Хроники одной церкви

Кэссиди в последнее время старается не смотреть Джесси в глаза — боится то ли сам потонуть, то ли утопить Кастера. Если бы кто-нибудь спросил, что Кэсс думает о Джесси, тот помедлил бы с ответом. Он любит Джесси, но того самого, с которым столкнулся в баре. Который хотел помочь пацану с родителями и охуенно дрался. За того проповедника он не думая отдал бы жизнь. Генезис поменял все, поменял их обоих. Блядская магия или чем бы оно ни было. В какой-то момент Джесси просто не осталось. Точнее, он есть, ходит, говорит даже, но ничего человеческого в нем нет. Тюлип клянется, что никогда раньше Кастер не был таким мудаком. Не отправлял никого в Ад. Не заставлял друзей загрызать нагрянувших рабочих, которые собирались отнять церковь. Не смотрел на ОʼХару так, что даже у нее ползут мурашки по спине от одного воспоминания. — Беги от него, Кэсс, — устало советует Тюлип. — Пока не стало поздно. Поздно становится для нее. Однажды она срывается, орет на Джесси, высказывая все, что она о нем думает. Он просто приказывает ей не дышать. И Тюлип не может не подчиниться. Поздно становится и для Эмили. Когда она прыгает с крыши по его приказу. Из-за попыток помешать Кастеру говорить. Кэсс с опаской ждет, когда поздно станет для него. Может быть, сегодня. Или завтра утром. Да когда угодно. Ни алкоголь, ни наркотики не помогают. Он впервые за долгое время мерзнет, проводя по пылающим засосам на шее. Где-то внутри он понимает, что «поздно» уже настало. Он избегает смотреть в глаза Джесси даже не из-за поселившейся там Тьмы. Из-за жалости. Так, как него, смотрят на сидящего рядом больного щенка. Которого прибить все рука не поднимает. Он нужен проповеднику как напоминание о том, кем он был когда-то. Это чувство и называется жалостью. Джесси жалеет Кэсса, который все равно остается рядом. Жалеет себя, потому что не может ничего ему сделать. Только о поступках своих Кастер не жалеет, это хуже всего. Джесси приказывает принести ему голову Куинкэннона. Джесси шатается по городу с таким взглядом, что им можно убивать. Джесси трахает его прямо на алтаре. Как напоминание. О том, кем он когда-то был. Джесси сжигает к ебеням собачьим эту церковь. И сумасшедше смеется Господу в лицо. Кэссу на самом деле тоже жаль. Его, себя, этот проклятый мир. Жаль, что он не смог ничего изменить. Только поделать он ничего не может.