Хроники шлюх и других зверьков

Миха Лучшие музыканты Серцены собирались в Белой Гавани, чтобы сопровождать детей короля в Майск. Поехать могли не все – во-первых, большую толпу музыкантов могли разогнать по приказу принца, во-вторых и сами музыканты в условиях жесткой конкуренции могли сильно навредить друг другу, испортить инструмент, умертвить лошадь, а то и другого музыканта. Свою группу собирал первый волынщик Серцены, выигравший ежегодный конкурс волынщиков в этом году, и нужно было напроситься к нему в компанию. У Михи были все основания соневаться в том, что его возьмут, голос у него был не очень-то приятный, да и на цистре он играл посредственно. Миха всерьез опасался за жизнь королевских отпрысков, ведь на турнир приедет зареченец Делрой Солвин, весьма коварная личность. Этот человек в прошлом уже уничтожил серодольского принца на одном из турниров очень хитрым способом, и, если серценцы обойдут его в боевом искусстве, то им угрожает та же опасность. Если же Миха спасет принца или герцога от неминуемой гибели, то можно будет рассчитывать на судьбу получше, чем бродячий артист. Въезжая в стены Белой Гавани, Миха поражался ее великолепию – и ее нищете. Крепостные стены были отделаны известняком, из-за чего столицу иногда называли белокаменной, казенные дома и некоторые дома вельмож тоже были белыми. Рядом стояли обычные деревянные дома, отделанные красивой резьбой, на окнах были разнообразные наличники, на крышах – флюгеры-петухи. Некоторые жители вешали пучки полыни под крышу для отпугивания злых духов. На улицах было много нищих и бездомных, которые просили милостыню. Многие из них жили за крепостными стенами в землянках, большинство же обитали на улицах Белой Гавани. Холодная зима прибирала многих бедняков, но летом появлялись новые. Миха приехал в город на телеге, запряженной старой клячей, вместе со своей дочерью. Его жена умерла около восьми лет назад, и теперь он путешествовал из деревни в деревню, зарабатывая на жизнь для себя и дочки. Серценцы относились к музыканту с подозрением, ведь Миха был серодольцем. Для южан все северяне на одно лицо, но сами северяне сразу отличают своих от чужаков. Давным-давно музыкант вынужден был бежать с женой из Серого Дола, а в чужой стране он повсюду был чужаком. Миха и раньше бывал в белокаменной, но всякий раз попадая туда поражался контрасту между изобилием и нищетой. Его дочь недавно заработала немного денег на рубке капусты в одном господском доме и ей нетерпелось посетить самый большой базар в стране. Отпустив ее, Миха поехал к королевскому дворцу, даже если там и нет музыкантов, то непременно есть люди, которые знают, где они. Ну и потом, волынку должно быть слышно издалека. Королевский дворец тоже был белым, вернее, его каменная часть. На белой стене в черном круге был серебряный треугольник – герб королевства. Треугольник символизировал Ледяного бога, все северяне в знак принадлежности к этой религии осеняли себя во время молитв священным треугольником. Миха тоже осенил себя треугольником перед священным местом и спросил скучающего стражника о музыкантах. Оказалось, что музыканты собрались на площади Весны неподалеку. Миха направил лошадь в ту сторону. На площади было полно музыкантов с цистрами, шалмеями, колесными лирами, арфами и другими инструментами. Всем хотелось показать свое искусство негласному лидеру – первому волынщику, но тот гарцевал по площади на молодом и ретивом жеребце. На выигранные деньги на состязании волынщиков он купил себе коня и заказал волынку по собственному эскизу. Волынки не было видно – очевидно, мастер еще не успел ее изготовить. При виде музыкантов Миха загрустил – у многих инструмент был лучше михиного, да и играли они недурно. Шансов почти нет. Он подъехал как можно ближе к толпе народа рядом со скульптурой весны, слез с телеги и попытался провести через толпу лошадь под узцы – бросать кобылу, телегу и все свое добро посреди площади без присмотра не очень-то хотелось. -Куда ты так лезешь, отец? Послушать, что ли хочешь, или сам сыграешь нам? – прямо к Михе подъехал тот самый волынщик, мускулистый загоревший мужчина, около тридцати лет, постоянно улыбающийся и ведущий себя так, словно он сам какой-то господин, приближенный короля. Миха крякнул, парень был ему не по душе, но нужно было понравиться именно ему. Да и какой Миха ему отец? Хоть Михе было уже за пятьдесят и время посеребрило его волосы, но это не давало кому-то младше него называть его отцом. -Я хочу, чтобы ты взял меня с собой в Майск выступать перед королями. Волынщик рассмеялся, все музыканты теперь смотрели только на Миху. Когда люди немного расступились, он увидел, что у подножия скульптуры уже сидят гордые музыканты, судя по виду уже нанятые волынщиком. Миха смотрел на их инструменты, чтобы понять, кого им может не хватать. Тут были барабаны, шалмей, колесная лира, цистра, басовая цистра, арфа и даже редкая никельхарпа. Правда, надежда все же была, на все эти инструменты было всего четыре музыканта, включая волынщика, к тому же было неясно, могут ли музыканты петь. -Да ну! Ты, наверное, великий музыкант, раз так уверенно прешь со своей телегой через толпу! Расступитесь, ребята, дайте проявить талант этому старому музыканту. Да оставь ты свою телегу, никто ее не уведет, а если и попытается, то будет иметь дело со мной. -Может и великий. Никогда не слыхал ты про Миху Веселова? -Впервые слышу. Цистра у тебя, конечно, видавшая виды, но великий музыкант даже на ссохшемся пне сумеет что-нибудь сыграть. -Приеду в Майск, заработаю там себе на лютню, - неохотно отозвался Миха, проходя к Весне. Уже набранные музыканты расступились и убрали свои инструменты. Цистре Михи было уже около двадцати лет, купленная за мех вина она побывала на многих свадьбах, днях рождения, поминках и просто на разнообразных деревенских топотухах. Не раз ее пытались разбить об чужую голову, неоднократно заливали вином, в общем, гордиться было особо нечем. Миха пробежал по струнам, проверяя как настроен инструмент, немного подкрутил один колок и взял первые аккорды всенародно любимой песни Тролль из Камня. Пока он играл вступление, то все было в порядке, играть он умел, а песня была так популярна, что ее просили сыграть на каждом празднике не по одному разу, поэтому Миха смог бы ее сыграть, даже если бы потерял память. Барабанщик стал ему подыгрывать, играть стало немного легче. Раз голос у Михи не очень, нужно было спеть эмоционально. Петь было легко, Миха наслаждался своим пением, ни разу не сбившись на цистре, воздуха хватало, чтобы пропеть каждую ноту. Под конец к нему присоединился музыкант с шалмеем и все окружающие стали подпевать. Довольный собой, Миха закончил песню. В толпе уже примерно с середины выступления переминался оруженосец островного герцога, было видно, что ему хочется попеть и поплясать вместе со всеми, но какое-то дело не дает ему покоя. После песни он отвел барабанщика прочь из толпы и Миха потерял обоих из виду. Какое может быть дело у герцога к простому барабанщику? Видимо, парень не так уж прост, и, скорее всего, волынщик взял его к себе в группу по каким-то особым соображениям. Хотя музыканты одобрительно гудели, волынщик на коне выглядел недовольным. -Да, отец, с таким голосом тебе только в коровнике выступать. Не видать тебе лютни, как своих ушей. У Михи упало сердце. Нет, только не это. Он должен попасть в Майск, но не волчьими же тропами пробираться! Вместе с остальными музыкантами ему ехать не позволят. С абсолютно пустой головой и на негнущихся ногах он пошел к своей телеге. К нему подошла дочь, вернувшаяся с базара, сложила покупки на телегу и спросила: -Ну как, мы едем в Майск? -Не едем, - Миха, не глядя на девушку, завернул цистру в куртку, положил ее на телегу и повел кобылу с площади. -Как не едем? Ты плохо выступил? – спрашивала Кэри, но Миха молчал. Внезапно послышался крик волынщика: -Эй, отец! Миха! Веселый обернулся, не ожидая ничего хорошего. -Это твоя дочь? -Да. Парень немного растерялся, переводя взгляд с девушки на ее отца. -У тебя красивая дочь. -Я знаю, - Миха продолжил свой путь решив, что разговор окончен. -Отец! Миха нехотя снова остановился и обернулся. -Если ты возьмешь свою дочь с собой, я возьму тебя в Майск. Волынщик нахально улыбался. Миха посмотрел на Кэри, ей явно не нравилось сложившееся положение. -Я и так собирался взять ее с собой. -Хорошо, значит договорились. -Как хоть звать-то тебя? -Ты не знаешь? Я думал, что обо мне уже вся Серцена знает. -Ты обо мне тоже не знал, да и к тому же я не из Серцены. -Локи. Миха скривился. -Хорошее имя. Локи усмехнулся и снова поехал гарцевать по площади.