***
Мэтт ехал в вагоне метро по дороге к месту, где он мог еще что-то предпринять. Он нацепил на голову капюшон, будто спасающий от опасности — хотя бы таких мыслей, — и не смотрел ни на кого, будучи уверенным, что те полицейские, что снаружи вагона, уже получили полный словесный портрет его скромной персоны. Вокруг него, рядом с ним сидели люди, у которых была своя жизнь и свои проблемы и задачи. Кто-то держал в руках флаги с игры, которая теперь напоминает Мэтту только одно — Фроста. Он не мог выкинуть его из головы и думал, думал, думал. Пока он был один и ему просто нечем было заняться, находясь в движении в общественном месте, он не мог ничего с собой поделать и все думал о своей повернувшейся на 180 градусов жизни. Фрост стал частью этого. И не сказать, что Мэтт был особо в восторге. В его мысли врывались яркие картины того, что мужчина приказал ему делать. Мэтт убеждал себя, что именно он был виноват во всем, что именно Тобин Фрост заставил парня чувствовать ненависть и отвращение к себе. Ведь если подумать сейчас об этом — а почему не убежал? Почему не отказался? Почему не получил пулю в голову, вместо того, чтобы играть по грязным правилам шпиона? Мэтт поморщился и мотнул головой. Вагон скрипел, своим лязгом выхватывая из памяти повторяющееся на репите эхо громкого выстрела, прозвучавшего совсем недавно под ухом и где-то в глубине души. Парень вышел на одной из центральных станций города, но не в самом центре, чтобы не попасться какому-нибудь любителю смотреть новости из толпы. Вблизи от центра выдвигаться дальше было проще и быстрее. Он прошел к общественным туалетам и зашел туда, оценивая обстановку. Внутри никого не было, помещение было светлым и чистым. Он поторопился снять рюкзак и черную куртку, стянутую у охраны и уже давно лишившуюся своих пагонов, а затем ее запихнул в мусорный бак туалета. Поглядывая на дверь, он расстегнул и свою кофту, как можно быстрее желая избавиться от одежды, которая фигурирует теперь в его описании в розыске. Он надел другую рубашку, кофту и новую куртку, вовремя схваченные и припасенные в рюкзаке на стадионе. Звон, ставший чуть слабее, но все еще отдававшийся в барабанной перепонке, заметно усилился, видимо из-за резких движений. Парень поднес руку к уху и почувствовал влагу. Посмотрел на пальцы: на них была кровь, снова. Мэтт открыл кран с водой — помыть окрасившиеся руки и ухо в красный, а следом и лицо, скрывая его в ладонях. Выключив воду, он поднял голову, глядя на себя в зеркало, и задался вопросом: он ли это? Что случилось с этим парнем, что смотрит ему прямо в глаза. Побитый, грязный, с опухшими веками. В носу защипало, но он взял себя в руки, продолжая смотреть в зеркало и поправляя чужую на себе одежду. Теперь в голове стучал другой вопрос: а что делать дальше? Мэтт застегнулся, накинул рюкзак на плечо, оглядел оставленную в прежнем виде уборную и вышел на улицу, направляясь по темной улочке в поисках таксофона.***
— Звонит Уэстон, просит Дэвида Барлоу! — почти что вбегает на мостик девушка, получив звонок в своем кабинете, Линклейтер сразу оборачивается на нее, так как стоит прямо у входа. Дэвид оглянулся, прекратив всматриваться в монитор, за которым работала еще один агент. На лице Дэвида не дрогнул ни один мускул, он лишь выпрямился, глядя на вошедшую. — Я его потерял, — прозвучал голос Мэтта через динамик. — Фроста? — решил уточнить мужчина. — Да, он сбежал, — по голосу было похоже, что он качает головой в сожалении. — После того как я забрал навигатор, он отвлек внимание и уложил двух полицейских. — Знаешь, куда он направился? — спросил Дэвид. Вокруг спикера собралась вся троица, смотря на прибор, словно он мог сейчас дать взглянуть в глаза парню. — Пока нет, но узнаю, — в голосе его прозвучала толика надежды. — Это Линклейтер, — не делая паузы, вступила женщина в разговор, — Вы сказали, что он убил копов? Она обошла стол, на котором стоял спикер, и оперлась на него руками, чуть нагибаясь. — Мэтт, ты на громкой связи, — не совсем вовремя спохватился Барлоу. Уэстон почувствовал укол совести или еще что похуже. Но было бы странно, если бы никто не был в курсе всего того, что они с Фростом наворотили на стадионе. Парень слегка опустил трубку, пытаясь вернуть себе профессиональную невозмутимость. — Да, мэм. При выходе со стадиона. Сразу после его слов девушка, что помогала делать доклад о Фросте, указала на большой монитор, с которого вещалось: «Возможное похищение. По описанию подозреваемый белый мужчина среднего телосложения». Показались кадры с видеонаблюдения стадиона, где Уэстон покидает подземку в куртке полицейского. — В новостях говорят, что это Вы убили копа, — после того, как все увидели картинку, продолжила Линклейтер. — Я отстреливался, это была самооборона, — голос парня не поменялся, но внутри словно прошелся ураган. Так он, все-таки, стал убийцей… — Главное, что Фрост на свободе. Я четырнадцать часов с ним провел и возможно сумею вычислить, куда он мог податься. Дэвид молчал, не глядя на своих коллег. — Я приказываю отставить, — агент приняла решение, ненадолго замолкая, выделяя его твердость. — Добраться до консульства и представить полный отчет. Как поняли? — Пока я представляю отчет, Фрост уйдет из города, — неосознанно повысил голос Мэтт. Но смог взять себя в руки: — За двенадцать месяцев я исследовал каждый квадратный сантиметр Кейптауна. Я найду Фроста и приведу его. — Уэстон, это Харлан Уитфорд. Парень просто замолчал, понимая, кто вступил в разговор и возможно был все время прямо рядом с Дэвидом, когда они говорили. Голос Уитфорда был спокоен и стоек, без намека на злость, но именно это заставило поджилки Мэтта трястись осиновым листом. — Сынок, ты хорошо поработал, но теперь уж мы сами. В голове Уэстона эхом пронеслась эта же фраза, сказанная голосом Тобина всего каких-то 12 часов назад. «Ты отлично отработал, сынок, но теперь мы сами». Кровь прилила к вискам, опять усиливая звон в ухе, и Мэтту ничего не оставалось, кроме как сказать, подчинившись: — Вас понял. Он как в тумане отнял трубку от лица, отрешенно глядя на нее, и медленно повесил на рычаг телефонного автомата, разъединяя звонок. Звякнула упавшая остаточная мелочь, и Мэтт бессильно приложился лбом к аппарату. И что теперь? Теперь надо либо выполнять четко озвученный приказ, либо полностью и бесповоротно следовать этому зудящему чувству незавершенного дела. Поймать Фроста. Поймать его, чтобы представить государству, суду. Чтобы отомстить? Нет, чтобы наказать виновного. Не просто же так приняты все меры по его поимке, а также столько людей погибло. Но Мэтт сам хочет его схватить и доказать, что они зря держали его в Кейптауне без дела так долго. Губы Мэтта задрожали, и парень закусил нижнюю, справляясь с рвущимся наружу чувством досады. Позади него сновали люди, которым и в голову не могло придти, о чем думал этот парень у таксофона. Он и сам особо не понимал, что сейчас творится у него в голове. Но чем дольше он стоял и размышлял, тем отчетливее становилась его задача, сформированная каким-то неправильно работающим отделом мозга. Пойти против правительства, государства, против своих принципов, в конце концов. Но поймать Фроста самому. Он был с ним так долго…он считал. Считал теперь время, которое разделил на двоих. Простая математика, а сердце бьется как сумасшедшее. От опасности ли, от неправильности ли своих действий, но Фрост теперь поселился в его голове, казалось, навечно и толкал на самоубийственные авантюры. Но одна внезапная мысль, не касающаяся преступника, засветилась ярко и четко. Он закинул в приемник оставшиеся монеты и набрал знакомый номер.***
— Сэр, я очень прошу не заносить этот разговор в его личное дело, — обратился к Уитфорду Барлоу сразу после завершения беседы с подопечным. — Он либо не компетентен, либо работает на кого-то еще, — жестко сказала на это Линклейтер. — Не надо вешать все на Уэстона, — в таком же тоне ответил ей Дэвид и продолжил: — Это Ваши ребята упустили Фроста и провалили явку тоже они. — Эй, — Линклейтер ушам не верила, Дэвид уже в открытую назвал виновным именно ее отряд. — Вам обоим следует немедленно лететь в Кейптаун, — решил прикрыть этот цирк Харлан Уитфорд. Они вдвоем повернули к нему головы, прекращая спор. — Фрост пытается выбраться из страны. Схватите его за задницу. Мужчина повернулся к ним спиной, обозначая конец очередной беседы, вышедшей из-под контроля. Линклейтер и Барлоу молчали. Уж они точно не собирались нарушать неприкосновенность приказа в отличие от некомпетентных молодых сотрудников, упускающих опасного преступника.***
Вечер пятницы. Кругом условная темнота, тот тут то там пробиваемая яркими огнями южноафриканского мегаполиса. Пока агенты цепным псами ищут по городу, в одном из гостиничных номеров переферийной части Кейптауна находится Тобин Фрост. Он один и приступает к выполнению своего предназначения. Фрост стоит у зеркала ванной с острым ножом в руках. Вокруг ни звука, только он и его мысли. Мужчина глянул на острие и вспомнил точно такой же резкий взгляд парня, который был брошен в сторону словно обезумевшего Фроста. Хоть Уэстон и был против него — надсмотрщиком и собачкой на коротком поводке у правительства, — с ним было проще и веселее, если так вообще можно выражаться в ситуации, когда от твоих действий зависит не только твоя жизнь. Он коротко вздохнул и поджал губы. Мужчина прочувствовал пальцами инородный предмет у себя в боку, спрятанный уже черт знает когда, и поднес лезвие. Оно дотронулось сжатой пальцами кожи, разрезая темную плоть, и шпион смог достать оттуда небольшой предмет. Фрост считался профессионалом не просто с бухты-барахты, он не издал ни звука, лишь поморщившись от неприятной резкой боли, но если уж говорить о боли, то малой знатно ему наподдал во время экскурсии по окрестностям. Так что порез у живота казался уже цветочками. На ладони мужчины появилась маленькая капсула, облаченная в темно-красный цвет внутренностей Фроста. Он остановил кровь, негусто просачивающуюся сквозь разрезанную аккуратным способом рану, и положил капсулу на блюдо, предварительно приготовленное для извлечения. Следом он налил туда воды, очищая от крови оболочку, и, когда он почистил ее, поднес к глазам, пропуская свет ламп ванной сквозь прозрачные стенки. — Здравствуй, малютка, — прошептал он почти заворожено. Осталось только завернуть ее в бумажное полотенце, уплотняя оболочку, чтобы не раздавить, и засунуть в пакет. Мужчина достал купленную по дороге машинку для стрижки и тщательно, особо не торопясь, принялся сбривать отросшую копну у себя на голове. Черные с проседью клоки волос падали в раковину, делая постепенно Фроста помолодевшим и коротко стриженным. После волос на голове он приступил к лицу, триммером делая бороду меньше, а затем и вовсе сбривая. Теперь Фрост перенес в ванную комнату фотоаппарат и установил на нем пятисекундную задержку, устраиваясь у монотонной стены, а цифровик поставив напротив так, чтобы было видно его по плечи. Отточено улыбнувшись, смотря прямо в объектив, он дождался, когда писк прибора ускорится и все озарится вспышкой. Сделав фотографию, Тобин перестал улыбаться, облизнув губы, и потянулся к фотоаппарату, посмотреть, как вышел снимок. Вскоре он собрал свои вещи и покинул отель, угнав чью-то невзрачную тачку, стоящую неподалеку.***
— Один билет до Йоханнесбурга, — Мэтт неслабо простоял в очереди в одно единственное работающее в поздний час окно вокзала. После сделанного звонка он вернулся на вокзал, рискуя быть замеченным всеми, кому не лень. Капюшон он больше не надевал и часто смотрел в пол, стараясь не привлекать внимания и быть частью этой огромной серой массы. Очередь двигалась медленно, и он то и дело посматривал на часы, но обговоренное время еще не подошло, когда в руки Мэтта лег билет в одну сторону. — Спасибо, — сказал он в тишине стойки, прекращая подозрительно осматривать невдалеке стоящих людей. Мэтт вышел в зал ожидания, и до его слуха донесся женский голос новостного диктора. Он оглянулся на плазму, висевшую на стене вокзала. — Полиция разыскивает сотрудника американской НПО Мэттью Уэстона, а также мужчину, личность которого не установлена, как возможных подозреваемых в сегодняшней стрельбе. Оба были задержаны ранее службой охраны стадиона. Во время допроса им удалось сбежать. По описанию Уэстон среднего телосложения, белый, возможно одет в форму охраны стадиона. Еще на середине новостей он опустил голову, понимая, что неизбежность к нему все ближе, таящаяся в каждом встречном. Но затем он голову поднял — и вовремя. Он заметил фигуру Аны, идущей сквозь толпу к информационному табло, и последовал за ней, осторожно продолжая посматривать по сторонам. Внутри что-то оборвалось, когда он понял, что собирается сделать, а рука сжала только что купленный билет, что неподъемным грузом лежал в кармане. Он шел к светловолосой девушке, которая остановилась в центре ярко освещенного и большого зала. До Аны осталась пара шагов, Мэтт вытащил руки из карманов и дотронулся до плеча девушки. Она, вздрогнув, развернулась и, когда поняла, что это Мэтт, кинулась к нему в объятия. — Милый, — тяжело выдохнула она. Мэтт ощутил знакомый запах, хрупкую фигуру в руках, родной голос, просочившийся нежным лекарством сквозь звон в ухе. Все кубарем летело с какой-то горы Безумия, что он не понял, насколько он соскучился и хотел почувствовать простое человеческое тепло, которое закрутило вентили самообладания парня так, что все накопленное готово было рвануть, захлестнув волной уныния и жалости к себе. Но вместе с тем, какой-то странный скрежет в подкорке все набирал обороты, не позволяя насладиться близостью такой дорогой и любимой девушки. — Ну как ты? — на ухо взволнованно спросила она, чувствуя, как сильное тело парня напряжено сильнее обычного. Мэтт заморгал, выметая этот раздражающий зуд и стараясь не выпустить наружу ни одной чертовой слезы на глазах у своей подруги, и сжал объятия сильнее, увязая носом в волосах. — Все хорошо, — прошептал он, успокаивая ее и себя и чувствуя, как неконтролируемо вздрагивают плечи Аны. Они еле смогли оторваться друг от друга. Мэтт почувствовал, что способен взять себя в руки и взглянуть в глаза Аны без вероятности разреветься. Он взял ее за руку, и они пошли к перрону. Парень продолжал смотреть себе под ноги, ни с кем не встречаясь взглядом, но он заметил, что его девушка вытирает свои глаза рукавом черного пальто. Мэтт остановил ее в конце вагона нужного поезда у стены и развернулся к ней, не выпуская руки. Она смотрела на него долго, не говоря ничего, лишь чувствуя жар шершавей ладони, большой палец которой поглаживал ее руку. — Я лгал тебе. Сказанное уже не вернуть. Он все время собирался с силами и, наконец, сказал то, что подтачивало его вот уже год. — Про все лгал. И про Паркера, — он поднял на нее взгляд, — и про работу… Ее красные глаза метались по лицу Мэтта, помогая осознать, что тот только что сказал. — И про семью. В бездонный колодец внутри груди Мэтта словно выбрасывали булыжник за булыжником, волнуя застоявшуюся заплесневелую воду. Да не кто-то, а он сам, выбирая камни потяжелее. — Так на кого ты работаешь? — с яростной дрожью в голосе спросила она. Мэтт знал, что этот вопрос должен возникнуть, заводя его в еще большие дебри терновой правды. — На правительство, — наконец сказал он и снова глянул на Ану, не желая додумывать выражения ее лица. — На ЦРУ. Ана то ли всхлипнула, то ли усмехнулась и поднесла руку к губам, путаясь в своих собственных чувствах. — Да нет, я… — видя реакцию девушки, произнес Уэстон, — ничего такого не делаю. Сижу в квартире весь день, на звонки отвечаю… Ана неверяще покачала головой и утерла вновь повлажневшие глаза и нос, а Мэтт замолчал, ожидая, когда она снова придет в порядок. Он слегка опустил голову и затем поднял ее, вернув взгляд на заплаканную девушку. — Я хочу, чтоб ты уехала, — она сразу же сделалась суровой. — Сделай это ради меня, ладно? Она шмыгнула носом, сама опустив голову, не зная, правду говорит Мэтт или просто издевается. — Держи, — после долгого молчания сказал Уэстон, доставая слегка смятую бумагу. — Билет до Йоханнесбурга. Парню пришлось приложить немало усилий, чтобы его руки не тряслись, когда он держал их, пока Ана не забирала. Девушка глянула на Мэтта, он говорил спокойно и не выдавал голосом никаких оттенков, будто зачитывая по заранее приготовленному листку. — С вокзала сразу заезжай в аэропорт, в шесть утра будет рейс на Париж, — продолжал он, теперь доставая свернутую пачку денег, прикладывая к билетам. — Возьми билеты… Если тебя кто-то остановит… Ана вдруг взмахнула руками и резко толкнула от себя Мэтта, выдавая этим движением свое отчаяние. — Если кто-то… — Мэтт старался говорить так же спокойно, как секунду назад, — тебя остановит… — По-твоему я кто?! — крикнула она, не слушая, продолжая колотить его ладонями и отталкивать. — Все. Тихо, тихо… — Да пошел ты! — Все, — угрожающе приглушенно сказал он, схватывая руки Аны и опуская их, — остановись, — его лицо словно передернуло гримасой просочившейся боли и гнева. — Довольно. Он хотел как лучше для нее. Он хотел ее спасти, помочь ей, утаить от опасности. А она не приняла это, она не поняла, что это правда серьезно и рисково. Ана замолчала, без сил облокотившись на стену и смотря в пол. Ее снова пробило на слезы, не дающие казаться стойкой и сильной перед Мэттом. Она всхлипнула, вытирая лицо, и приложила ладонь ко лбу, скрывая покрасневшие глаза. — Мы расстались неделю назад, и ты меня больше не видела. Мэтт сказал это утвердительно, жестко, чтобы она точно знала, что именно это окажет ему помощь, когда она захочет помочь. — Прости, — он попытался заглянуть ей в глаза, желая убедиться, что она сделает так, как он велел. Словно перебарывая себя, Ана отняла руку от лица и подняла его, вглядываясь в парня перед собой и выдыхая, беря себя в руки. — Уезжай. Пожалуйста. Она только смотрела в глаза Мэтту, начиная сортировать полученную информацию у себя в голове, и в конце концов сказала: — Ты любишь меня? — Безумно, — не колеблясь, ответил Мэтт. Он ответил на автомате, не задумываясь над заданным вопросом. Привычно сказать «люблю», чтобы успокоить и дать повод двигаться дальше. Но Мэтт этого не осознавал, он запутался во всем, что сейчас происходило, оказываясь на перепутье своих собственных чувств. — Все…все, — тише нужного сразу же продолжил он, не давая себе возможности разобрать на части свои слова и приходя к общему знаменателю их разговора. Мэтт надеялся, что Ана прямо сейчас уйдет, пропадая из всей этой совсем не безопасной кутерьмы навсегда. Он надеялся, что она уйдет, оставив в своих воспоминаниях его — смелого защитника и героя. Но они еще долго смотрели друг на друга, молча рассыпая последние секунды, словно бракованные песочные часы. — Все, — осторожно повторил парень, кивком давая понять, чтобы девушка уходила. Она облизнула красные губы, глядя на Мэтта неверяще, строго и больно. Последний раз кинула на него свой прощальный взгляд и, обогнув его, пошла дальше по перрону своей обычной походкой, не оглядываясь. Мэтт повернулся в ее сторону и смотрел на то, как она идет к нужному вагону, поправляя съехавшую лямку сумки. Когда она зашла туда, он смог оторвать свой взор, опершись спиной и затылком о стену, у которой они стояли всего минуту назад. Выдохнув полную грудь воздуха, он чувствовал, что она не поверила в бездумно брошенное «безумно». А сам он?