Шаг в пропасть

      День неумолимо клонится к концу. Наше время поспешно утекает. Недолгие минуты истинного покоя грозят остаться позади, как бы нам двоим не хотелось остановить их. Я чувствую укор к самой себе, что дала волю печали и впустую потратила столько драгоценного времени.       Мы нехотя отстраняемся друг от друга, пролежав в обнимку совсем недолго. В прежнем молчании собираемся. Ненадолго задерживаемся в тени деревьев. Фэш вновь заключает меня в объятия. Я принимаю его тепло с благодарностью, прижимаясь лбом к щеке. Запах его горячей кожи смешивается с ароматом зелени парка. Свободной рукой Фэш касается моих волос, перебирает пряди.       — Ты не будешь против, если я отвезу тебя домой? — спрашивает он негромко, не нарушая нашего покоя.       — Буду только рада, — шепчу я и несдержанно улыбаюсь, — потому что хочу побыть с тобой еще хоть немного.       Гляжу на него прямо, желая показать свое стремление к нему. Фэш слегка усмехается, показывая ямочки на щеках. Не сдержавшись, я тянусь губами к его щеке и оставляю легкий поцелуй. Он ловко поворачивает голову, задевая губами мои губы, и сразу отстраняется. Вновь усмехается, на этот раз дерзко, как мальчишка. За руку увлекает меня в оживленную часть парка.       Поездка оказывается скоротечной. Мы опять пытаемся замедлить разлуку, не спешим расходиться. Фэш останавливается неподалеку от подъезда, выбирает место поукромнее. Мы рискуем, но все равно тянемся друг другу за поцелуями и прикосновениями.       — Почему с тобой рядом так быстро пролетает время? — отстранившись, шепчу я почти с отчаянием.       — Потому что пока оно играет против нас, — бормочет Фэш.       Взглянув на меня, он касается губами кончика моего носа, ведет по щеке. Я с тихим стоном тяну его ладонь, обнимающую лицо, к своим губам. Целую пальцы, пока его губы оставляют легкие поцелуи на лице.       — Хочу тебя, всего, — едва слышно выговариваю я и открыто смотрю на него.       — Просто секса или?..       Он не договаривает, прерванный секундным касанием моих губ.       — Хочу быть с тобой… твоей…       Мой голос звучит слабо, просяще. Меня тянет раствориться в его руках, забыться, оставляя поцелуи на его коже. Незнакомое чувство влечет к нему, делает одновременно слабой и сильной от того, что он рядом, что я ощущаю его так близко.       Фэш мягко отстраняет меня, оглядывает мое лицо. Он выглядит серьезным, в темнеющих голубых глазах таится тревога. Я ласково глажу его кисть, держащую мое лицо, вновь касаюсь губами пальцев. Хочу успокоить его, унять его тревоги, разделить ответственность на двоих.       — Я могу уступить тебе, дать возможность понять, готова ли ты к большему. Только запомни, что это не на долго. Я не стану бегать по шкафам и балконам, прятаться в тени. Если ты хочешь быть моей, никого третьего между нами не предполагается, понимаешь?       Я замираю, прислушиваясь к его словам. От них под ногами вновь зыбится земля. Но я ощущаю, как с болью нерешительности и слабости за спиной прорываются крылья. От такой реальной, ощутимой боли я ахаю, невольно цепляюсь за руку Фэша. Его непреклонный и уверенный взгляд успокаивает меня. Он просит стабильности от меня, но я чувствую этот покой и равновесие рядом с ним.       — Я не стану с тобой играть, обещаю, — искренне шепчу я.       Фэш слабо кивает, хоть во взгляде его выраженное недоверие. Ласково касается моих губ легким поцелуем. Я мягко отвечаю ему, задерживая рядом своими губами. Не на долго. Всего несколько легких прикосновений. О большем уже не смею просить, чувствуя себя уже в огромном долгу.       Мы пересаживаемся на заднее сидение. Фэш сразу усаживает меня к себе на колени. От совсем невинных касаний к талии меня пробивает дрожь. Я вдруг ощущаю себя совсем юной девчонкой, никогда не знавшей страданий. Мне хочется представить себя прежней, беспечной девчонкой, забравшейся с парнем в отцовскую машину для первых сексуальных экспериментов.       — Ты такая взбудораженная сейчас, — неожиданно замечает мне Фэш и весело улыбается, — и как будто совсем маленькая.       — Мне хочется быть такой. Невинной, юной и беспечной, — признаюсь я.       Его улыбка меркнет, взгляд застилает уже знакомая мне печаль. Фэш осторожно берет мою кисть в свою ладонь, подносит к губам, оставляя легкие поцелуи на пальцах.       — Я бы многое отдал, чтобы исправить свою нерешительность в те годы, когда у меня была возможность быть рядом с тобой.       — О чем ты?       — Как-нибудь расскажу тебе об этом.       Он хитро усмехается на мое недоумение. Вскользь целует, отвлекая от собственных слов. Я с легкость поддаюсь ему, не желая терять последние крупицы времени рядом с ним.       Мы не спешим, несмотря на недостаток времени. Бездумно растягиваем минуты, наслаждаясь друг другом. Медлим, сплетая языки, изучая друг друга, лаская. Пальцы касаются тел через одежду, не торопясь обнажать кожу. Терпим до изнеможения, нетерпения, когда неспешные ласки становятся легкими укусами, короткими и жаркими поцелуями.       Фэш первым тянет с меня топ, отвлекая мои руки от себя. Его губы сразу касаются шеи, оставляют легкие поцелуи на отвратительных следах Марка. Я прижимаюсь ближе к нему, послушно развожу бедра, когда его ладонь поднимается выше от коленки. Моя ладонь смело опускается ниже, мягко сжимает напряженный член. Фэш выдыхает, быстро перехватывает мою руку.       — Не торопись, иначе потом придется немного подождать.       Его шепот щекотно скользит по влажной от поцелуев коже. Дрожа от прохлады, смиренно опускаю взгляд. Фэш вновь касается губами моих пальцев и отпускает руку. Освобожденные, мои пальцы снова касаются его, забираются под рубашку, шустро расстегивая пуговицы. Пока его губы покрывают поцелуями плечи, тянусь к шее, касаюсь его языком, приоткрытыми губами. Не сдерживаю довольных стонов, когда его пальцы мягко прижимаются к промежности.       Одежды становится меньше, руки смелеют. Мы касаемся друг друга, будто давно знаем. Но его нежность, неторопливость мне не знакома. Она кружит голову еще сильнее страсти, подчиняет себе. Полностью обнаженная перед ним, в его горячих руках, я чувствую себя беззащитной и ощущаю свою защищенность, когда он мягко сжимает ладони, нежно дразнит языком и губами. Мои поцелуи отпечатываются на его коже вместе со стонами.       Руки крепко и осторожно подхватывают мои бедра. Он медленно заполняет меня, до самого конца. Тело несдержанно дрожит. Я бессильно, слабо выдыхаю, сжимаясь вокруг него. По шее прокатывается тяжелый выдох Фэша. Он невольно сжимает пальцы на ягодицах, слегка царапая кожу. Будто извиняясь, ладони тут же ласково гладят кожу, успокаивающе прижимают к себе.       — Сколько тебе нужно времени, — шепчет Фэш, едва пробиваясь через пелену упоения.       Я издаю лишь слабый стон, сильнее зажмуривая глаза. Хочу сама двинуться, но тело сопротивляется в истоме. Фэш успокаивающе целует меня, поглаживает лицо кончиками пальцев.       — Пожалуйста… продолжай… — бормочу я и сама слегка двигаю тазом, ловя новые сильные ощущения.       Снова неспешно, но уже так близко. Подстраиваясь друг под друга, вновь ловя губами губы друг друга, оставляя поцелуи на шее и груди, лаская друг друга пальцами. Словно зачарованные наслаждением, медленно смакуем его в жаре собственного дыхания, задевающего губы и разгоряченную кожу. Чуть быстрее от острого накатывающего удовольствия, срывая с губ отчаянные, хриплые стоны. До полного изнеможения, дарящего покой.       Пока дыхание приходит в норму, не двигаемся. Так близко друг к другу, рука в руке. Тревожащие сомнения, прокрадывающиеся в опустевшую от блаженства голову, отступают. Фэш, как оберег, отгоняет их своим теплом, дыханием. Я наслаждаюсь им, стараюсь надолго запомнить каждой клеточкой тела.       — Мне ведь уже нужно идти, — негромко проговариваю я и лишь сильнее прижимаюсь к нему, — а я не хочу.       Фэш тихо выдыхает, обнимает свободной рукой мои плечи. Я мягко поглаживаю его пальцы своими пальцами, и он отвечает на ласку, слегка сжимая мои пальчики. Касания суховатых и горячих ладоней пробуждает желание. Я понимаю, что задерживаться опасно: мы не сдержимся, можешь с легкостью попасться. Осознание отрезвляет. Я отпускаю его ладонь, отстраняюсь, поспешно пересаживаюсь на сидение.       Обнаженное тело пробивает ознобом после жара его кожи. Эта простая реакция тела вдруг наталкивает меня на мысль, что чувствовать я буду это не только физически, но и морально. Каждый раз, если мы будем встречаться. Уже чувствуя эту боль, отгоняю размышления: успею подумать обо всем дома.       — Помочь с одеждой? — только сейчас оттолкнувшись от спинки сидения, спрашивает Фэш.       — Да нет, спасибо. Сейчас я справлюсь, — отмахиваюсь я и бросаю на него короткий взгляд.       Мысль о его руках, справляющимися с моими вещами, будоражит фантазию. Мне вновь приходится одергивать себя.       Одеваюсь быстро, отсекая возможности искушения. Фэш за моей спиной заканчивает с одеждой еще быстрее. Не отпускает меня так сразу. Его руки подхватывают меня за талию, я опять оказываюсь у него на коленях. Жест собственнический, но он делает это осторожно. Пробуждает во мне чувство защищенности.       — Будь осторожна дома, ладно? Постарайся не провоцировать Марка, — оставив на плече легкий поцелуй, настойчиво просит Фэш.       — Как ты это делаешь? — невпопад спрашиваю я и гляжу на него пристально, пытаясь по одному взгляду понять его. — Просишь, но по сути это приказ… и твои жесты. Ты тоже принуждаешь, но делаешь это так… так, что я желаю этого, что не чувствую принуждения.       Сбитый с толка, Фэш пожимает плечами. Выглядит действительно удивленным моим замечанием. Я же продолжаю вглядываться в его лицо, пытаясь найти ответы. Быстро забываюсь, попросту изучая каждую черточку его лица, запоминая на время новой разлуки. Несдержанно касаюсь пальцами челюсти, веду к губам. Наклоняюсь за коротким поцелуем, но Фэш первым мягко ловит мои губы.       — Я хочу вернуться к тебе… и обязательно вернусь, — шепчу я в его губы и теперь сама оставляю короткий поцелуй.       Расстаемся тяжело, нехотя. Уходя, я чувствую страх, тревогу. Оглядываюсь в боязни, что все развеется миражем. Но Фэш остается на месте, провожает меня взглядом. И я заставляю идти себя дальше, все ближе к реальности, к привычным проблемам, страхам, давлению. Я возвращаюсь в клетку и сама закрываю за собой дверь… но если у меня есть ключ — я могу и уйти, освободиться навсегда.       Дома поспешно и нехотя принимаю душ. Впервые чувствую острое нежелание смывать с себя следы секса. В те недолгие минуты, что мы с Фэшем не были близки, он все еще был рядом. Моя кожа хранила его прикосновения, его запах, жар его тела. Теперь же, когда мыльная вода стекает к моим ногам, я физически ощущаю свою уязвимость.       Как бы я не спешила, боясь попасться Марку, он приходит по обыкновению поздно. Встречаю его молча, по лицу видя прежний настрой. Ужинаем тоже в тишине. Это располагает к размышлениям, но я гоню их от себя. Стараюсь вести себя, как обычно, но тревога на фоне сбивает настрой. Мужа, к счастью, мое поведение никак не трогает. Он уходит с кухни в кабинет, как обычно уделяя время перед сном деловым вопросам.       Пока Марк занят работой, размышляю о том, что будет дальше. Страх быть пойманной не дает мне вести себя естественно. Я представляю себе привычные супружеские будни, его прикосновения, наш секс… Мне становится неприятно. Одна мысль о его касаниях больше прежнего вызывает отвращение. И теперь дело не только в его похождениях. Я не хочу терпеть его рядом после близости с Фэшем.       Для меня как будто закрывается занавес. Причем неожиданно и грубо, бухая по голове тяжестью бархата. Я замираю, смотрю на отражение кровати в зеркале. Представляю, как мы ляжем в одну постель… конечно, сегодня наверняка вновь спинами друг к другу, но… Если Марк захочет близости? Или коснется меня?..       Тихий стук двери резко вырывает меня из размышлений. Вздрагивая, перевожу взгляд на собственное отражение, по инерции тру ладонью шею, где ранее замерли пальцы. Марк проходит вглубь спальни, потом вдруг направляется ко мне. Я замираю на мгновение, поспешно разглядываю себя в зеркале. Запоздало вспоминаю, что никаких синяков или царапин Фэш на моем теле не оставил.       — Ярис говорил, ты сегодня половину дня отсутствовала в офисе. Не поделишься, где была? — замирая за моей спиной, начинает неожиданный разговор Марк.       — По работе уезжала, — робко бормочу я и невольно подаюсь вперед, когда он наклоняется надо мной, упирая руки в столешницу трельяжа. — Нужно было отвезти документы в налоговую.       — М-м-м, вот как. И как успехи?       — Как обычно, Марк. Привезла, сверила. Нужно кое-что переделать теперь… привычная рутина.       Он недоверчиво разглядывает мое лицо. Видно, что хочет прицепиться к мелочи, заставить выдать себя. Но я понимаю, что у него нет возможности. Если Ярис знает о моем отъезде, он мог с легкостью узнать и о дальнейших передвижениях. Но, судя по всему, начальник охраны не дал всей информации Марку, если имеет ее.       — Это все, о чем ты хотел поговорить после трех дней молчания? — как полагается обиженной жене, спрашиваю я с укором.       Внутри все смешивается от одновременного удовольствия и отвращения к себе. Теперь мы на равных, вдвоем изменники. И теперь я так же буду скрываться, умалчивать, лгать. Мимолетное мрачное удовлетворение развеивается под тяжестью отвращения.       — Хочешь послушать мои мысли о твоей связи с Драгоцием? — ядовито интересуется Марк.       Его взгляд опускается по зеркальному отражению моего тела, ладонь опускается на шею. Пальцы быстро поднимаются к затылку, захватывают пряди волос у корней. Я морщусь не от боли, а от нежеланных касаний. И не сдерживаю себя, готовясь выдать все за отвращение к его изменам.       — Нет. Твои пустые домыслы меня не интересуют, — не менее едко отвечаю я, терпеливо снося ощущение его руки на своем теле. — Если это все, о чем мы можем поговорить, лучше продолжим молчать.       — В тебе что-то изменилось, — вдруг выдает муж.       Теперь его взгляд задумчив, блуждает по моему лицу, отыскивая ответы. Я угрюмо сверлю его взором через зеркало. Марк усмехается чему-то своему. Крепче сжимает пальцы, за волосы оттягивая мне голову. Свободная кисть касается плеча, пальцами сдвигает ткань халата, освобождает кожу. Бретель сорочки соскальзывает по руке, обнажая верх груди. Внимание мужа переключается на мое тело. Я вынуждаю себя сидеть смирно, перебарываю желание закрыться от него в неожиданном смущении.       Марк ниже склоняется надо мной, снова упирает одну руку в столешницу. Его дыхание касается шеи и ключицы, мурашками забирается под шелковую ткань сорочки. Я едва дышу, уже молясь про себя, чтобы он не трогал меня. Но его губы, едва касаясь, проходятся от шеи к плечу. Зубы больно захватывают губу, укрывая писк недовольства.       — Я как будто снова вижу взбалмошную, упрямую девчонку, которой ты была несколько лет назад, — продолжает Марк начатую тему и сильнее прижимается губами к коже. — Так приятно было ломать тебя, делать покорной… признаться, за последнее время твое послушание меня несколько допекло. Может, поэтому я разрешил тебе работать? И теперь терплю твои выходки? Да, в чем-то мне это даже нравится.       Я молчу, впитывая его слова, запоминая. Марк же отпускает мои волосы, захватывает рукой шею, слегка сдавливая. Моя рука запоздало хватается за его запястье. Я вжимаю в кожу ногти, выпуская часть своего гнева и бессилия. Муж одергивает руку, шипит от боли. Но в остром взгляде, брошенном на меня, вижу вспыхнувшее желание.       — Сучка, — выругивается он с усмешкой, — маленькая, неуравновешенная… Давно напрашиваешься на хорошую взбучку. Помнишь, как вначале я тебя воспитывал? Надо бы и теперь повторить, напомнить…       Приговаривая, Марк с силой поднимает меня на ноги, одним движением отодвигает табурет между нами. Я пытаюсь вырваться из его хватки, вцепиться ногтями во все, к чему могут дотянуться руки. Он смеется, заливисто и довольно. Спускает мне мои попытки, наблюдает за отчаянным стремлением вырваться. Потом сильным и резким движением заламывает мне руки, крепко удерживает. Свободная ладонь хлестко обжигает ягодицу, вырывая из горла вскрик.       Я научилась терпеть, привыкла смолкать и переносить избиения, прикусывая губы и щеки, язык до металлического привкуса во рту. Мне и сейчас хочется умолкнуть, расслабиться. Потому что теперь я действительно виновата и заслуживаю любого наказания. Но в груди чувствую сопротивление, отвращение к своему бессилию, к своей покорности. С этим чувством я продолжаю вырываться.       Раззадорившись, Марк задирает на мне халат и сорочку. Новый удар жалит уже обнаженную кожу. Затем вновь, еще сильнее. Нестерпимо от его прикосновений.       — Нет! Пусти меня! Пусти немедленно!       Голос срывается от отвращения. Я дергаю руками, пытаюсь ударить его пяткой. Понимаю, что если не остановлю его сейчас, он возьмет меня. С моим согласием или вовсе без него, но возьмет. И в любом случае будет доволен.       Марк неожиданно останавливается, чуть погодя отпускает мои руки, видя прежнее сопротивление. Он отступает, тяжело дыша. Я поспешно выпрямляюсь, одергиваю одежду. Кожу саднит от ударов, как и горло от криков. Предупреждая его приближение, отхожу ближе к двери.       — Не смей так ко мне прикасаться. Никогда. И не трогай вообще, никак, — все еще дрожащим от криков голосом, нетвердо приказываю я. — Мне неприятны твои прикосновения. Ты позволяешь себе трахаться с разными девицами, а потом приходишь домой и обвиняешь меня в изменах, наказываешь, хоть я ни в чем не виновата.       — Не виновата?! Это спорный вопрос, — скривившись, ядовито произносит Марк. — Но в чем-то мы равны, ты права. Но это не дает тебе повода раздвигать ноги перед каждым встречным…       — Ничто не давало тебе повода трахать тех шлюх!       — Ты — сплошной повод…       — Тогда посмотри и на себя, ублюдок!       Бросив на него последний яростный взгляд, стрелой вылетаю из спальни и тем же стремительным шагом иду в гостиную. Клокочущий гнев напрочь убивает страх и осторожность. Я не закрываюсь, не подпираю дверь ничем. Если Марк последует за мной, вокруг достаточно вещей, которые тут же отправятся ему навстречу.       Вопреки утомлению я долго не могу уснуть. Размышления не отпускают меня. Я думаю о Фэше и наших возможных отношениях, о Марке, о собственной судьбе.       Сегодняшние события изрядно добавят мне проблем в жизни. С Марком все будет гораздо сложнее. Но я не чувствую ни вины, ни страха. Понимание, что Фэш рядом, что я не безразлична ему, вселяет в меня уверенность и смелость. Я не хочу терять его, и не хочу делать ему больно. Только бы с Марком как-то разобраться, выбраться из этих душащих отношений.

***

      Рабочие будни текут своим чередом, принося в жизнь определённый порядок. Я постепенно свыкаюсь с несколько поменявшимися условиями собственной жизни. Кажется, ничего и не меняется вокруг, но внутри я чувствую стойкую уверенность. Впервые за последние годы на душе спокойно.       В среду занимаю обеденный перерыв встречей с Захаррой. Девушка половину обеда мрачно молчит, явно храня за стиснутыми зубами осуждение. Её настрой несколько расшатывает укоренявшуюся уверенность.       — Как у тебя дела с Мааром? — первой прерываю я тишину.       — Как обычно, нормально, — хмыкнув, откликается Захарра и впервые за нашу встречу прямо смотрит на меня.       Взгляд тяжёлый, осуждающий. Но я отвечаю на него так же прямо, принимая её чувства и мысли. Не знаю, что ей мог рассказать Фэш, посвятил ли в детали нашей последней встречи.       — Осуждаешь меня за то, что продолжаю общаться с ним, верно? — утверждающе спрашиваю я и не сдерживаю кривой улыбки.       — Нет, больше злюсь, — произносит подруга неожиданно лёгким тоном, как будто говоря о погоде. — Можешь делать, что только в голову взбредет — дело твоей совести, не моей. Но я не могу спокойно смотреть на то, как вы вдвоём гробите себя и жизнь друг друга этой интрижкой.       — Это не просто интрижка, Захарра.       — Ты в этом уверена?       Её лёгкий смешок заставляет меня усомниться в собственных чувствах. Хочу быстро ответить, но так и не произношу ни слова, лишь открываю и закрываю рот как рыба, выброшенная из воды.       — Наверняка бодрит обоих — бегать от Марка и его ищеек, встречаться за его спиной… Фэш любит риск и придушить готов Ляхтича. Ты же… может, захотела свободы и таких же острых ощущений. Вас просто влечёт друг к другу. Примитивное вожделение, с лихвой присыпанное адреналином.       Слова трезвые, жёсткие. Прижимают меня к полу. Я уже думала об этом, вскользь. Не стала оценивать, примерять на себя, ведь твёрдо чувствовала иное.       — Ты права, конечно. Но не во всём. Да, мы вдвоём рискуем. Только Фэш дал мне понять, что для него этот риск оправдан, пока я готова быть с ним. Он твёрд в решении не переводить все просто в секс для развлечения. Я принимаю его принципиальное мнение насчёт всего этого, не собираюсь держать его при себе как мальчика для развлечений. Как и он не намерен играть со мной. Я… влюблена в него. И верю в его ответные чувства.       Захарра качает головой на мои слова, все ещё уверенная в своей правоте. Я не спешу настаивать, принимая её мнение.       — Фэш говорил, что ты вроде бы как согласилась на пикник. Как думаешь отмазаться от Марка?       — Скажу, что буду ночевать у подруги. Мы сейчас холодны друг к другу, так что ему будет легче принять моё отсутствие на полтора дня.       — Догадываюсь, у какой, — фыркает Захарра и хитро прищуривает на меня карие глаза. — Говори тогда, что у нас девичьи посиделки, релакс и прочие прелести вечеринки для девушек.       — Будешь прикрывать меня? После всего?       — Как-никак, Фэш мой брат и я не могу не прикрыть его… задницу.       Она усмехается с неожиданной веселостью. Я смущённо уставляюсь в тарелку с недоеденным супом, без труда поняв истинный смысл её слов.       Замолкаем, заканчивая обедать. Молчание перестаёт быть тяжким, хоть теперь меня не покидает стыд.       — Что в целом думаешь делать с Марком? — на этот раз прерывает тишину Захарра, но без ставшей обыденностью твёрдости.       — Хочу закончить с ним, — без раздумий выпаливаю я. — Невыносимо рядом с ним, особенно, после того, как мы с Фэшем… Мне от одной мысли о его прикосновениях противно. И я устала жить в страхе, напряжении. С Фэшем я как будто дышать начала, почувствовала себя живой. Глупо после этого тянуться обратно в клетку.       — Это ты здраво рассуждаешь, умничка, — неожиданно тепло улыбнувшись, откликается подруга и протягивает ко мне руку, накрывает кисть своей маленькой ладошкой. — Знай, что я вовсе не против твоего развода. Да, не хочу, чтобы Фэш вляпался из-за тебя. И за тебя тоже переживаю, особенно, когда ты с Ляхтичем на ножи становишься. В любой ситуации, что бы у тебя не происходило с ним, как бы не обернулись ваши отношения с Фэшем, знай, что я постараюсь тебе помочь, поддержу. Ты не одна, Василиса. И Марк — не единственный, кто может тебе обеспечить безопасность.       — Спасибо, это очень важно для меня.       — Конечно, важно. Ты ощущаешь себя загнанным зайцем на прицеле у охотника, привыкла думать, что лишь в таком положении можешь быть более-менее защищённой. Дёрнуться не можешь, боясь, что либо он подстрелит, либо на нового охотника нарвешься. Он ведь научил тебя думать, что о тебе больше некому позаботиться, что ты лишь для него хоть что-то значишь, что ещё и обязана ему всем, что есть, за его условную любовь.       Удивленная её словами, поднимаю взгляд. Захарра глядит на меня снисходительно, со смесью жалости и сочувствия. Её правота, толика жалости в карих глазах вновь придавливают меня, лишают воздуха. Я чувствую себя не просто беспомощной, а жалкой. Не способная на свое мнение, на свою жизнь. Действительно живу рядом с Марком, в страхе прячась в его тени, боясь внешнего и мира и самого хозяина тени. Всё остальное закопано глубоко внутри, похоронено под новыми установками.