***
— Мистер Андервуд, его привезли, — на пороге просторного кабинета появился секретарь-бета и поправил очки, соскользнувшие на нос. — Он зайдет к вам? Строгий взгляд скользнул по бете, тяжелая рука опустила сигару. Альфа, сидевший в кресле, выпрямил спину. — Пусть заходит. Он молча кивнул. В кабинет зашёл молодой парень-омега. Его черная крашенная челка, обычно зачесанная на верх, свисала, а в брови красовался пирсинг, парнишка смотрел вниз и не поднимал взгляда на отца, водя носком кроссовка по гладкому паркету. — Что-нибудь мне скажешь? — он нахмурился, при виде оболтуса-сына. — Что сказать? Мне даже не сказали, зачем сюда привезли, закинули в машину и все. А я, между прочим, испугался. Альфа сжал руки в кулаки и поднялся с кресла. Стоя, он выглядел еще более устрошающе, а все из-за высокого роста и крепкого телосложения. Он подошел к шкафу и достал оттуда небольшой блокнот, в котором Огаст, так звали омегу, узнал свой личный дневник. Колени предательски подкосились, а сердце стало стучать так сильно, что казалось, сейчас выпрыгнет из груди. В течение года, а может и двух, он записывал туда свои мысли, а чаще всего признания в любви к своему отцу. И сегодня, когда он ушел погулять с друзьями, Огаст оставил его открытым на столе, а не спрятал, как обычно. Кто же знал, что в комнату зайдет его отец?! — Пап, ты не так все понял, — голос дрожал и у омеги от страха даже в глазах темнело. — Я не… Ты правда не всё так понял. — Да? По-моему, в твоем дневнике написано всё искренне. Ты всё очень преувеличиваешь, я этим страшно недоволен. Мои чувства тебе чисто как отец к сыну, не больше, а ты нафантазировал себе… — мужчина вздохнул. — Я знал, что подростки-омеги всегда чувствительны и нежны, много думают о романтике… — Прости, я понял, я глупо надеялся на взаимные чувства, — он вышел из кабинета, хлопнув тяжелой дубовой дверью. Сев в машину водителя его отца, он попросил отвезти его домой, а сам заплакал, упорно игнорируя расспросы водителя. Зайдя в дом, он был приятно удивлен: все прислуги в доме были заменены на омег. «Надо же, папочка позаботился, и откуда он только узнал, что у меня скоро течка?» — подумал парень, а потом, стукнув себя по лбу, вспомнил, что в дневнике было написано расписание.***
Брайн тяжело вздохнул. Первый раз он увидел своего сына, когда ему уже было двенадцать, до этого времени ему запрещал папа ребенка. В тот вечер пошёл дождь, будто оплакивая умершего от болезни Дэниэлла, бывшего мужа альфы. Он, как обычно, пришел с работы и узнав о смерти всё еще любимого омеги, открыл бутылку виски, как услышал, что в дверь кто-то настойчиво стучит. Он открыл дверь. На пороге стоял заплаканный, мокрый из-за дождя и убитый горем мальчик-омега, увидев мужчину, и крепко обнял его, уткнувшись носом в живот и заплакал. — Папа умер у меня на глазах, — сказал он, когда более менее пришел в себя и посмотрел на альфу глазами, в которых ещё не просохли слезы. — Ты же понимаешь, что теперь тебе нужно будет жить в детдоме? — сказал Брайн, смотря на сына. Огаст окаменел и резко побледнел, а потом, словно кто-то нажал на нем кнопку «пуск», кинулся к ногам, умоляя оставить его у себя и не отдавать. С того самого момента он жил с отцом, не зная никаких проблем.***
Вечер наступил быстро, так же быстро как и прошел день. На огромный мегаполис опустились сумерки, вдалеке медленно загорались фонари, Огаст собирался лечь спать, переоделся в пижаму и смыл макияж с лица. Он был альбиносом — единственное, что досталось ему от папы-омеги, но Гасу это страшно не нравилось и он выкрасил волосы в черный цвет. Посмотрев на себя в зеркало, он вздохнул. Светлые брови не было видно на фоне волос, губы, без губной помады были настолько бледными, что казалось, будто их вообще нет. Свою тусклую внешность Огаст ненавидел. В комнату забежал прислуга-омега и отвлек его от рассматривания себя в зеркале, попросив спуститься в гостиную и поговорить с отцом, но получал короткий и ясный ответ — «нет». Вскоре, в комнату зашел отец. В нос ударил терпкий запах сигар и дорогого алкоголя. Для себя Гас отметил, что он слишком часто стал заглядывать к нему в комнату и ему это явно не нравилось. Брайн сел на кровать сына и сверлил взглядом его спину, но парень не обернулся, а все тщательнее рассматривал себя в зеркале. — Я не буду тебя ругать… я поговорил с психологом и это оказалось совершенно нормальным, если омега мало общается со сверстниками. Это я виноват, — он прокашлялся в кулак и продолжил. — Но я пришел сюда, чтобы поговорить о другом. — Спасибо, — резко сказал Гас и сел на кровать, рядом с отцом. — За что? — Брайн удивленно посмотрел на Гаса. — За замену альф на омег, я переживал на счет этого. — Пустяки, — он отмахнулся. — Так вот, ты же знаешь, что каждый год я уезжаю на деловые встречи, в этом году ты будешь со мной, как наследник. И я хочу, чтобы ты выглядел красиво и привел себя в порядок. Завтра ты поедешь в салон, там пообещали смыть краску с твоих волос. — Зачем смывать краску, разве мне некрасиво? — Некрасиво, ты выглядишь глупо. — Пап, хотя бы брови… я комплексую из-за этого, сильно. — Брови тебе покрасят, не переживай, — мужчина потрепал сына по волосам и засмеялся. — Типичный омега.