Шаг в пропасть

      Предстоящие выходные не радуют. Целых два дня один на один с Марком могут быть не просто невыносимыми, а опасными. И это побуждает меня всерьез обдумывать свой побег… хоть куда-нибудь.       Пока что у меня есть время. Может, всего лишь несколько минут… или же час-два. Это нервирует. Организм еще требует отдыха, но тревога заставляет меня подняться с постели. Я начинаю утро с уборки, скрывая следы вчерашней истерики.       Хлопок двери настигает меня в душе. Ростки расслабления жухнут под этим звуком. Я спешу закончить с водными процедурами и заставляю себя выйти из ванной комнаты. Марка не видно в коридоре или на кухне, зато я слышу его ругательства в спальне. Проговаривая про себя сумбурные мольбы, иду на звук.       Марк в привычном исполнении. От алкоголя его пошатывает, и он, топчась на месте, пытается совладать с одеждой. Я замираю в дверях, глядя на него в отвращении. В душе закипают гнев и отчаяние. Выдыхаю, стараясь заглушить чувства. Снова принуждаю себя, подходя ближе к мужу.       — Оп-п-па!.. Какое чудо!.. Дорогая женушка!.. — громко приветствует меня Марк, как только я появляюсь перед ним.       Я молчу, призывая все свои силы, чтобы выглядеть равнодушной. Муж тем временем хватает меня за бедра и подтаскивает вплотную к себе. Носом зарывается в волосы, обдавая меня смесью перегара и женских духов. Его руки грубо сжимают ягодицы, ногти неприятно впиваются в кожу. Сдерживая всхлип, пытаюсь не думать об этом… ни о чем не думать.       Мне нужно всего лишь проявить заботу и уложить его спать. Повторяя это про себя, терпеливо принимаю его действия. Начинаю расстегивать его рубаку. Марк посмеивается над моими действиями, щекоча шею дыханием. Меня же снова накрывает волной отвращения, когда я вижу на его шее засосы.       — Зря стараеш-шся, женуш-шка… я пьян… и сыт… — комментирует мои действия муж, пьяно посмеиваясь.       — Тогда зачем трогаешь меня? — не выдержав, интересуюсь я.       Пытаюсь отстраниться, когда его язык касается шеи, но Марк не дает. Он грубо хватает меня за волосы, принуждая замереть, и продолжает изучать мою шею. Пальцы второй руки нахально устраиваются между ягодиц. Теперь я не сдерживаю беспомощного всхлипа.       — Потому ч-что ты-ы моя-я!..       Его рык вибрирует на коже. Марк больно прикусывает шею, затем прижимается к коже губами. Отстранившись, наматывает волосы на кулак, чтобы я задрала голову. Всхлипывая от боли и унижения, смотрю в его лицо с отчаянием, мольбой. Он занят разглядыванием своих трудов и не обращает внимания на это. Конечно, его больше интересуют синяки от пальцев и поцелуев. И я вижу, как по его лицу расползается удовлетворенная усмешка.       Отпуская мои бедра, Марк перемещает руку выше. Теперь его пальцы больно сжимают грудь. Я не выдерживаю. Толкаю его запястье, пытаясь отцепить пальцы от себя. И он отпускает меня, но только для того, чтобы грубо перехватить руку.       — Что это с-сейчас-с было-о?!       — Ты делаешь мне больно. Отпусти… пожалуйста.       Мой шепот едва слышен. Но я больше не пытаюсь достучаться до него взглядом. Укоренившееся понимание, что ему нравиться наблюдать за моими мучениями, не дает мне доставить ему еще большее удовольствие. Марк тем временем отпускает меня. Секундное облегчение заканчивается ударом в грудь. Муж толкает меня на постель. Но сам не приближается, только смотрит на меня, опять взявшись за рубашку.       Я не знаю, есть ли смысл умолять его. Или сопротивляться. Вряд ли он от этого смягчится или вовсе отпустит меня. Я снова выбираю смирение. Только прячу от него взгляд и в кипучих чувствах сжимаю пальцами простыню. Он продолжает смотреть на меня, явно получая удовольствие от вида.       — Иди к ч-черту, су-ука!.. — выругивается вдруг Марк.       Я вздрагиваю, вопросительно гляжу на него. В возможную свободу верю с трудом. Марк выглядит разгневанным. Его моментальные перемены в настроении пугают еще больше. Я не могу пошевелиться, как бы не хотелось убежать. Муж же продолжает испепелять меня взглядом, полным отвращения.       Он начинает ругаться, уже тихо. Продолжает раздеваться, едва справляясь с брюками. Я осмеливаюсь сесть. Смотрю на него настороженно, ожидая нападения. Про себя замечаю, что ему проще сейчас будет свалиться, запутавшись в штанинах. Эта мысль придает мне толику решительности. Я поднимаюсь с кровати и осторожно отступаю на шаг. Марк не реагирует на меня и тогда я отхожу чуть дальше.       Вне комнаты становится немногим спокойнее. Я прячусь на кухне, на всякий случай пригородив дверь стулом. Несколько минут сижу в напряжении, ожидая, что Марк решит сменить милость на гнев. Но он не появляется. И я даю волю чувствам, снова взлетевшим до максимальных пределов.       Мне хочется забыть очередное унижение, но отрывки сразу же начинают всплывать в памяти. Только теперь я могу плакать. Хочется вновь закричать, даже устроить бардак, но я только сжимаюсь в комочек и разрешаю себе рыдать.       Почему он так со мной поступает? Неужели ему действительно нравится наблюдать за моими страданиями, нравится причинять мне боль? Зачем он давит на меня? Зачем переходит границы? Неужели упивается властью надо мной? И почему считает нормой бегать к своим шлюхам, но моих симпатий к другим не терпит?       Ощущение неправильности мира сводит с ума. Картинка как будто двоится, искажая оригинал. Или это оригинал неверный? Может быть, это я много хочу? Может, не стоит верить своим иллюзиям?       Может быть, в чем-то Марк прав. Я действительно принадлежу ему. Он спас мне жизнь, выручил из сложной жизненной ситуации. После этого я обязана ему. И в мои обязательства входят верность и покорность, входит любовь. Я должна отдавать ему всю себя и принимать все от него. Ведь в этом не только принцип долга, но и любви. Так говорила мне мама. И так было у них с отцом, даже в моем воспитании. Но только иначе. Они любили по-другому. А может быть это я, в силу возраста, не видела обратной стороны их нежного отношения друг к другу.       Так мне виделось все три года, что мы с Марком вместе. Я часто сравнивала свои отношения с отношениями родителей, не находила желаемого и оправдывала все тем, что мы с Марком другие. Не те мы, не те отношения. Иногда, больше по-началу, я советовалась с его мамой и в ее словах находила подтверждение тому, что и такие отношения — норма. Но сейчас во мне что-то сопротивляется, отчаянно.       В который раз за последнее время я сравниваю отношение ко мне Фэша и Марка. Конечно, Фэш привлекает меня заботой и вниманием. С Марком тоже такое есть время от времени. Но все же… С ним я чувствую себя свободнее, хоть за спиной всегда маячит тень мужа. С ним вообще все как-то по-другому…

***

      Этот понедельник становится для меня самым долгожданным. Еще никогда я не чувствовала такого острого желания пойти на работу. Одни мысли об офисе вызывают во мне приятную дрожь и невероятный восторг.       Как бы мне не хотелось прибежать на работу раньше на час, я соблюдаю осторожность и выхожу, как обычно. Еду вместе с Марком, хоть мы и молчим второй день. В его присутствии радость от предстоящей рабочей недели немного гаснет. И я этому несколько рада, ведь мой счастливый вид вызовет ожидаемые подозрения.       Рабочее место встречает меня легким беспорядком. После пятничного побоища ничего не остается, только мои вещи лежат не на своих местах. Пока раскладываю канцелярию и документы на положенные места, время от времени оглядываюсь. Но Фэша нигде не замечаю. Я даже не чувствую его внимания.       Становится холодно. Даже страшно. Я взволнованно перевожу дыхание, испугавшись собственной реакции. Но липкое ощущение тревоги и огорчения давит на легкие, пережимает горло. Лишая меня последних сил, грудь сдавливает болью. Не физическая, но ощутимая каждым нервом, она лишает меня самообладания.       — Доброе… Василиса?..       Голос Захарры раздается как из тумана. Я ощущаю, как ее руки обнимают меня за плечи, придерживая. Медленно выдыхаю, стараясь вернуть контроль над самой собой.       — Эй, у тебя все нормально? — тихо спрашивает девушка тем временем.       Она, мягко погладив меня по спине, помогает мне сесть. Дышать становится гораздо легче, паника отступает, отдаваясь лишь слабыми толчками в груди. Я нахожу взглядом Захарру. Она рядом, присаживается передо мной на корточки и взволнованно вглядывается в мое лицо.       — Все нормально, — со слабой улыбкой успокаиваю ее. — Спасибо большое.       — Да ладно… — отмахивается девушка, но продолжает посматривать на меня с тревогой. — Что случилось? Проблемы со здоровьем или с ним?       Упоминание Марка звучит от нее как ругательство.       — Не важно, просто… нет, ерунда, — я прерываю сама себя и замолкаю, все еще переживая отголоски внезапной тревоги. — Ты что-то хотела?       — Не совсем я, — понизив голос, откликается Захарра и подвигается ближе ко мне. — Фэш просил узнать, как ты, и передать, что он найдёт возможность пообщаться, если нужно.       От её слов становится лучше. Они, словно бальзам, бережно обволакивают душу, согревая меня, успокаивая. Я сразу вспоминаю жар его ладоней на моем теле и не могу сдержать улыбки.       — Всё вполне нормально, кажется, — коротко произношу я. — Передай ему пожалуйста, что я буду рада возможности встретиться или просто пообщаться.       Захарра напряжённо кивает. Я вижу, что она недовольна, и понимаю причины. Мне становится стыдно и неловко перед ней. В голову пробираются отрезвляющие сомнения.       — Он мне рассказал кое-что о произошедшем… Если хочешь, можем поговорить об этом с тобой. В обеденный перерыв или после работы. Думаю, ты найдёшь возможность, если действительно тебе это нужно.       Голос Захарры звучит сталью и глаза её так же смотрят: холодно и твёрдо. Мне становится совсем неуютно. Я стыдливо отвожу взгляд. Как бы подбадривая, девушка мягко сжимает мою кисть и поднимается. Мы не прощаемся, хоть молчание и неловкость говорят все за нас.       Ближе к обеду вызывает начальница отдела. Я иду к ней с тревогой, понимая, что за сегодня уже заслужила выговор. Тяжёлые размышления не покидают меня и сейчас, у порога начальства. Стараясь собраться с мыслями, стучу в дверь и поспешно захожу.       — Ляхтич, как раз вовремя, — встречает меня начальница деловым тоном, но, при виде меня, отодвигает очки с глаз. — С вами все в порядке? Выглядите, мягко говоря… Я сообщу директору, что вы не сможете поехать. Лучше сама с ним съезжу.       — Нет-нет, все в порядке, — оживляясь при упоминании Фэша, торопливо говорю я. — Извините. О какой поездке речь?       — Отчётность для налоговой. Фэшиар Диаманович отметил вас как наиболее ответственную и вдумчивую сотрудницу. Я полностью согласна с его оценкой, но ваше самочувствие…       — Не переживайте, я не подведу. Какие документы нужно подготовить для проверки? И сколько у меня времени на подготовку?       Известие о поездке возвращает прежнюю рабочую активность. Начальница отпускает меня с довольным видом, проинструктировав насчёт всех нюансов. Из её кабинета спешу в уборную, желая привести себя в порядок.       Два дня под колпаком у Марка не прошли бесследно. Отражение бледного лица с синяками под глазами сразу портит настрой. Я споласкиваю кожу холодной водой, но сомневаюсь, что это скроет недосып. Чувствуя обиду, отворачиваюсь от собственного отражения. Но сдерживаю слезы в себе. Они едва ли придадут мне красоты и свежести.       Нервничая, прохаживаюсь из стороны в сторону. На парковке тишина и спокойствие. Ничто не отвлекает меня от размышлений о предстоящем. Я все больше чувствую дискомфорт от намеченной встречи. Несколько раз я ловлю себя на мысли сбежать, перекинув поездку на начальницу. Шаги сбивают отчаянную мысль. Я поворачиваюсь на шум.       Фэш не один. Рядом с ним не иначе плывёт высокая девушка, печатая лёгкий шаг стуком каблуков. За спиной пары мерно шагает мужчина средних лет. Когда начальник с сопровождающей подходят ближе, он проходит дальше. Вероятно, к машине. Я смущённо и недоуменно смотрю на Фэша. В душе тонкой иглой отзывается ревность при беглом взгляде на брюнетку рядом с ним.       — Добрый день, Василиса, — первым начинает разговор Фэш, сразу окидывая меня внимательным взглядом. — Прошу простить за задержку. Надеюсь, обед компенсирует Ваши ожидания.       — Не стоит, — смущенная его взглядом, бормочу я.       Он чуть качает головой и едва заметно улыбается, отмахиваясь от моего отказа. Его глаза продолжают изучать моё лицо, но уже не так внимательно. Я не могу не заметить ласки в его глазах. Улыбаюсь ему в ответ и крепче сжимаю пальцы на документах от желания коснуться его. Девушка рядом с ним легко покашливает.       — Кстати, познакомьтесь. Моя ассистентка и квалифицированный специалист — Диана Фрезер, — спохватившись, спешно представляет спутницу Фэш. — Василиса О… кхм, Ляхтич — подающий надежды бухгалтер.       Его запинка и недовольная гримаса на фамилию Марка вызывает улыбку на лице ассистентки. Девушка не спешит её скрывать за холодом профессионализма. Мне тоже тяжело сохранять серьёзность. Этот неловкий момент прерывает подъезжающий автомобиль. Фэш берется ухаживать за нами.       Я оказываюсь на заднем сидении вместе с этой Дианой. Фэш, быстро словив мой огорченный взгляд в зеркале заднего вида, хитро усмехается.       Едем в тишине. Диана, пристроив на коленях ежедневник, принимается за записи. Её тонкий палец с аккуратным маникюром плавно перетекает по датам календаря. Я не могу не смотреть на неё, бегло оценивая внешний вид, стоимость одежды и обуви, даже принюхиваюсь к парфюму. В голову лезут неприятные мысли о том, как эта девица может так же касаться тонкими бледными пальцами Фэша, или как он целует её тонкую шею, расстегивая свободную рубашку.       — Василиса, признаться, меня отвлекает ваш взгляд, — негромко замечает мне девушка и поднимает на меня глаза.       Спокойные и проницательные — они смущают меня. Я стыдливо отворачиваюсь, нервно цепляясь пальцами за папки с документами.       — Извините, — бормочу поспешно, но уже не поднимаю взгляда на неё.       Испытывая стыд и обиду, стараюсь просто не расплакаться. Но мысли портят планы, всплывая в голове самыми неприятными моментами. Не знаю, как мне удаётся удержать все в себе до конца поездки.       — Дальше по инструкции, ты знаешь, — только оказавшись рядом со своей ассистенткой, произносит Фэш и переводит взгляд на меня. — Василиса, передай свои документы Диане, она займётся всеми делами.       Я замечаю, как его голос становится мягче, обращаясь ко мне. От этого обида и боль сильнее рвут душу. Сжимая дрожащие губы, передаю папки ассистентке. Сил взглянуть на него не нахожу.       — Спасибо большое, Диана. С меня хороший презент, — с нескрываемой благодарностью высказывается Фэш и подходит чуть ближе ко мне.       Я невольно сжимаюсь, предчувствуя его рядом. Его тепло, ещё не коснувшееся моего тела, вызывает слабость.       — Раз ты сегодня такой щедрый, с тебя четверть взноса на ипотеку, — хихикнув, откликается Диана.       — Я подумаю, — совершенно серьёзно заверяет её Фэш. — Обговорим потом с тобой или с Ником.       Она не отвечает вслух. Уходит через мгновение. Мои пальцы теперь стискивают рукав рубашки. Фэш приближается ко мне вплотную, осторожно касается локтей. Мне приходится до боли прикусить губу, чтобы сдержать беспомощный всхлип. Его тепло, его запах действительно выбивают из-под ног шаткую почву.       — Привет поближе, — шепчет он, мягко касаясь губами лба.       Из-за прикушенных губ прорывается приглушенный всхлип. Фэш осторожно поднимает мне голову, мягко взявшись за подбородок. Я вырываюсь и тут же замираю в привычном испуге. Страх проходит быстро, но мой взгляд ещё направлен на него. Фэш смотрит на меня в изумление, с тревогой. Не подходит ко мне. Чуть поднимает руки, как бы показывая свою беззащитность.       Мы смотрим друг на друга. Его взгляд полон паники и волнения. Я же утихомириваю в душе волну страха, напоминая себе, что он не Марк. Он не бросится на меня, не будет держать силой. Ведь не будет?       — Я могу не подходить к тебе близко, не прикасаться, если ты так хочешь, — тихо и серьёзно произносит Фэш, подтверждая робкие надежды.       — Нет, мне приятно твоё присутствие, — шёпотом признаюсь я и сама делаю шаг к нему. — Извини, это все из-за Марка… Я привыкла, что…       Он без слов заключает меня в свои объятия. Я уже не сдерживаю слезы. Волна страха пропитала тело адреналином, дает внезапную расслабленность. Фэш не отталкивает меня, наоборот утешает ласковыми касаниями. От этого слезы льются ещё сильнее, но я не останавливаюсь, даже не пытаюсь.       — Он бил тебе снова? — когда основной поток рыданий проходит, с сдерживаемым гневом выдавливает Фэш.       Он отстраняет моё лицо от своей щеки, внимательно всматривается в меня. Я чуть улыбаюсь его взгляду. Прикрываю глаза от удовольствия, ощущая жар его ладоней на щеках.       — Не бил. Был один неприятный момент… больше ничего.       Его теплое дыхание с силой касается моего лица. Я кожей чувствую его ярость. Но поцелуи нежны, утешающи. Мне хочется в них раствориться, впитать под кожу жар его рук и губ, тепло дыхания.       — Почему ты его терпишь? Почему не бежишь от него? — мазнув губами по кончику носа, шепчет Фэш с отчаянием.       — Я не могу… — выдавливаю я со слезами.       Собственное бессилие душит, не дает говорить и рассуждать. Фэш не требует объяснений и разговоров по душам. Оставив осторожные поцелуи на дрожащих веках, он прослоняется лбом к моему лбу. Его ладони опускаются на плечи, согревая меня через рубашку. Я придвигаюсь к нему, позволяю ему обнимать меня всю, крепко. Но его руки все так же бережны со мной, держат меня словно хрустальную вазу.       — Ты поедешь со мной в парк, на пикник?       — Да, с радостью.       — Тогда нам нужно переодеться. Отвезу тебя в торговый центр, если ты не против.       — Хорошо. Только я сама заплачу за вещи… или отдам тебе чуть позже, если не хватит.       — Конечно, если ты так хочешь.       Я вижу, как по его лицу пробегает тень недовольства, но Фэш не настаивает. Я с благодарностью целую его в щеку. Фэш улыбается, видя мою радость.       — Мне нравится, как ты улыбаешься. Радость тебе к лицу, — шепчет он у моих губ.       По торговому центру бродим не долго. Я сразу захожу в нужный магазин и старательно подбираю подходящие вещи. Но в примерочной сталкиваюсь с большой проблемой, сразу перечеркивающей те недолгие минуты счастья, что нам предстояли. Готовая в это же мгновение бросить затеянное, с горечью изучаю синяки на шее в отражении. Ни одной летней одеждой не скрыть эти отвратительные следы от пальцев и губ Марка.       — Василиса, все в порядке? — пробудив меня от размышлений тихим стуком, спрашивает из-за шторки Фэш.       — Не совсем, — признаюсь я, не скрывая отвращения.       Парень просовывает пальцы между кабинкой и шторой, мельком заглядывая ко мне. Проходит внутрь, оценивая мой внешний вид. Его взгляд почти сразу цепляется за мою изуродованную синяками шею. Лицо темнее, стоит ему это увидеть.       — Не хочу ходить с этим. А летняя одежда только открытую шею и предполагает, — шиплю с досадой, едва сдерживая слезы.       Фэш мягко привлекает меня ближе, проводит пальцами по коже. Мне хочется отстраниться, скрыть от него следы от рук мужа и тем более засос.       — Давай я посмотрю что-то с высоким горлом, — предлагает Фэш, продолжая поглаживать шею.       Я безразлично передергиваю плечами. На него, кажется, не действует мое огорчения. Я же спешу отстраниться от его рук, скрыть часть зеленеющих синяков за волосами. Мне хочется их стереть со своей кожи. Вместе с воспоминаниями о всех грубостях Марка. Мне вдруг начинает казаться, что каждая ссадина, царапина, синяк, оставленные им когда-либо, пропитали меня насквозь и теперь живут под кожей как часть самого мужа. Он как будто из раза в раз оставляет на моем теле метки, обозначая свою власть надо мной.       Былая легкость и радость от встречи с Фэшем рассеивается под тяжестью невидимых оков, заботливо оставленных супругом. Хоть моя шея частично скрыта за воротом топа, я чувствую себя отвратительно. Прогулка едва ли задевает мое сознание, погруженное в размышления о прикованности к Марку. Фэш не трогает меня первое время и сам выглядит не менее мрачно. После нескольких беглых взглядов на него мне становится стыдно.       — Извини, что испортила нашу встречу, — виновато бормочу я, поспешно отводя взгляд от него.       — Ты ни в чем не виновата, Василиса, — кажется, с долей удивления произносит Фэш и вдруг становится передо мной, привлекая мое внимание. — Я задумал эту прогулку в первую очередь для тебя. Хотел, чтобы ты немного отвлеклась, развеялась, чтобы мы могли провести время вместе. Твоей вины нет в том, что у тебя испортилось настроение или пропал настрой.       Я неуверенно передергиваю плечами. Его трезвые слова успокаивают, дарят силу и в то же время углубляют чувство вины. Ощущения становятся настолько невыносимыми, что я желаю на этом же месте провалиться сквозь землю. Новый приступ рыданий вызывает отвращение к собственной слабости. Я не хочу снова лить слезы ему в плечо. А занимаюсь только этим.       — Как я могу немного улучшить твое настроение? — окончательно сокращая между нами дистанцию, негромко спрашивает Фэш.       Одна его рука занята корзиной с продуктами, что не дает ему обнять меня полностью. Отчасти я этому рада. Так мне будет сложнее поддаться слабости и вновь разреветься.       — Не знаю, — совершенно честно отвечаю я, не найдя в себе ни единого желания к чему-то.       — Тогда давай попробуем начать с пикника. Все-таки я оставил тебя без обеда, — быстро решает парень и слабо улыбается.       Несмотря на подавленное состояние, мне сложно не улыбнуться в ответ. Фэш встречает эту блеклую тень улыбки с радостным блеском в глазах. Его губы на короткий миг мягко касаются уголка моих губ.       Мы располагаемся в тени деревьев, подальше от любопытных глаз немногочисленных прохожих. Пока Фэш расстилает плед, вынимаю из корзины несколько блюд. Ничего тяжелого, изысканного, никакого алкоголя. Набор скромный и от этого чем-то трогающий меня. Наверное, своей простотой, отсеивающей рамки наших рабочих отношений, серьезность нашего проступка.       За перекусом молчим. Не спешим говорить и после, улегшись на плед рядом друг с другом. Я впервые начинаю прислушиваться к шелесту листвы, вдыхаю поглубже аромат зелени, погружаюсь в покой природы. Постепенно тревоги и муки совести отходят на второй план, мне становится немногим легче на душе. Мы неохотно прерываем молчание, коротко переговариваемся время от времени о прошедших выходных, о мелочах из жизни.       Я чаще слушаю. Фэшу есть что рассказывать: о работе, увлечениях, частично о семье. Мой же мир ограничен работой и семейной жизнью. Я пробую говорить о прошедшем, о давних увлечениях, не сбывшихся целях и мечтах. Они звучат пустынно, как эхо давно ушедшей юности.       — Ты почти все время занят работой, — замечаю я с укором, но не без гордости. — Все держишь на себе, под чутким руководством. Мне нравится работать под твоим началом.       — Возможно, сказывается моя лояльность к тебе, — тихо засмеявшись, откликается Фэш. — Я не всех прекрасных и трудолюбивых сотрудниц приглашаю на обед в парк, зову на ночлег и завтрак, отвожу домой.       — А свою помощницу? — невольно интересуюсь я, вспомнив эту холенную Диану, мисс «Вы отвлекаете меня своим вниманием».       Фэш снова смеется. Поворачивается ко мне, опираясь на локоть, тянет меня за подбородок, мягко принуждая поднять глаза.       — Ревнуешь к ней, — как данность произносит он и ласково обводит пальцем контур губы. — Зря: она невеста Ника. Мы дружим и не более.       Нежный успокаивающий поцелуй ничуть не убавляет моих тревог. Я хмуро отворачиваю лицо от него. Мне не нравится даже мысль о том, что какая-нибудь подобная той Диане девица будет касаться его, а он будет с ней так же ласков, как со мной. Но едва ли я могу ему об этом сказать. Моя прикованность к Марку быстро связывает язык.       — Пока есть хоть один маленький шанс быть рядом с тобой, я едва ли заинтересуюсь другой девушкой. Может быть, вовсе никто уже не сможет занять в моем сердце столько же места, сколько занимаешь сейчас ты, — тихо произносит Фэш, искренне и спокойно, как самое очевидное заявление. — Конечно, глупо сейчас клясться в вечной любви и верности, но мне бы хотелось однажды сказать об этом с полной уверенностью.       — Думаешь, у нас может получиться что-то… серьезное? — Мой голос полон сомнений, недоверия.       — Ничего не может быть известно наперед. Но ведь все возможно, если мы вдвоем искренне будем к этому стремиться. Знаешь, моя мама как-то говорила: «Между двумя людьми десять шагов. Если ты сделал свои пять, и тебя никто не встретил — разворачивайся и уходи». Ты сможешь сделать свои последние шаги ко мне?       Я поспешно открываю рот, но так и не осмеливаюсь выдать робкое «Да». Лишь беспомощно и отчаянно смотрю на него. Понимаю, что мы все ближе друг к другу. Может быть, он даже ближе ко мне, чем я к нему. На один или два шага. Хватит ли и мне смелости хоть на еще один шаг? И не будет ли этот шаг губительным? Для меня… и для него, если он решит протянуть мне руку помощи, подстраховать?