Несколько минут мой взгляд блуждает по незнакомой комнате. После долгого глубокого сна в памяти едва ли остаются события вчерашнего вечера и я стараюсь что-нибудь вспомнить. Больше всего меня интересует, почему на мне рубашка, от которой пахнет Драгоцием… Вот черт! Я же вчера напилась у него в машине… выболтала ему про Марка… и, вот черт! пыталась соблазнить его! А он отказал мне. Почему он сказал «Нет»?!
Я поднимаюсь с постели и тру глаза, пытаясь окончательно проснуться. Меня слегка мутит после вчерашней пьянки, голову прошибает тяжелой болью как только я становлюсь на ноги. Стараюсь унять тошноту, размеренно вдыхая и выдыхая. Почувствовав себя лучше, неспеша направляюсь на поиски аптечки. Добравшись до кухни, первым делом заглядываю в холодильник и, на свое счастье, нахожу небольшую бутылку воды. Прикладываю ее к голове и отправляюсь заглядывать в шкафчики, достаточно быстро отыскивая нужный коробок с медикаментами.
Приняв активированный уголь, убираю коробок и останавливаюсь в нерешительности. Ну, и что теперь? Из соседней ванной комнаты слышу шум воды, поэтому отметаю идею освежиться. Немного постояв без дела, иду к окну с желанием подышать свежим воздухом. Из форточки веет прохладой, которая вскоре начинает омывать мое лицо, бодря и освежая. Очень быстро становится зябко и я отхожу от окна. Не находя занятия, направляюсь обратно в спальню. Но тут…
— Ой! — вскрикиваю, сторонясь от открывающейся двери.
Видно, не ожидая подобной встречи, Фэш застывает в проходе и удивленно глядит на меня. А я смотрю на него. На своего начальника, немного влажного после душа, с полотенцем вокруг бедер… Мой взгляд, проблуждав по широким плечам, по крепкой груди и заметному прессу, останавливается как раз на краю полотенца. Мне сразу вспоминается, как я ласкала его твердеющий член…
— Прошу простить за свой внешний вид… — прерывая мои воспоминания, произносит Драгоций и, судя по сосредоточенному виду, старательно подбирает слова. — Не думал, что Вы уже проснулись, Василиса, и без дела ходите по квартире.
— Да, я… — Я сбиваюсь, от его «Вы» вспоминая, что он мой начальник, а я его подчиненная. Подчиненная… — Если позволите… мне нужно… Нужно привести себя в порядок. Да… в порядок…
— Конечно, да… — словно спохватывается он и отступает, пропуская меня.
Лицо наверняка пылает от смущения, и я спешу шмыгнуть мимо мужчины, низко опустив голову.
— Василиса, — вдруг окликает меня он, заставляя взглянуть на себя, — как ты себя чувствуешь? Вчера ты… много выпила…
— Все в порядке… а-а… пришлось немного опустошить Ваши запасы активированного угля.
— Надеюсь, ты больше никаких таблеток не принимала?
— Честно говоря, не нашла…
— Хорошо… Не стоит мешать.
Я послушно киваю, продолжая глядеть на него во все глаза. Он стоит напротив, совсем недалеко, и я вжимаюсь в дверной косяк. Между нами неловкая обстановка сместившихся ролей. После того, что между нами было, на «Вы» не обращаются, но он по прежнему мой начальник. Чувствует ли он это? Ощущает ли себя на качели, склоняющейся то в сторону близости, то в сторону формальностей? Фэш, как и я, выглядит сбитым с толка и смотрит на меня.
— Что ж, думаю… то есть… — начинаю я решительно, подумав прервать сцену неловкости, но что сказать — не знаю.
— В тумбе под раковиной чистые полотенца, бери… и еще в верхнем шкафчике можешь найти несколько женских средств — Захарра оставила для себя, — поняв мои намерения, подсказывает начальник и разворачивается, собираясь уходить.
— Спасибо за информацию, — благодарну бормочу в ответ и неспеша прикрываю дверь.
Мой взгляд останавливается на щеколде, которой следует воспользоваться из приличий. Я уже тяну к ней пальцы, но сама себя останавливаю. Оставляя дверь открытой, пробуждаю в себе смятение. Если у него возникнет вдруг желание войти… он не найдет преград на своем пути. С этой мыслью подхожу к умывальнику и, опираясь ладонями на края тумбы, смотрю на себя в зеркало. Выгляжу достаточно жалко с слегка взъерошенными волосами и серым лицом, еще и вид сонный. Чтобы прийти в себя, открываю кран и набираю в ладони воды, промывая лицо. Да уж, возможно сейчас Драгоций ко мне не заглянет…
Мне вспоминается эта ночь, когда он отказал. Тогда я выглядела более эффектно. Может, его не устраивает моя фигура? Не задумываясь, я быстро стаскиваю его рубашку и спускаю трусики, снова устремляю взгляд в зеркало. От прохлады соски слегка напрягаются, и я задерживаю взгляд на груди. Потом поворачиваюсь боком и поднимаюсь на носочки, чтобы увидеть себя получше. Плавные изгибы выглядят более чем сексуально. Следя взглядом за движениями, веду пальчиками от шеи к груди, направляюсь к мягким очертаниям живота, опускаю ладонь к лобку, останавливая пальчики на промежности. И не спеша убираю, заканчивая легкое баловство со своим телом.
Вода, приятно горячая, спадает на кожу, расслабляя тело. Я удовлетворенно прикрываю глаза, поддаваясь ее успокаивающему действию. Несколько секунд наслаждения возвращают прежнее спокойствие и удовлетворенность собой. Открываю глаза и сразу тянусь к гелю для душа. Вместо того, что оставлен Захаррой, беру тот, который принадлежит её брату. Усмехнувшись своему любопытству, открываю крышку и подношу тюбик к носу, глубоко вдыхая свежий морской запах. М-м-м…
его аромат!.. Вновь вдыхаю, медленнее, наслаждаясь. Не сомневаюсь, на его коже этот запах звучит куда слаще… Интересно, как он отреагирует, если я воспользуюсь его гелем?..
Сдержавшись от желания, стоящего на пути к спокойной супружеской жизни, возвращаю тюбик на место и беру тот, которым мне велено воспользоваться. Но новая порочная идея взыгрывает надо мной. Нанося гель на кожу, я начинаю представлять, что за мной наблюдают и вот-вот составят мне компанию под струями воды. Мои движения становятся медленнее, ладони, скользят по телу, слегка ласкают… Теперь вместо моих рук — его, теперь его пальцы — горячие, суховатые, прекрасные пальцы — ласково касаются шеи, смывая гель, нежно тянут напряженные соски, легко стискивают груди… его пальцы неспеша спускаются по животу и накрывают лобок, мягко разводят половые губы и касаются влажного лона…
Для большего удобства опираюсь ладонью на стену. Мои пальчики не спеша скользят по влажной плоти, нежно поглаживают клитор. Я вся сосредотачиваюсь на приятно-острых ощущениях, на чувстве жажды, которое распаляет мое собственное тело. Мне безумно нравится, что сейчас я становлюсь все влажнее от собственных пальцев, что мои бедра двигаются в одном ритме с ладонью… И я проталкиваю пальчик вглубь себя, затем второй, медленно двигаю ладонью, наслаждаясь своей мягкостью, своей влажной и восприимчивой плотью… Когда касаюсь крошечной точки внутри себя, не сдерживаю стона от волны острого удовольствия. И мой голос раздается все чаще, все громче и протяжнее, обрываясь на самом пике взрыва.
Мне требуется пара минут, чтобы окончательно прийти в себя после оргазма. Я вдыхаю чуть глубже и медленнее, возвращая себя обратно в бренный мир. В душной атмосфере кабинки ощущается легкий аромат моего возбуждения. Я все еще опираюсь на стену и сжимаю бедрами свою вторую кисть, по-прежнему держу пальчики неглубоко в лоне. Одна мысль, что я играла со своим телом в душе начальника вызывает шальную улыбку. Я не только отдалась неприличности под носом у директора, но и обошла запрет мужа на самоудовлетворение. Не знаю, почему Марка это так задевает? Может, дело в том, что я сама со своим телом справляюсь лучше него?
Шаловливое настроение сохраняется надолго. Умывшись и застегнув рубашку, я осматриваю себя в зеркале, слегка наклоняюсь, уперевшись ладонями в умывальник и выпячивая попку, чтобы видеть в отражении соблазнительные очертания бедер. В таком положении рубашка едва прикрывает зад, и я заражаюсь неприличной идеей нагнуться так при Драгоцие, чтобы поддразнить его. Мне нравится смотреть на свое преображение, на свое чуть разрумянившееся лицо, на свои глаза, горящие игривым огоньком. Да, в таком настроении можно без особого труда обаять кого угодно. Еще раз улыбнувшись себе, распрямляюсь, поправляю рубашку и направляюсь к двери.
С кухни тянется приятный аромат еды, заставляющий желудок пробудиться. Вместе с аппетитом просыпается стыдливость. Пока я тискала себя между ног, представляя руки Драгоция, он сам за стеной занимался завтраком. Ох! Как мне только в голову пришла такая развратная идея?! Сжимаясь от стыда и натягивая рубашку пониже, иду на кухню, но замираю у порога и испуганно заглядываю в комнату. Начальник деловито крутится у плиты, переворачивая гренки. У него это получается очень ловко, даже профессионально. Я останавливаюсь взглядом на его лице, очарованная серьёзным видом, потом неспеша изучаю ту руку, которой он держит лопаточку, слегка напрягая мышцы, а затем почему-то задерживаю взор на крепких ягодицах. Моя фантазия живо отзывается, рисуя в голове то, как мои ноги обвивают его бедра и пальцы касаются ягодиц. Хочу впиться ноготками в его упругую задницу!..
— Василиса? — раздается тихий бархатный голос, моментально отрывая меня от непристойных мечтаний. — Не стоит стоять в дверях, когда завтрак почти готов. Проходи за стол.
Черт! Почему-то вскрикивая, я спешно отвожу взгляд от начальника и начинаю метаться глазами по кухне, ища куда направить взор. И как только в моей голове могут быть такие грязные вещи?! Нужно немедленно расправиться с ними.
Пока борюсь со стыдом в дверях комнаты, Драгоций раскладывает по тарелкам завтрак и подает на стол. Он задерживается, отодвинув один из стульев. Что-то мне подсказывает, что он приглашает меня присесть. Я спешно прохожу на кухню, направляюсь к тому стулу. Начальник галантно помогает мне присесть, подав руку, и вновь подвигает стул.
— Какой напиток пожелаете? Кофе, сок, воду без газа?.. — с легкой веселостью спрашивает Драгоций, глядя на меня озорным взглядом.
Передо мной вдруг оказывается не строгий начальник, следящий за каждым шагом своих сотрудников, а простой парень, решивший поднять мне настроение игрой в официанта. Невольно улыбаюсь преображению Драгоция.
— Сок, пожалуйста, — отвечаю на его вопрос игриво, поддерживая заданную им игру.
— Как пожелаете, мэм, — произносит он, пряча в уголках губ по-мальчишески озорную улыбку.
Я опускаю взгляд на его губы, любуясь этой скрытой улыбкой, которая все равно рвется наружу. Хочу коснуться этих губ… и чтобы они касались меня… Драгоций отстраняется от стола, возвращаясь к плите. Он отключает конфорку под туркой с кофе, затем направляется к холодильнику. Наблюдая, как мужчина наполняет стакан соком, а после, взяв чашку для себя, переливает кофе, я почему-то задумываюсь над тем, на что все это похоже. Создается такое ощущение, будто мы провели вместе ночь и теперь нас ждет совместный завтрак. А на самом деле… На самом деле я чертовски напилась, начала жаловаться на супружескую жизнь, в прямом смысле залезла начальнику в штаны, а потом представляла в ванной, как его пальцы трахают меня. Боже, до чего же я докатилась!.. Нужно немедленно извиниться и как можно скорей уйти.
— Я бы хотела извиниться, — начинаю твердо, взвешивая каждое свое слово, чтобы не ляпнуть лишнего, — за вчерашний вечер. Мне не стоило пить так много и… и болтать всякие глупости. К тому же, то что произошло… чуть не произошло… я повела себя очень некрасиво и недостойно… простите меня за все это, за доставленные неудобства и… Думаю, мне пора…
Ладонь, уже соскальзывающую со стола, вдруг ловко ловят его пальцы и мягко сжимают. Он не дает мне отнять руку от столешницы, вынуждая сесть обратно. Я отрываю удивленный взгляд от его ладони, накрывающей мою кисть, и смотрю на него. Его взгляд уже сосредоточен на мне… взгляд, полный сочувствия и ласки.
— Василиса, я не думаю, что тебе стоит так себя корить за произошедшее, — произносит Фэш мягко и нежно проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони, — и уходить сейчас. Останься со мной.
«
Останься со мной!»… Звучит неоднозначно. И я, полностью ошарашенная его словами, его поведением, плюхаюсь обратно на стул. Прежде, чем опустить взгляд на тарелку, замечаю легкую удовлетворенную улыбку. Не понимаю: зачем ему все это? Зачем он вдруг так со мной возится?.. поддерживает, утешает, опекает?.. Просто так ничего не бывает, я уверена. Особенно со стороны мужчин! При этой мысли становится горько.
— Зачем Вам все это? Зачем Вы так поступаете? — возвращая гренок обратно на тарелку, спрашиваю я у него с пылом и требовательно воззряюсь на начальника.
На мгновение он замирает. Потом поднимает глаза на меня и несколько секунд глядит неотрывно, пристально. Под взором его небесно-голубых глаз становится неловко, как будто он меня насквозь видит. Я поспешно уставляюсь в свою тарелку. Снова беру гренок, откусываю небольшой кусочек, уже не ожидая получить ответа на свои вопросы.
— Как поступаю? — вдруг сам задает вопрос Фэш.
— Ну… — я запинаюсь, не зная, как сказать, — Вы почему-то решили помочь девушке, над которой еще днем нещадно издевались из-за всяких надуманных пустяков… Вы привезли меня к себе, хотя я совершенно не просила об этом! Сочувствовали и поддерживали, позаботились даже… К чему все это? Неужели из желания извиниться за свое… хм… поведение?
— Совсем нет, — с явной насмешкой произносит начальник.
Когда поднимаю глаза на него, вижу на его губах усмешку. Впрочем, она исчезает немедленно, то ли от моего взгляда, то ли от чего-то происходящего в его голове. Хотелось бы мне хоть на минутку залезть в его мысли и разобраться со всеми своими вопросами, ответы на которые он сам мне вряд ли даст.
— Василиса, я помог тебе всего лишь от того, что захотел этого, — продолжает Драгоций серьезнее.
Ага, захотелось ему! Делать было нечего, вот и захотелось вдруг!
— Хм, да неужели?! Вот так вот запросто?! — Я недоверчиво фыркаю и смеряю его скептическим взглядом. — Ничего не бывает просто от того, что захотелось вдруг. Ничего хорошего… Больше похоже на благовидный предлог, чтобы залезть мне под юбку.
Теперь фыркает он. Меня вдруг обжигает его самоуверенный взгляд.
— Поверь, мне не нужны никакие благовидные предлоги, чтобы… хм, «
залесть тебе под юбку», — сообщает Драгоций с той же уверенностью в себе, какая безгранично плещется в его глазах.
Я смущенно вспыхиваю, понимая правдивость его аргумента. Да, ему действительно не нужны никакие предлоги. И это лишь от того, что я хочу его, а он… хочет меня? Если я скажу себе «да», то это будет не совсем так, но и «нет» — ложь. Поднимаю взгляд на него, смотрю оценивающе… и тут же, отругав себя за глупость, заставляю сосредоточиться на еде и не думать о постороннем мужчине.
Весь оставшийся завтрак проводим в молчании. Я упорно смотрю то в тарелку, то на стакан, то на причудливый узор деревянной поверхности стола. В голове то и дело вспыхивают мысли о его губах на моей коже, о его запахе, который я хочу впитать в себя, о поцелуях, ласках и сексе на этом чертовом столе… Я старательно их отгоняю, смущенно ерзая и стискивая бедра. Должно быть, все дело в том, что под его рубашкой на мне ничего нет. Любая фантазия в голову может взбрести, когда я в таком виде!
— Если позволишь, я помою посуду, — заметив, что Драгоций поднимается из-за стола, быстро прошу я в попытке отвлечься делом от поганных мыслей.
— О, только если госпожа Ляхтич снизайдет до такой низкой работы, — с насмешкой откликается начальник.
— Неужели Вы запомнили мою фамилию? — язвлю в ответ, не изменяя выработавшейся привычке. — Будь я Вашим начальником, неприменно бы выписала Вам премию, но… увы, надо мной самой начальничествует самовлюбленный ублюдок, не знающий границ своей власти.
— Значит, я «
самовлюбленный ублюдок, не знающий границ своей власти»? — с какой-то странной веселостью осведомляется Драгоций.
— Ой!
Я замираю, виновато глядя на него. Черт! Кажется, теперь я точно перешла черту… Но начальник выглядит достаточно спокойным. Его даже, кажется, забавляет такое стечение обстоятельств. Он подходит ко мне, зачем-то забирает из моих рук посуду и, отставив ее на стол, придвигается еще ближе, заставляя меня отступить и вжаться в столешницу. Его спокойствие меня пугает. Обычно, если Марк спокоен после таких выходок, то мне вскоре придется вытерпеть его гнев во всех проявлениях. А чего ждать от Драгоция?
— Мне совсем не нравится слышать подобное в свой адрес, Василиса, — тихо, голосом полным терпения, произносит Фэш и еще больше нагнетает мой страх, опираясь ладонями на столешницу по обе стороны от меня. — Понимаю, мое поведение никогда не отличалось дружелюбием, но… игры в офисе — игры и есть, с них больше не возьмешь.
— Игры? — Не понимаю: о чем это он?
Драгоций усмехается уголком губ и, неожиданно подавшись вперед, касается носом моего носа, слегка трется. Совсем сбитая с толку, ещё больше вжимаюсь в стол. Чувствую себя загнанной в ловушку. И надо мной нависает диковинный опасный зверь. Опыт подсказывает: ни одному его действию нельзя верить, тем более когда он так неожиданно ласков. Но кончик его носа, нежно касающийся кожи, его губы в такой волнующей близости понижают градус осторожности. Он сам излучает какую-то безопасность, усыпляя мою бдительность.
— Ты достаточно остроумно отвечаешь на все мои замечания, почти никогда не позволяешь себе необоснованных обвинений, даже когда очень сердита на меня… Признаться, мне даже нравится обмениваться с тобой едкими замечаниями, отчитывать по разным поводам, — бормочет начальник с легкой усмешкой, которую я чувствую губами. — Было интересно наблюдать, как ты реагируешь… особенно, при своем супруге. Хорошо, что он сам увидел наши «хорошие» отношения… ради этого все и было задуманно.
— Хочешь сказать, что эти постоянные издевки и замечания…
— Всего лишь игра. Согласись, для тебя сейчас будет куда безопаснее, если Марк будет думать, что я вызываю у тебя лишь раздражение, презрение, гнев… что угодно, кроме хороших чувств.
Я смотрю на него с изумлением и легким возмущением.
— Что же, у Вас прекрасно получилось. В моей душе по отношению к Вам лишь гнев… даже ярость!
Он совершенно не огорчается от моих слов, наоборот криво усмехается и склоняет голову набок, окидывая мое лицо заинтересованным взглядом. Я обиженно надуваю губы и складываю руки на груди. Вот тебе и благородный спаситель и чуткий мужчина! Играл он! Марка запутывал! Собираюсь сказать ещё что-то в возмущение, но этот сумасбродный мужчина перебивает меня своим тихим, бархатистым смехом. Выдохнув, нахмуриваюсь еще больше. Мое лицо вновь выражает обиду.
Фэш, глядя на меня, все не может успокоиться. И его смех постепенно сменяет мой гнев на милость. Я просто слежу за ним с улыбкой, любуюсь искрящимися голубыми глазами, вслушиваюсь в смех… Он в который раз поражает меня своей искренностью, открытостью. Это так разнится с характером Марка… При мысли о нём зажегшийся огонек детской радости потухает. Я опускаю голову и сплетаю пальцы в замок, прикрываю на время глаза. Смех Фэша сразу стихает.
— Василиса, я тебя обидел? — озабоченно спрашивает мужчина и мягко берет меня за подбородок, вновь поражая меня этим властным и одновременно нежным жестом.
Чувствуя, что голос задрожит, если отвечу, просто качаю головой. Все-таки мне пора домой… обратно в свой мир. От мысли об этом сердце щемит от внезапной боли. Всего одна ночь и утро рядом с ним, а я ощущаю, будто прошли месяцы.
— Извини за эти глупые игры… кажется, я больше поиграл твоими чувствами, чем дал твоему мужу понять, что между нами вражда, — тихо и покоянно произносит Фэш, и его пальцы, отпуская подбородок, поднимаются к щеке, ласково поглаживая кожу.
Я подаюсь к его ладони, чувствуя небывалое успокоение. Оно медленно обволакивает меня, окутывает, словно уютный плед. У него такие приятные руки… Мои губы мягко касаются горячей, сухой ладони, ища еще большего упоения. О, Боже, я хочу быть в этих руках!..
Лишь на одно мгновение наши взгляды встречаются… а потом я в робком отчаянии быстро касаюсь его губ. И он нежно ловит мои губы, не давая мне отстраниться в ту же секунду. Фэш целует меня мягко, но со всей страстью. Отвечаю ему с не меньшим пылом, всем телом подаваясь к нему, прижимаясь все с тем же отчаянием. Наши губы, языки сплетаются, соединяются так жадно, будто мы возлюбленные, что не виделись очень давно.
Мои руки крепко обвиты вокруг его шеи, пальчики ворошат и сжимают мягкие пряди волос. Фэш бережно держит меня за волосы, положив ладонь на затылок, прижимает к себе за талию. Его колено не сильно толкает мою ногу и он устраивается между моих бедер. Я ощущаю себя полностью в его руках… его сильных, нежных руках, которые никогда не дадут мне упасть…
Неожиданно нас отвлекают. Из прихожей раздается лязг дверного замка. Мы отвлекаемся друг от друга, наши взгляды снова пересекаются.
— Захарра, — шепотом сообщает мне личность незванного гостя Фэш.
И он оказывается прав: дверь открывается и до нас доносится стук каблуков.
— Братишка, поднимай немедленно свою голову с подушки! Я притащила еды и твоего распрекрасного друга! Дверь не закрываю, потому что Лазарев сейчас явиться, вместе с едой. А я пока руки сполосну на кухне, — кричит Захарра явно в направлении спальни Драгоция.
Понимая, что она сейчас явится сюда, отскакиваем друг от друга как ошпаренные. Я немедленно хватаюсь за посуду, которую собиралась помыть. Перед тем, как отворачиваюсь, успеваю заметить усмешку начальника. Фэш имеет настолько весёлый и заговорческий вид, что я бы никогда не подумала, что этот человек подвергает жесткому прессингу своих подчиненных. Тем временем из прихожей доносится слабый шум. Затем легкие шлепки тапок по ламинату, которые затихают на пороге. Я изо всех сил заставляю себя смотреть только на посуду и не оборачиваться к изумленно застывшей подруге.
— Привет, — как ни в чем не бывало произносит Фэш. — Как видишь, я уже успел поднять голову с подушки, устроить небольшую разминку, освежиться и даже позавтракать. Но большое спасибо за заботу.
— Ах ты ж!.. А я мучилась из-за тебя! Поднялась ни свет ни заря с этим чертовым похмельем… к тебе собралась… — не на шутку расстроившись, выговаривает Захарра и вымученно выдыхает.
Она, видно, еще не успевает заметить меня. Но я одним неверным движением обнаруживаю себя, нечаянно выронив тарелку. Она звякает об рукомойник и раскалывается на двое, так и не коснувшись воды.
— Василиса?! — на этот раз удивление Захарры ближе к шоку.
— Доброе утро, — бормочу я невнятно из-за неловкости, немного повернувшись к подруге.
Ее взгляд задерживается на рубашке брата, потом на моих голых ногах. Чувствую, как жар смущения приливает к лицу.
— Это не то, что ты подумала!.. — быстро выговариваю я голосом, сорвавшимся на писк.
Захарра изгибает бровь, глядя на меня с откровенным скептицизмом. Не выдержав подобного взгляда, опускаю глаза. Из коридора вновь раздается шум.
— Ты его подняла или мне помогать придётся? — осведомляется на этот раз мужской голос, тоже в направлении спальни. Затем его обладатель наверняка замечает застывшую в дверях кухни Захарру: — Ты чего в дверях стоишь?
— Рассматриваю новое творение русского искусства: утренние любовники, — с тонким намеком на шуктку произносит девушка.
За ее спиной уже появляется друг Драгоция. На его лице читается явное недоумение, которое, впрочем, быстро сменяется изумлением, стоит ему только заметить меня. Такое внимание подстегивает на побег. Я срываюсь с места и делаю несколько неуклюжих шагов на одеревеневших ногах. Но меня перехватывают на полпути. Фэш ловко хватает меня за руку и мягко притягивает к себе. Я послушно замираю рядом и по прежнему смотрю на свои голые ступни.
— Я со всем разбирусь, — шепчет мне Фэш и его пальцы, нежно пройдясь по запястью, отпускают меня. — Давайте вы присядите за стол и я объясню суть неловкой ситуации, — громче предлагает он гостям.
Оба выглядят одинаково хмурыми, замечаю я, когда садятся. И сверлят нас взглядами, когда Фэш усаживает меня. На мгновение в комнате повисает тишина. Я стараюсь не встречаться глазами с Захаррой, избегая увидеть осуждение в ее взгляде.
— Я надеюсь, что об этой встрече больше никто не узнает, — прерывает молчание Фэш угрожающим заявлением.
— Почему тебе не пришла эта мысль вчера ночью? Сегодня можно было бы избежать неловких сцен, — высказывается его друг, Ник, кажется.
— Наверное потому, что между нами ничего не было, — недовольно сморщив нос от поучительного тона, с легким раздражением откликается начальник. — Василиса не хотела ехать домой, и я предложил ей переночевать у меня.
— Как благородно! Кроватью ты тоже решил поделиться из доброты душевной? — с издевкой говорит Захарра.
— Мы спали отдельно, — тем прежним, тонким, голосом произношу я и наконец поднимаю взгляд на подругу. — Мне действительно не хотелось ночевать дома… хотя, скорей просто оказаться один на один с разгневанным мужем. Я была пьяна и сильно задержалась… ему едва это понравилось бы. Извините, — повернувшись к начальнику, покоянно говорю я, — за беспокойство и неудобства, которые доставила своим присутствием. Больше подобных инцидентов не повторится, обещаю.
— Василиса, вам не зачем извиняться, — искренне произносит Фэш и, я не могу не заметить, чуть подвигает ладонь в мою сторону, как будто желая каснуться моей руки. — Обращайтесь, если возникнут какие-то проблемы.
Мы смотрим друг на друга, затем немедленно отводим взгляды. Я вновь уставляюсь на свои ладони. Почему мне кажется, будто его взор ласкает меня, успокаивает? Он не касается меня, даже не смотрит в мою сторону, но я словно ощущаю его внимание, его заботу, его желание защитить и помочь…
— Вижу, вы уже позавтракали… может, что-то и для меня найдется, а то со вчерашнего вечера во рту и крошки не было, — прерывая возникшее молчание, произносит друг Драгоция. Он как будто специально сменяет тему.
— Лазарев, не нужно сверлить меня таким взглядом, — вдруг говорит Захарра, и, когда поднимаю глаза на них, вижу, что парень глядит на нее сердитым взором. — Честное слово, я и подумать не могла, что завтрак для тебя важнее, чем спасение друга.
— Если ты не заметила, «
друг» сам способен о себе позаботиться, — ворчит на это Ник и метает взгляд в нашу с начальником сторону.
Этот мимолетный взор действует на меня, как сигнал к бегству. Пробормотав что-то в объяснение Драгоцию, я спешно поднимаюсь из-за стола и выхожу прочь из кухни. Мне едва ли хочется здесь оставаться. Эти стены смотрят на меня с крайним осуждением, и мне не дает покоя чувства стыда и вины. Но возвращаться домой я так же не желаю. Если бы можно было просто сбежать!.. Только что там, в мире за прутьями моей клетки? По коже бегут мурашки страха. Та свобода, что простирается вне оков, обжигает мысли своей неизведанностью и опасностями. Там туман, за которым пропасть… или цветущее поле. Вдруг, шагнув к свободе, я останусь без земли под ногами? Вдруг там ждут меня лишь недостижимая, смертоносная глубина и острые камни?
Тихая вибрация звонка сметает тревожные мысли. Я поворачиваюсь на звук, глазами отыскивая его источник. В кресле, где сложены все мои вещи, нахожу сумочку. Мне не от кого ждать звонка, лишь от него. Понимая, кто сейчас ждет моего ответа, не сильно спешу, подхожу к креслу, словно к тикающей бомбе. Чем ближе подхожу, тем все меньше мне хочется слышать этот гневный голос, который будет требовать, оскорблять и вселять страх даже через трубку мобильного телефона. Но, когда телефон уже в моих руках, выбора не остается. Успокаивающе выдохнув, я смиренно отвечаю на звонок.
— Доброе утро, — немного натянуто и пугливо произношу я и неспеша вдыхаю, прикрывая глаза.
— Где тебя черти носят?! — рычит голос Марка, заставляя мою кожу снова покрыться мурашками.
— Марк, я… я… — мгновенно потеряв над собой контроль, бормочу я совсем невнятно.
За спиной тихо приоткрывается дверь, и в комнату бочком проскальзывает Захарра. Она сразу замечает телефон и мое состояние и внезапно, будто уточняя, смешно и немного неуклюже оттопыривает безымянный палец. Я быстро киваю. Драгоций немедленно тычет в себя и одними губами произносит что-то.
— Я ночевала у подруги, — сразу вру в трубку.
— У какой еще подруги?! У тебя разве есть друзья? — с гневом и ядом откликается супруг.
— Только одна подруга, Захарра, — тихо уточнаю я, крепче сжимая телефон, и взглядываю в сторону окна, скольжу взглядом по стене, стараясь придумать правдоподобную историю. — Марк, извини, так получилось, что… я немножко перебрала с алкоголем… Я знаю, как ты не любишь подобные ситуации, поэтому подумала, что не стоит возвращаться в подобном состоянии и… Захарра предложила переночевать у нее…
Мои неуклюжие объяснения обрываются, когда девушка неожиданно ловко вытаскивает из моих пальцев телефон и прикладывает к уху. Я смотрю на нее в ужасе, боясь даже подумать, что она может сказать…
— Добрый день, Ляхтич, — здоровается Захарра очень бодро и весело, но тут же кривит губы. — О-о, если у тебя утро не задалось, не обязательно портить его другим таким смрадом!.. И чему тебя только родители учили?! Еще семьею из высшего света числитесь…
Она прерывается, через несколько секунд слегка отстраняет телефон от уха. На миг мне кажется, что ругательства Марка слышны из трубки. Захарра снова морщится и делает вид что ее тошнит от сквернословия моего супруга. Меня внезапно тянет улыбнуться ее кривляниям. Из последних сил я держу свой порыв, сильно стискивая пальчиками ткань рубашки. Наконец, Марк прекращает ругаться: Захарра вновь подносит телефон к уху.
— Выговорился? Честное слово, тебе бы мыльным раствором рот пополаскать: столько грязи льется! — замечает она ему и спешит продолжить, не давая разгореться новому потоку ругани: — Теперь послушай меня сюда, наш золотой. Мы с Василисой вчера немножечко много выпили за душевным разговором, вот она и поехала ко мне. Сейчас вот, сидим завтракаем, собираемся немного по скверику пройтись, подышать свежим воздухом… Надеюсь, ты не сильно огорчишься, если Василиса приедет часика через два-три.
Через несколько минут Захарра возвращает мне телефон и шумно переводит дух. Мне немного не по себе после всего произошедшего. Я чувствую себя крайне виноватой перед начальником и перед его сестрой.
— Спасибо, что прикрыла, — бормочу я и на мгновение взглядываю на нее.
Девушка фыркает не то со скептизмом, не то с насмешкой. Несмотря на ее помощь, сейчас я не вижу того дружелюбия, которым она лучилась еще вчерашним вечером. Захарра с самым серьезным видом садится на кровать и награждает меня достаточно тяжелым взглядом.
— Я больше старалась для брата… если ты понимаешь, конечно… — начинает она неожиданно равнодушно, с нотками пренебрежения. — Надеюсь, что тебя не затруднит сильно одна единственная просьба…
— Захарра, я…
Девушка раздраженно взмахивает рукой, как бы отмахиваясь от меня. Я смолкаю, виновато уставляясь на свои обнаженные ступни. В наступившей тишине неожиданно слышатся отзвуки спора. Мы вдвоем, кажется смотрим в сторону двери, реагируя на шум. Захарра немедленно поднимается с кровати и устремляется к двери, но замирает, лишь схватившись за ручку.
— Поговорим обо всем позже, — произносит она тихо, с прежней холодностью, а потом вдруг едва заметно кивает головой в сторону шкафа, со словами: — Посмотри, что есть в шифоньере. Я кажется, оставляла там некоторые удобные вещи. Может, тебе что-то подойдет… Неудобно ведь в вечернем платье гулять.
Оставшись один на один с самой собой, стараюсь не зарыдать. Ком в горле все сильнее давит на глотку, но я лишь прикусываю губу и запрокидываю голову. Старательно дышу, глубоко и медленно. Меня разрывает от чувства вины и горечи. Сердце все чаще и отчаяннее бьется о грудную клетку, легкие стискивает дискомфортом…
Внезапный стук в дверь возвращает меня в реальность. Я судорожно вдыхаю, словно все это время и вовсе не дышала. Промокая уголки глаз и быстро стирая с щек следы слез, бормочу что-то, давая разрешение войти тому, кто стучал. В дверном проеме возникает Фэш. Он выглядит немного сердитым и почему-то взъерошенным. При виде меня сердитость немедленно пропадает с его лица. Не говоря ни слова, он проходит в комнату и останавливается прямо передо мной. Я ощущаю его аромат, вдохнув чуть глубже. Не сдержавшись, прикрываю глаза от удовольствия и толики спокойствия, что нежно окутывают меня вместе с его запахом.
— У тебя все в порядке? — тихо, словно не желая меня тревожить, спрашивает Фэш и касается моих ладоней.
От его горячей кожи по рукам бегут мурашки. Я опускаю голову ниже, скрывая то, что прикусываю губу. Меня тянет к его рукам… горячим, суховатым ладоням…
— Да, все хорошо, — боромочу я с невиданным спокойствием.
— А если честно? — В его тоне слышится напор.
Открываю было рот, но ничего не произношу. Мне неловко смотреть ему в глаза и врать, что все в порядке. Он не заслуживает лжи… но мне не хочется втягивать его в проблемы своей семейной жизни.
— Василиса, твоё молчание ничего хорошего не принесет.
Я с напускным безразличием пожимаю плечами. Все ещё избегая его взгляда, мягко вытаскиваю кисти из его пальцев и загораживаюсь от него, скрещивая руки на груди. Пальцы начальника неожиданно касаются моего подбородка. Он мягко приподнимает мне голову, заставляя взглянуть на него. И я смотрю. Смотрю на его спокойное лицо, смотрю в его глаза, которые, вопреки покою, горят ярким огнём. По коже вновь пробегают иголочки мурашек от ярости в его взгляде. Но, к моему удивлению, я не чувствую страха…
— Скажи мне, чем я могу тебе помочь, — с тем же спокойствием просит он и ласково проводит большим пальцем по подбородку, слегка касаясь контура губ.
Глаза вновь закрываются под мягкой тяжестью умиротворения. Мне хочется впитать под кожу касания его пальцев, впечатать их в свою душу и носить с собой всегда, как будто это мой оберег.
— Зачем тебе это? — шепчу я свой вопрос и снова поднимаю глаза на него. — Зачем тебе помогать мне?
— Потому что…
Стук в дверь звучит надрывно и требовательно. В комнату через секунду входит Захарра. Она вскидывает брови от удивления, заметив наше положение. Я поспешно отстраняюсь от начальника и отхожу на пару шагов. Его черты быстро теряют спокойствие, резче выделяя лицо. Но он так ничего и не говорит, стремительно удаляясь. Несмотря на очевидный гнев брата, Захарра выглядит совершенно невозмутимой.
***
В парке ещё немноголюдно и достаточно тихо. Мы идём по дорожке в молчании, хотя и ей, и мне есть, что сказать. Я не решаюсь начать разговор. А Захарра… она просто угрюмо молчит. Минуты тянутся бесконечно, все больше угнетая. И тогда я отчаянно делаю первый шаг.
— Захарра, то, что между нами было… то есть, то, о чем вы думаете… — на одном дыхании выдавливаю я из себя.
Мои ноги сами останавливаются, я прирастаю к тропинке. Подруга бездумно проходит несколько шагов, затем оборачивается ко мне. На её лице читается недоверие и… презрение. Я сглатываю в попытке избавиться от кома в горле.
— Между нами ничего не было, — Мой голос хрипит и срывается.
— Ну конечно! Именно по этой причине вы выглядите, как любовнички! — ядовито откликается Захарра и вновь окатывает меня гневным взглядом. — Знаешь, Ляхтич… я была совсем не против, чтобы ты рассталась со своим мужем, но спать с моим братом было совсем не обязательно!
Несмотря на то, что ничего не было, я стыдливо проглатываю ее обвинения. Почему? Наверное, мое очевидное желание не делает мне чести.
— Я надеюсь, что у тебя хватит благоразумия, чтобы оставить его в покое, — между тем продолжает подруга, отчеканивая каждое слово. — Конечно, все зависит от Фэша, но… едва ли он долго будет добиваться той, которая проявит свое безразличие к нему, поэтому… сделай хоть что-нибудь для него. Ведь ты понимаешь, что твой больной муженек не оставит его в покое, если узнает, что вас что-то связывает.
— Понимаю, прекрасно понимаю. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы Марк ничего не узнал и даже не заподозрил, — послушно говорю я, крепко сцепляя пальцы за спиной.
«
Потому что я не хочу, чтобы Фэш пострадал, не хочу, чтобы он ввязывался в мои неприятности» — произношу я про себя, не решаясь озвучить свои слова подруге, которая больше мне не верит. И я понимаю ее мотивы, осознаю ясно, без прикрас, что она больше всего переживает за брата и сейчас ей плевать на мои чувства и пустые, по ее мнению, слова.
Захарра внезапно делает шаг ко мне и неожиданно мягко касается моих плеч. Я удивлена и смотрю на нее во все глаза, сквозь пелену слез. Ее дружеский жест еще больше сжимает горло, не давая дышать. Мне становится так стыдно и отвратительно от своих поступков!
— Захарра, прости меня! Я знаю, что мои слова могут для тебя ничего не значить… что ты не веришь им, но… Сейчас это самое меньшее, что я могу сделать, что в моих силах… Мне так стыдно и отвратительно за себя! Даже подумать никогда не могла, что буду способна совершить подобное… Фэш заслуживает большего… не такую девушку, способную предать человека, которому обещала быть верной, не ту, что тянет за собой нескончаемых проблемы…
— Тише, не нужно на себя наговаривать лишнего. Конечно, я всегда буду заступаться за своего брата, всегда биться за его интересы, но это не значит, что он сделал плохой выбор. А ты вовсе не плохая, тем более не отвратительная. И сейчас тебе нужно срочно прийти в себя, привести себя в порядок и взять эмоции под контроль. Ты доставишь этому ублюдку только удовольствие, если вернешься домой такой раздавленной.
— Да, может, ты и права.
Я наскоро стираю слезы с лица и перевожу дыхание. Но чувствую себя убитой, отравленной изнутри. Захарра уводит меня в сторону скамеек и усаживает, дает в руки салфетки и зеркало. Пока привожу себя в порядок, стараюсь вспомнить о чем-то хорошем. Однако, как назло, в голову не приходит ни одного счастливого воспоминания.
— Нет, в таком состоянии тебя точно нельзя отпускать одну, тем более к этому психопату, — качает головой Захарра, наблюдая с моими попытками. — Зайдем в кофейню? Тут неподалеку есть одно замечательное местечко.
Она поднимается со скамейки и подает мне руку. Я хватаюсь за ее небольшую ладошку, как за спасательный круг.
***
В кофейне действительно чудесно. Еще у порога в воздухе витают аппетитные ароматы свежей выпечки и крепкого кофе. Захарра утаскивает меня в дальний угол, подальше от глаз других посетителей, и подзывает официанта. Несмотря на достаточно плотный завтрак я не отказываюсь от песочного пирога с вишней и латте. Пока ждем заказ, Захарра заводит непринужденную беседу. Я больше слушаю, каждый раз глубоко вдыхая успокаивающий аромат кофейни. На душе постепенно становится теплее.
***
Когда прощаемся, я не знаю, что сказать Захарре. Она окончательно скинула меня с небес, но не дала моментально разбиться. Да, я буду падать медленно и все равно разобьюсь. Но, возможно, это будет не смертельное падение. И сейчас, когда она уже собирается уходить, я тяну ее за руку и крепко обнимаю, выражая всю свою благодарность. Захарра в ответ крепко стискивает меня и слегка покачивает, как малое дитя.
— Ни раскисай, ладно? Будь умничкой и постарайся держать оборону… и звони, если что-то случиться. Знай, что несмотря ни на что я приду тебе на помощь, — серьезно говорит она и, отстранив меня от себя, окидывает обеспокоенным взглядом.
Я отвечаю легкой улыбкой, настоящей улыбкой. Подруга быстро чмокает меня в щеку и, махнув рукой на прощание, направляется по дорожке обратно в город. Я провожаю ее взглядом и нехотя поворачиваю голову в сторону подъездной двери. Последний раз вдыхаю тяжелый городской запах и захожу в подъезд. По дороге в квартиру настраиваю себя на бой.
В квартире неожиданно спокойно. Я быстро скидываю обувь и прохожу вглубь родного дома. Дверь в гостиную приоткрыта, и я за ней замечаю супруга. Осторожно подхожу ближе и притаиваюсь у створки. Марк сидит на диване и спокойно читает газету, на подлокотнике рядом с ним пустая рюмка. Преодолевая страх, захожу к нему. Чувствую себя провинившейся школьницей в кабинете строгого директора. И лучше бы было действительно так…
Услышав шаги, Марк отрывает взгляд от газеты и смотрит в мою сторону. Взгляд совершенно непроницаемый, лицо невозмутимо. Внутри все холодеет от страха. Не нравится мне, когда он так обманчиво спокоен.
— Уже вернулась? Надеюсь, хорошо провела время, — Марк осматривает меня, долго задерживая взгляд на лице, — впрочем, не зачем теряться в догадках… судя, по твоему позднему приходу.
Он иронично изгибает бровь и кривит губы. Я еще больше подбираюсь, а затем… понимаю, что моя собранность и серьезность выдают ложь. Тогда мои губы тоже изгибаются в улыбке, более легкой и даже игривой. Я подхожу ближе и, отставив рюмку на пол, присаживаюсь на подлокотник.
— Праздник был достаточно веселый, но мне больше понравился небольшой дивичник у Захарры, — Произношу с напускной непринужденностью и хитро прищуриваю глаза. — Только там я не пожалела, что тебя нет рядом.
Марк несколько секунд смотрит на меня с лёгким недоумением, затем улыбается. Его ладонь опускается на мое колено. Отвлекая его, поднимаю руку с пакетиком из кофейни.
— А еще у меня есть для тебя кое-что, — продолжаю довольно. — Мы забежали в кафе неподалеку, пообедать, и я решила прихватить для тебя небольшой презент.
— Надо же, какая забота о тоскующем супруге. А полноценными обедами меня баловать больше не будут?
— Не хочешь? Ну ладно… думаю, шоколадные кексы у них самые вкусные.
Марк фыркает на мою игру. И вдруг тянет за ноги, заставляя соскользнуть к нему на колени. Я испуганно ахаю.
— Осторожнее, там кофе! — запоздало сообщаю я и окидываю взглядом пакет.
— Ничего страшного, — отмахивается супруг, продолжая изучать мое лицо.
Он забирает у меня пакет и отставляет его чуть дальше на диван. Его ладонь возвращается на мое колено, другая придерживает за спину. Я смотрю на него, затаив дыхание. Боюсь, но стараюсь не подавать вида. Его губы вдруг накрывают мои, страстно и требовательно. Языки касаются друг друга, и я ощущаю терпковатый привкус алкоголя. И в памяти вспыхивает вкус крепкого кофе… такой яркий и отчетливый. Прогоняя видение, крепче прижимаюсь к Марку и запускаю пальчики в его волосы… но ощущаю как во сне мягкие локоны…
— Чувствую, ты тоже выпила чашечку кофе, — бормочет Марк и проводит языком по своим губам, пробуя на вкус отпечатки моих губ.
Он поднимает меня за талию и усаживает по другому, заставив мои бедра разъехаться в стороны. Я смотрю на него отстраненно, будто он вовсе меня не касается, а пальчики скользят от виска к скуле… Я вижу совсем другое лицо и касаюсь вовсе не его губ и смотрю в глаза цвета неба. Марк притягивает меня ближе, вновь накрывает губы жадным поцелуем, тянет пальцами футболку из джинс. Отнимаю руки от его лица, позволяя стянуть с себя футболку, и снова касаюсь его, нежно глажу кончиками пальцев кожу, спускаюсь к вороту рубашки. Марк изучает меня довольным взглядом, ведет ладонь от плеча к груди. От холода ладоней по коже бегут мурашки.
— Мне нравится твоя реакция на меня, — с усмешкой замечает Марк и касается губами шеи.
Его поцелуи спускаются ниже… и в памяти вспыхивает жар губ на чувствительной коже. Жалящие, обжигающие искры воспаляют нервные окончания. Я вскрикиваю и тут же прикусываю губы, чтобы они не прокричали нечаянно чужое имя. Пальцы скользят по коже, ищут
его, тревожа новые воспоминания, пробуждая фантазии.
— Приподнимись… мне нужно снять с тебя эти джинсы, — хрипло командует Марк.
Послушно становлюсь на колени. Его ладони быстро скользят по ногам, отодвигая ткань, а рот терзает груди, прикусывая, посасывая, сжимая… Образы путаются в моей голове, реальность смешивается с вымыслом. Мне душно, не хватает воздуха, меня тянет ко дну. И тело пронзает тягучим удовольствием, смешанным с легкой болью. Марк не дает мне двигаться. Его руки направляют мои бедра, держат крепко, пальцы впиваются в кожу. Но мне впервые так хорошо… Крики освобождают, его обладание мною освобождает… и слезы, незаметно, невольно скатывающиеся по щекам тоже дарят свободу.
