Moй личный пcихoлoг

Для множества людей на земле это утро началось вполне сносно, а у некоторых счастливчиков даже отлично! Но, по закону жанра, только не у этого паренька. Гэри Анвин, а по-привычному ему прозвищу — Эггзи, сейчас сидел в полицейском участке, и, вместо счастливого и заспанного лица своей второй половинки в лучах утреннего солнца (как было у большинства людей из категории «счастливого утра»), он сверлил взглядом недовольную рожу полицейского, который, подумать только, уже третий раз за этот месяц втирает ему до неприличия одинаковые лекции по поводу его хулиганского нрава и неподобающего образа жизни! О, а вот и подошел к концу его монолог, наконец началось самое интересное. — Рассказывай, ублюдок, кто был с тобой в машине вчера вечером! Эггзи этот момент разговора всегда забавлял больше всего. Очень весело смотреть на раскрасневшуюся рожу этого служивого, который уже знает, что не получит ответа, но все равно пытается что-то выпытать из ехидно ухмыляющегося мальчишки. — Все! Мне это надоело! — красный, как рак, полицейский, стукнул по столу кулаком и подскочил с места, от чего Эггзи непростительно громко прыснул, и тот, сделав вид, что не заметил этой выходки, продолжил свою пламенную речь, — С завтрашнего дня ты состоишь на учете у нашего штатного психолога, пусть он разбирается с тобой, я больше не намерен терпеть твои гадкие выходки! Эггзи попытался возразить, но полицейский уже нарочито громко хлопнул дверью, давая мальчишке понять, что последнее слово будет за ним. И только сейчас парень понял, в какую он угодил задницу. Школьный звонок (только в моменты, когда он вещает об окончании уроков) это лучшая музыка для ушей учеников. В коридор, подобно ручьям, со всех кабинетов сбегается народ, в итоге сливаясь в одну большую реку, несущую вечно голодных детей в столовую. Только когда проходит первый поток беженцев от ненавистных уроков, из классов потихоньку выглядывают более скромные ребята, которые готовы отстоять огромную очередь, лишь бы их не утянул с собой этот бурлящий поток, и никто из задир не толкнул бы их и не наступил на ногу. Самыми последними, вопреки всем представлениям, выходят, гордо подняв носы неприлично вверх, представители хулиганской элиты классов. Пока охранники увлечены разбором толпы первых двух слоев школьного общества, по совершенно пустым коридорам эти мальчишки уверенным шагом направляются к выходу из школы, а затем кучкуются около калитки за территорией, и закуривают. У самых известных парней были собственные пачки сигарет, они делились с остальными только при том условии, что те полностью переходят под их контроль и выполняют любые указания. Единственные, перед кем могли пресмыкаться эти ребята — учителя. Завидев на горизонте любого из них все из банды «крутых ребят» резко тушили сигареты, и затевали бурную беседу между собой. Конечно, учителя давно обо всем догадались, но знать об этом ребятам было не обязательно — иначе бы и взрослые в их глазах потеряли остатки уважения. Но были и те, кто пытался доказать, что они гораздо выше этих самых преподавателей. Юный Эггзи Анвин был представителем нижней прослойки общества в целом, из-за бедности в семье, однако в школе пользовался авторитетом парней именно благодаря своей дерзости и напускной смелости. Эта самая смелость и погубила всю его репутацию. По сигналу следящего за выходом из школы, Все синхронно потушили сигареты еще даже неискуреные наполовину, и только Эггзи решил, что никакие учителя не станут ему преградой. И совершенно плевать, что это был единственный день в полугодии, когда все учебное заведение кишит проверяющими, и все дети ходили по струнке. Он облокотился на забор, и, улучив момент, выдохнул облачко дыма прямо перед идущим в его сторону воплощением снобизма: строгий костюм, который сидел на своем владельце настолько безупречно, что не оставалось сомнений — сшит в ателье по заказу, черный дипломат, идеальная укладка волос, оксфорды и очки в черной оправе. Тот, в свою очередь, не стал в ту же минуту отчитывать парня и брызгать слюной в праведном гневе. Он лишь остановился напротив задиры и пристально вгляделся в опущенные глаза мальчишки. Рот второго скривился в ехидной усмешке, и парень поднял из-под козырька кепки хищный взгляд на мужчину. Как оказалось, совершенно зря. Наладив зрительный контакт друг меж другом, они словно сбили друг друга противоположными себе потоками: Эггзи — пламенным языком, а мужчина — ледяной волной. Пока эта молчаливая битва продолжалась, в воздухе повисло напряжение. Наблюдатели боялись издать лишнего звука, опасаясь нарушить этот миг. И, в какой-то момент, когда парень уже был готов положить этой надоевшей схватке конец, он оказался повержен. Увидев в мгновенно расширившихся зрачках соперника отражение собственного взгляда, он словно впал в состояние транса, не в состоянии сдвинуться с места и отвести взгляд от этой бездны, в которую он с каждой секундой погружался все больше. Очнулся от этого наваждения он лишь от жгучей боли в руке. В попытках выбраться из этого омута и зацепиться за что-то реальное, он сжал в ладони все ещё не потухший бычок, наградив себя памятным шрамом от ожога на всю оставшуюся жизнь. Мужчина ответил ему столь же красноречивой ухмылкой, и, таким же ледяным голосом, произнес: — Вот Вы и получили свое наказание, молодой человек. Я подниму вопрос о направлении Вас школьному психологу, может быть он сумеет остудить Ваш пыл. В Гэри начинала с новой прытью закипать ярость, и, когда он только попытался открыть рот, чтобы выплюнуть ее обжигающим потоком слов, мужчина вежливо чуть наклонил голову и попрощался со всеми: — До свидания, молодые люди. И Да, — он вновь стрельнул глазами на нарушителя, — не забудьте посетить медпункт, меня серьезно беспокоит ваша ладонь. Логично, что этого мужчину Эггзи никогда в жизни больше не видел, но он всегда был готов в красках высказать ему свою безграничную благодарность, за то, что тот, своим решением помочь, практически сломал парню жизнь и подорвал веру в людей. И, по факту, хоть и не своими руками — два ребра, нос, и левую коленную чашечку. Но всему, как говорится, свое время — как и этой истории, а пока наш герой предавался не самым приятным детским воспоминаниям, и держал путь домой, хоть и предпочел бы этому месту спать на полу в полицейском участке.