые пункты всё равно требовали уточнения.        Заснул только под утро. Почти бессонные ночи уже вошли в привычку. Созвонившись на следующий день с секретарём «J&S», он договорился о встрече. Осталось немного, и уже совсем скоро они смогут вернуться в Санкт-Петербург к привычной для каждого жизни.